Ощущения

Оглядываясь назад, Коджаку и предположить не мог, что все зайдет так далеко. Что происходящее между ними перестанет быть просто встречами-драками, и просто ни к чему не обязывающим сексом. Если бы кто-то раньше сказал ему, что он будет беспокоиться о Нойзе, и даже больше – испытывать к нему чувства, Коджаку бы поколотил каждого, кто осмелился бы заявить такое. «Какие чувства, кроме раздражения, можно к нему испытывать?!» - непременно возмутился бы он тогда. Но, как оказалось, в Нойза можно влюбиться. И сейчас Коджаку ощущал все эти превратности судьбы на себе. После того, как они начали эти странные "отношения", Коджаку будто открывал для себя Нойза заново. Теперь перед ним был не угрюмый заносчивый говнюк, а человек, которому, с учетом особенностей его тела жилось в современном мире очень не просто. В первый раз Коджаку осознал это, когда у Нойза заболел зуб. Хотя нет, не так. Коджаку увидел, что у Нойза должно быть болел зуб: когда тот встретил его с опухшей щекой. После короткого опроса выяснилось, что это не из-за драки, и Коджаку потащил его к стоматологу. Нойз вышел из кабинета спустя полчаса: - Мне вырвали зуб. - Сейчас это не проблема - вставят искусственный, от настоящего не отличишь. У меня тоже пара зубов не свои, - Коджаку улыбнулся во все тридцать два, как бы демонстрируя, что разницы никакой. - Врач сказал, что если бы я обратился раньше, то зуб можно было бы вылечить, и не удалять. Как я мог обратиться раньше, если не знаю, болит он у меня или нет? - недовольно пробубнил Нойз. Коджаку не нашел, что ответить. Невосприимчивость к боли вызывала у Нойза массу неудобств, главным из которых была плохая терморегуляция. Его организм плохо справлялся с поддержкой постоянной температуры тела, из-за чего, его то трясло от холода, то он испытывал сильнейший жар. Коджаку выяснил это совершенно случайно. Нойз принимал душ, когда Коджаку решил составить ему компанию, забрался в душевую, и угодил под ледяной поток воды. - Совсем что ли спятил?! - взвился Коджаку, перекрыв краны. Нойз поднял на него затуманенный взгляд, но ничего не сказал, снова включил холодную воду. - Нойз, хватит! - возмущался Коджаку. - Заболеть, что ли хочешь?! - он схватил его за руку, намереваясь выдернуть из-под холодных струй, когда почувствовал, что кожа у Нойза неестественно горячая, он просто "горел", не смотря на ледяной душ. - С тобой все в порядке? – растерянно спросил Коджаку. – Ты весь огненной какой-то… - Перегрелся, - коротко объяснил Нойз. - Ааа… - Коджаку решил не вникать, и расспросить об этом позже. Нойз вышел из душа спустя десять минут: по плечам крупными каплями стекала вода, волосы были взъерошены, и торчали во все стороны, как у ежа. - И давно с тобой такое? – спросил Коджаку, наблюдая, как капельки воды скатывались по спине Нойза, исчезая за широкой резинкой его домашних штанов. - Всегда,- Нойз вытер полотенцем голову, и натянул на себя водолазку. – Но сейчас более-менее, раньше было хуже. - Может, к врачу… - Зачем? – перебил Коджаку Нойз. – Меня в детстве по ним затаскали, как видишь - никакого толку. Я не ощущаю температуру окружающей среды. Я не чувствую – холодно мне, или жарко, пока совсем не начнет трясти, или перед глазами все не поплывет от перегрева. В этот момент Коджаку вдруг понял многие мотивы в поведении Нойза, доселе казавшиеся непроходимо глупыми, и необъяснимыми. Носить шапку при любой погоде – не чудачество и не дань моде, а вынужденная необходимость. Нойз спал одетым всегда. Даже после секса, он спустя какое-то время непременно напяливал на себя штаны и кофту, да еще и заворачивался в одеяло по самое не могу. Коджаку считал это придурью, а на деле, оказалось, во время сна тело Нойза словно остывало, и все эти манипуляции были для того, чтобы сохранить тепло, и нормально проспать до утра. Нойз выходил на улицу вечером, когда солнце уже садилось. В это время суток он себя чувствовал наиболее комфортно, не опасаясь, что может растянуться прямо на улице, потеряв сознание из-за резких перепадов температур. Коджаку много раз пытался себя представить на месте Нойза. Не ощущать ни единого прикосновения, не воспринимать сигналы своего тела о том, что у тебя что-то болит, не знать, холодно сейчас на улице, или жарко… Как Нойз все это выдерживал? Коджаку бы давно свихнулся. Нойз, в