***
Яркая подсветка в доме раздражала. Волынскому очень хотелось засунуть то ли дизайнера, то ли хозяина дома прям под какую-нибудь лампочку, дабы он ощутил всю прелесть пребывания в этом доме. Поэтому и решил отвлечься, подойдя к симпатичной женщине в длинном платье и предложив ей бокал шампанского. — Первый-первый, передаю второму. Ну как тебе Филиппов, Валентина? — Твоими молитвами. Нашёл общий язык с Женей? — Валентина, ты меня недооцениваешь. Ты думаешь, что я не смогу очаровать нашу Евгению? — Ты уж точно не сможешь очаровать Лернера, а он к тебе сейчас, я уверена, питает очень нежные чувства! — А тебя, Валентина, явно проклинает Бойко. И желает подвернуть ногу на этих невероятно сексуальных шпильках, — Калитникова, услышав такое, действительно чуть не рухнула, но вовремя взяла себя в руки и строго так произнесла: — Пётр, ты бы придержал язык. А то эти шпильки так же сексуально могут воткнуться в твои далеко не изящные ножки сорок четвертого размера. Стрельникова вздрогнула, когда на её талию приземлились чьи-то теплые ладони. — Не пугайся, красавица, это всего лишь я. Хотя если об этом узнает Лернер, он меня взглядом три раза испепелит и четыре прикопает. — А почему четыре? — А чтоб наверняка, — повисла небольшая тишина, которую разрушил весьма неожиданный вопрос: — Стрельникова, скажи пожалуйста, чем Калитниковой мои ноги не понравились? Капитан, удивленная таким вопросом только ошарашенно произнесла, пытаясь подавить хохот: — Понятия не имею, товарищ полковник. Вечер плавно шёл своим чередом. По просторному особняку туда-сюда сновала разношерстная избалованная публика. Женя удивленно уставилась на то, как Валентина Павловна, едва заметно и явно специально, поцеловала Филиппова, притом привыкнув к ощущению мужественных рук полковника на своей талии. — Надо будет спросить у Валентины Павловны, как Фил целуется. — Завидно, красавица? Шампанское на подносе у официанта уменьшалось в геометрической прогрессии. Волынский ловко зацепил оттуда один бокал, предупредил Женю о своём отсутствии и снова подошёл к боевой подруге. Стрельникова, тем временем, выцепила Филиппова, чтобы не мешать старшей гвардии общаться. — Валентина, ты выглядишь прекрасной женщиной рядом с молодым кобелём! — Пётр Сергеич, я тебя тоже люблю, но не обижай мне Филиппова, — усмехнулась Калитникова, принимая из рук полковника бокал с шампанским. — Его попробуй обидь, — усмехнулся Волынский, вспоминая свой давно разбитый нос. Начальство, перекинувшись несколькими фразами, снова разошлось к своим парам, как в море корабли. Валентину Павловну тут же принял Дима, протянув ей свою руку и принялся шептать что-то на ухо. — Как сияет Валентина, — Волынский залюбовался сияющей коллегой, что и не заметил, как Женя ехидно заметила: — Ревнуете, товарищ полковник? — Кстати, дурак твой Лернер, что такую красоту не ценит, — Петр Сергеевич самодовольно улыбнулся, глядя на ножки Стрельниковой, которые соблазнительно виднелись из-за разреза платья. — А он ценит, товарищ полковник. Просто не в отделе. Вы же ругаетесь, — Женя обворожительно улыбнулась. — Умыла. Когда к весьма разомлевшим офицерам подплыл тот, кто устраивал всё это сборище, они обрадовались. Прозябать в бездействии было не в характерах полковника и капитана. — Как вам у нас? — слащаво улыбнувшись, спросил хозяин раута. — Маленькой у вас нравится, — Волынский ласково приобнял подчиненную за талию. Если бы не самообладание, то Стрельникову бы сейчас перекосило во все стороны разом. Сказать, что Евгения была удивлена — это не сказать ничего. Было что-то дико непривычное в суровом начальнике, сейчас ласково называющем её, пусть и под прикрытием. Нелогичненько как-то. Стоило только «типу подозрительной наружности», как назвала его после Женя, отойти от миловидной парочки, Стрельникова ласково поинтересовалась: — Пётр Сергеич, а как вас лучше называть: сладкий или милый? — Дорого я бы дал, чтобы посмотреть на выражение своей рожи со стороны! Давай милым. Валентина элегантно наклонилась к уху спутника, положив руки ему на грудь. Дмитрий приобнял даму за талию. Калитникова тем временем зашептала: — Не кажется ли тебе, Дима, что Пётр Сергеевич как-то странно на нас смотрит? — Он мысленно уже пляшет на моей могиле, — просто усмехнулся капитан. Глядя на то, как ласково держит за талию Филиппов начальницу, Волынский ощутил, как ему нестерпимо хочется дать капитану по морде. Капитан, честно признавшись, ощущал то же самое. Фил был мужчиной видным и знал, как создать видимость красивого романа. Людей, в гостях у которых они находились, надо было убедить именно в нём. Капитан нежно провел рукой от шеи женщины, спускаясь дальше, к пояснице. И судя по взглядам Волынского, который полковник с завидной периодичностью метал в подчиненного, понял, что в его актерские способности поверил и Пётр Сергеич, и из этого помещения он просто может не выйти. Унесут его оттуда. Волынский, собственный персоной. — Я за шампанским, — Дима наклонился к уху начальницы. — Я за шампанским, — Женя тряхнула кудрями рядом с лицом полковника и, ловко развернувшись на каблуках, пошла в сторону вышколенного официанта. Последний, завидев девушку, сделал резкий финт и завернул за угол. Стрельникова едва успела проследить за тем, чтобы её брови не улетели выше положенного — вся эта ситуация начинала казаться ей очень подозрительной. Она нырнула в тот же угол, куда пропал официант, и тут же почувствовала острое лезвие ножа у своего горла. — Ну вот ты и попалась. Убить сразу тебя не интересно… Мне нужен ещё твой дружок… — Мой милый пупсик? — тут же притворилась дурочкой Женя. — Твой лысый пупсик мне сто лет не сдался. Нет, мне нужен вот тот, молодой, в фиолетовой рубашке. — Я ведь его не знаю… — Хватит заливать, я видел, как ты мило щебетала с ним, пока твой лысый пупсик подкатывал с шампанским к той красивой тетке в длинном платье. — И? — Женя поняла, что идти в «несознанку» не имеет смысла. — Что я должна сделать? — Вымани его на улицу. — А если нет? — Я в любом случае убью вас обоих, — зашептал мужчина у самого уха. — Вот только как всё это будет происходить — зависит от тебя. Не выманишь — обещаю — он умрёт на твоих глазах и умирать будет очень медленно. Ты знаешь, что делать, девочка… Женя попробовала натянуть на лицо приветливую улыбку, до боли в пальцах сжимая бедный бокал с шампанским. Филу, ожидавшему официанта, тут же в глаза бросилась бледная Женька. Сердце сжалось. Стрельникова чуть ли не упала в руки Филиппова. Он помог ей подняться и тихонько спросил: — Женька, что такое? — Фил, слушай меня внимательно и не перебивай. Преступник — официант. Он вынудил меня прийти к тебе. Если я тебя не выманю, как он просит — нас обоих обещали убить. Только тебя передо мною. И очень мучительно. Фил, подыграй мне… Я не хочу видеть, как тебя… — капитан просто дрожала. — Ты мне слишком дорог. — Женьк… Всё будет хорошо, — Дима поднял руку подруги с бокалом практически к её губам. Она была как натянутая струна. Неосторожное движение и порвётся. — Мне очень хочется тебе верить…***