свою очередь, размышлял о чем-то похожем. Они с Коджаку валялись на кровати, когда он впервые об этом заговорил. Даже хороший секс – занятие утомительное, Коджаку устало прикрыл глаза и задремал. Они не виделись около недели, и он успел соскучиться по этому несносному засранцу, устроив ему в постели целый марафон. Сквозь сон он чувствовал, как Нойз возился, и искал свои шмотки: штаны он нашел быстро, а вот водолазку Коджаку запихнул себе под под подушку, просто из вредности – нечего было его называть стариком. Нойз заметил торчащую у изголовья Коджаку нужную тряпку, но вместо того, чтобы выудить ее оттуда, замер, задумчиво смотря на Коджаку. Коджаку изо всех сил старался не улыбнуться, он кожей чувствовал, что Нойз на него смотрит, и как на зло, его разжигало засмеяться, и сделать какую-нибудь глупость: бросить в Нойза подушкой, сгрести в охапку и защекотать, и плевать, что он ничего не почувствует… Нойз убрал с лица Коджаку челку, дотронулся холодными пальцами, до татуировки на скуле. - Почему ты ее прячешь? – вдруг спросил он. Вопрос сбил весь веселый настрой Коджаку. Татуировки на его теле никогда не были предметом его гордости, и в свое время доставили ему и окружающим массу проблем и страданий. - Не люблю. Не нравится, - Коджаку никак не мог подобрать слова, чтобы внятно выразить свою мысль. - Почему? – не унимался Нойз. - Вот заладил, «почему-почему?», - не выдержал Коджаку, ему стало совсем неловко. – По тому что! - Поче…- Нойз не договорил, Коджаку рывком дернул его на себя. Нойз упал Коджаку на грудь, и тот крепко прижал его к себе, стискивая в объятьях, как в тисках, в надежде, что это помешает ему задавать неудобные вопросы. - Ее сделал плохой человек, глядя на нее, у меня возникают плохие мысли, понятно? – на одном вдохе выпалил Коджаку. - Понятно, - пропыхтел Нойз, - я из-за тебя язык прикусил. - Это по тому, что спрашиваешь всякое… Сильно? - Не-а. Коджаку улыбнулся Нойзу в макушку. - А тебе было очень больно? – как бы Коджаку не увиливал, Нойз все равно вернулся к тому вопросу с татуировками. - Очень, - признался Коджаку. - Лучше б у меня болело, чем у тебя. Коджаку впервые в жизни чувствовал себя настолько смущенным. Чувствительность к Нойзу возвращалась постепенно. Неизвестно, с чем это было связано, но один прекрасный день принес Коджаку и Нойзу это неожиданное открытие. Коджаку не мог отказать себе в удовольствии пощекотать Нойзу спину, и пусть тот ничего не чувствовал, Коджаку все равно пробегал пальцами вдоль позвоночника. Нойз сидел уткнувшись в компьютер, когда Коджаку снова не удержался от щекотки. - Стой, - Нойз резко выпрямился, - сделай так еще раз. Коджаку пожал плечами, и снова провел пальцами от шеи вниз, к ямочкам крестца. - Чувствую, - глаза Нойза расширились, и он принялся лихорадочно хвататься и ощупывать все предметы. – Холодное, теплое… - он забежал в ванную комнату, открыл кран, - ай! Горячее! Сам Коджаку тоже был настолько взволнован, как будто это он только что открыл Нойзу новый мир ощущений. - Нойз, я очень рад, - начал было Коджаку, когда Нойз подошел к нему, и принялся так же лихорадочно ощупывать его тело. Нойз был на своей волне, и не слушал: - Волосы, лицо, шея…- Нойз раздвинул ворот юкаты, дотронулся до груди, до черных контуров татуировки. Коджаку притянул Нойза к себе, и крепко обнял. - Твоя татуировка – самое странное, из всех тактильных ощущений, что мне доводилось чувствовать, - признался Нойз, обнимая в ответ. - Да у тебя этих ощущений всего нечего, - усмехнулся Коджаку. Нойз не стал с ним спорить, а просто поцеловал. Коджаку безумно нравилось, что он первый, с кем Нойз расширил свой диапазон чувств и ощущений, да, он тот еще собственник. Секс с Нойзом всегда был классным, а в виду сложившихся обстоятельств… Коджаку хотел его всего, с головы до пят. Кажется, он окончательно потерял голову от этого засранца. Иногда Нойз просыпался среди ночи из-за страха, что все это не по- настоящему. Что все ему приснилось, и он по-прежнему ничего не чувствует. Он в панике хватался за руку Коджаку, и, лишь ощутив ее тепло, успокаивался. - Опять плохой сон? – сонно спрашивал Коджаку, когда Нойз пристраивался у него под боком. - Уже нет. - Тогда спи. - Сплю. Коджаку фыркал, и осторожно кусал Нойза за аппетитное ушко. Он безнадежно влюблен в этого засранца…