— Первый-первый, я второй. Пётр Сергеевич, у меня кавалер пропал. Не ваших рук дело? — сама Валентина Павловна в тот момент делала вид, что поправляла туфельку и очень надеялась, что полковник её все-таки услышал. После того, как Дима ушел за шампанским и не вернулся, доверие к «блатной», как выразился Волынский, публике, у женщины уменьшилось ещё на несколько пометок, поэтому рисковать не хотелось. Дама, разговаривающая сама с собой просто так, вызывала подозрения. А вот возмутиться попавшемуся на пути камешку — святое дело. — Было бы моих, так бы я тебе и признался, — раздался в наушнике знакомый голос. — У меня встречный вопрос — мою даму сердца не видела? — Мне это не нравится. — Аналогично. Что делать-то будем? — Глупые ты вопросы задаешь. Искать, конечно. «Чёрт, как же голова болит», — такой была первая мысль Жени перед тем, как она открыла глаза и обнаружила на запястьях тонкие, но прочные верёвки. — Чёрт! — Проснулась, спящая красавица? — девушка резко обернулась, но обнаружила за спиной только Диму. Дима сидел спиной к ней, и так же как и она, был связан. — Я не пойму, а чего ты такой весёлый, а? Шахерезада с Волыной далеко, помощи, может, вообще, ждать неоткуда? — Жень, — Дмитрий спокойно заглянул в глаза коллеги. — Ну и что будет с того, что я буду сидеть тут с постной физиономией и действовать тебе на нервы? Ну, а так ты разозлишься на меня, убьёшь всех наших врагов, и будет мир, пчёлы и мёд. — Дурак, — Женя с улыбкой пихнула друга плечом. — Какая же красота, — бандит со вкусом провел рукой по шеё девушки, не отрывая взгляда от декольте. — Слушай, а она не похожа на тех кукол, — кивнул мужчина в сторону, похоже, своему подельнику. — Надо будет извлечь пользу от нашего общения. — Только попробуй, — Филиппов резко рванул корпусом в сторону преступника. Тот усмехнулся, но буквально в следующую секунду Стрельникова увидела, как Дима отшатнулся, будто от удара. Оперативник тут же поспешил вытереть кровь с разбитой губы, фиолетовый рукав рубашки тут же окрасился ярко-красными пятнами. — Дима… — Вот этого грохнем первым, — главарь с презрением посмотрел в сторону Фила. — Герой, тоже мне… — тяжёлый ботинок старых берц совсем неласково дотронулся офицера. — Фил… — Я нормально, Жек… — негромко произнёс Дмитрий. Рёбра, по которым душевно «двинул» мужик, болели, разговаривать не хотелось. Но ещё больше не хотелось расстраивать Женю. — Какая душераздирающая сцена! — Душераздирающая! — шепотом возмутилась Калитникова, притаившись за входом в ангар. — Вот именно! Вот убьют Филиппова, кто работать будет? — Очень смешно, товарищ полковник! Ревнуешь? — А я и не смеюсь, — Волынский внимательно посмотрел на собеседницу. — И так с кадрами напряжёнка. Валентина задумалась, осмотрелась по сторонам, ехидно улыбнулась стоящему рядом коллеге и сняла с ноги туфель. — Ва-а-аля? — вопросительно посмотрел на боевую подругу Пётр. Вместо ответа суровая полковница перехватила снятый предмет обуви поудобнее и с силой ударила им по металлической двери ангара. А потом пронзительно закричала «Спасите! Помогите!», не забывая при этом бить туфлей по двери. Делала она это так смачно, что второй полковник очень надеялся, что Валентина не переключится в запале на него. Он успел вспомнить всё — и детство, и двойки, и студенческие годы, когда его угораздило влюбиться к Валентину Павловну, и когда эта отличница успела протащить его с собой по всем своим передрягам. — Калитникова, что ты творишь?! — Не стой истуканом! Отворившаяся дверь открыла бандиту не только массу новых впечатлений в виде сурового полковника Волынского, но и билет в травматологию от туфли с офигенной шпилькой. Падая, бедный бандит не успел полюбоваться на хозяйку этих туфель, но Пётр Сергеевич был уверен, что он не обиделся. — Помогите, пожалуйста, — Валентина Павловна артистично потянулась к ножке без туфли, имея возможность полюбоваться на вытянутые лица своих сотрудников. Петя с той стороны тоже любовался внезапно открывшимся зрелищем. — Ну заходи, — бандит удовлетворенно улыбнулся, предвкушая вечер в неплохой компании. — Хорошо, но я понемногу, у меня нога болит, — женщина пронзительно взглянула на мужчину и закусила нижнюю губу. Дима поймал себя на мысли, что в убойном пропадает вереница актерских талантов. Начальница, прихрамывая, потихоньку шла прямо в руки к мужчине, но совершенно «случайно» задела Диму. — Извините. — Ничего страшного. Только мужчина потянулся поцеловать «случайно» зашедшую в его логово добычу, как сквозь ткань ему в кожу впилась какая-то вилка, и сознание пронзил мощный электрический заряд. — Валентина Павловна, а вы давно с собой носите шокер? — с улыбкой поинтересовался Дима, наблюдая за начальницей, ищущей, чем можно перерезать веревки. — Сегодня просто был особый случай, — ответил за неё вошедший Волынский, в два шага оказавшийся возле оперов. В руках полицейского мелькнул перочинный нож. — Вы меня простите, Пётр Сергеевич, но я не думал, что вы ходите с ножом в кармане. — А я, по-твоему, с ПМом ходить должен? — С Калашниковым, — тихо улыбнулась Калитникова, найдя опору в виде высокого стола недалеко от того места, где сидели сотрудники. — Валентина Пална, не дискредитируй меня перед сотрудниками. Начальница негромко засмеялась. Вызванный Волынским наряд приехал в рекордно быстрые сроки — скорее всего убоялся гнева сурового полковника, которому вид данных бандитов уже успел слегка осточертеть. От мысли, что эти мрази убили восемь молодых людей, становилось не по себе. Калитникова механхолично поглядывала на безнадёжно испорченную туфлю и не ожидала того, что Дмитрий внезапно и с легкостью возьмет её на руки. Валя тут же залилась смехом. — Дима! Ну, Дима! Дима, да отпусти ты уже! — Находиться на руках у такого молодого человека было безусловно приятно. — Валентина Павловна, когда начальство такое красивое и легкое — носить его на руках одно удовольствие. Где-то сзади, за душевно болтающей парой, отозвался Пётр Сергеевич: — А меня не хочешь попробовать поносить? Я тоже красивый и легкий. Засмеялась и Женя, на плечи которой полковник недавно накинул свой пиджак. Девушка слегка утопала в нём, но было уютно. Сам Пётр, после своей искрометной реплики в адрес подчиненного, глянул на Стрельникову и притянул её одной рукой к себе. Она не была против, только улыбалась, глядя то в улыбающиеся глаза спутника, то на хохочущих Валентину и Диму.***
— Смотри! — Женя бесцеремонно показала пальцем на экран, где транслировался футбольный матч. Решение дам пойти в спорт-бар немало озадачило искушённых мужчин, но Валентина и Евгения умели быть настойчивыми. — Наши побеждают, а вы гундели — нечего смотреть, нечего смотреть. — Это ненадолго, — негромко заметил Филиппов. Волынский солидарно хмыкнул себе под нос. — Лучше бы я тебя на балет потащил, — хмыкнул Пётр Сергеевич, забрав Женин бокал с пивом так, что она того не заметила. — Ты и балет — самые сочетаемые вещи на свете, — засмеялась Женя, глядя в оказывается такие добрые глаза не сурового Пети. «Петей» для девушки мужчина стал совсем недавно, два месяца назад, во время их коллективного прикрытия. Полковник взглянул по-новому на Евгению, да и капитан открыла для себя не сурового полковника, а вполне заботливого и мужественного мужчину. — А ты — лучший эксперт в этом вопросе, — Стрельникова доверчиво потерлась об плечо спутника носом. Валентина и Дмитрий синхронно засмеялись. После задания их отношения тоже перешли из рабочих в личные, но, по сравнению с сослуживцами, были более спокойными. Им уже хотелось покоя, тишины, любимого, заботливого человека рядом. Бурной страсти было место только в постели. Андрей тоже принял нового «папу» — Дима смог найти к ребенку ключик, поэтому Валентина просто наслаждалась ощущением тепла, настоящей семьи, где любят и ждут. Четверых офицеров в этом баре объединяло одно — счастье. Безоговорочное или нет, долгожданное — оно только их. И все четверо были уверены, что оно стоило всего того, что пришлось пройти ради него.