No Pain

Джеки ходит за ними хвостом с тех пор, как они начали встречаться. Узнав об этом, она рвала и метала, крича, что Кендалл — ведьма, что она просто задурила Кику голову и вообще недостойна его. Клялась сделать все, чтобы разрушить их пару. Буквально преследовала, не оставляя наедине ни на минуту. Сейчас, правда, немного подуспокоилась и держится поодаль, не сводя жадных, лихорадочно блестящих глаз с объекта своей фанатичной любви. Кендалл это напрягает, Кика — откровенно злит, но изменить что-то они не в состоянии. Единственным спасением становятся встречи дома. Туда заявиться Джеки все-таки не решается, понимая, видимо, что родные парочки выставят ее в два счета. Поэтому влюбленные по очереди чуть ли не тайком пробираются друг к другу в гости, наконец-то получая возможность расслабиться и провести время вместе в свое удовольствие. Однако Джеки, похоже, сдаваться не собирается.  — Дорогая, к тебе пришли! Стук в дверь и голос ее мамы заставляют их прервать приятное занятие, с которым они совмещают решение заковыристых уравнений в домашнем задании.  — Нет, нет, нет! — Кик в отчаянии хлопает себя по лбу. — Опять она?  — Успокойся, — Кендалл ласково сжимает его ладонь. — Сюда она не доберется.  — Ты уверена?  — Да, мама же обо всем знает. Дальше прихожей Джеки не попадет, это точно.  — Тогда ладно, — он, улыбаясь, тянет ее к себе за талию. — На чем мы остановились? Кендалл улыбается в ответ уже в его губы, но тут стук и настойчивый зов повторяются.  — Так, похоже, дело серьезное, — она отстраняется и слезает с кровати, торопливо пригладив волосы. — Подожди, я скоро вернусь.  — Ты там поосторожнее, — во взгляде и голосе Кика явная тревога, и от мысли, что он действительно беспокоится за нее, боится, что его неадекватная фанатка может причинить ей вред, Кендалл тает, как льдинка от ослепительно горячего солнца.  — Не волнуйся, ты получишь меня назад в целости и сохранности, — с очередной нежной улыбкой заверяет она перед тем, как спуститься в неизвестность.  — Чего тебе? — недовольно спрашивает, едва завидев Джеки у входной двери.  — Надо поговорить, — почти не разжимая губ, цедит та, затем ревниво сощуривается. — Он у тебя?  — Да, — холодно отвечает Кендалл, — я помогаю ему с уроками.  — Тогда ты должна выйти со мной. Не хочу, чтобы он нас слышал. Приходится подчиниться, закрыв за собой дверь. Джеки останавливается в нескольких шагах от крыльца, буравя соперницу неподвижным мрачным взглядом. Она молчит, и Кендалл медленно закипает, колючий шар ярости пульсирует, разрастается внутри, обжигая горло. Это что, опять попытка сорвать свидание? Да сколько можно?! На что надеется эта помешанная? Она реально решила, что имеет на Кика какие-то права? Если уж так сильно его любит, могла бы порадоваться — он ведь нашел свое счастье! Но нет же! — Послушай, — не выдержав, срывается на крик Кендалл. — Кик теперь мой, ясно? Он выбрал меня! Меня, а не тебя! Оставь нас в покое, психопатка несчастная! Ты все равно ничего не добьешься!  — Да, он выбрал тебя, — необычно ровным тоном констатирует Джеки. — Не знаю, каким способом ты его приворожила, но это уже и не важно. Я только одно хочу сказать, Перкинс, — блеск в ее глазах становится совсем безумным. — Посмеешь сделать хоть что-нибудь, что причинит ему боль — тебе не жить. Если ты его бросишь, я найду тебя и задушу вот этими руками, понятно? Кендалл приподнимает бровь.  — Ты мне угрожаешь? Серьезно?  — Можешь даже не сомневаться, — Вакерман зловеще усмехается, и в сочетании с ее брекетами и взглядом истинной маньячки это выглядит по-настоящему жутко. — Я сделаю это, и меня не будет мучить совесть. Я просто избавлю его и весь мир от еще одной гадины, которая в грош не ставит чужие чувства. Внезапная догадка ударяет Кендалл, словно разряд в 220 вольт, заставив гнев смениться шоком с мучительной примесью жалости. Так вот почему Джеки таскалась за ними! Она вовсе не хотела отбивать Кика, ей нужно было убедиться, что ему хорошо! Что он действительно счастлив с новой возлюбленной. Она считает, вероятно, лишь свою любовь к нему неподдельной, глубокой и бескорыстной, и поэтому думает, что только она его достойна, а все остальные — те самые «гадины» и так любить не способны. Они умеют использовать — и больше ничего.  — Но это же не так! — восклицает Кендалл, бессознательно заканчивая мысль вслух.  — Что не так? — спрашивает Вакерман, и ее собеседница вздрагивает, но сразу выпрямляется и скрещивает руки на груди.  — Джеки, я все знаю. Я только что поняла. И ты ошибаешься.  — И в чем, интересно? Просвети-ка меня, мисс Книжный Червь! Кендалл проглатывает обидное прозвище и продолжает:  — Я не собираюсь бросать Кика…  — Конечно, нет! Я сказала, что с тобой будет, если ты посмеешь! -… потому что я люблю его.  — Что? — Джеки потрясенно моргает, и Кендалл не может сдержать торжествующей улыбки — про себя, разумеется. Она попала в точку.  — Да, моя комната не обклеена плакатами с ним. И да, я на самом деле очень мало о нем знаю. Во всяком случае, не столько, сколько, наверное, знаешь ты. Я не его фанатка. Более того, мы долгое время были врагами, поэтому я просто не могу не видеть его недостатков. Но это не мешает мне засыпать и просыпаться с мыслью о нем и секунды считать до наших встреч. Это не мешает ему корпеть со мной над математикой и планировать новые трюки, чтобы посвятить их мне. Джеки снова моргает, все еще не говоря ни слова.  — Знаешь, — взгляд Кендалл становится мягче, мечтательнее, — когда мы вместе, для меня все вокруг расцветает. Хочется смеяться, танцевать, прыгать до потолка, как восторженная маленькая девочка. Он изменил меня. Научил жить настоящим, одним моментом, не думая о завтрашнем дне. С ним никогда не скучно, а обнимет — все, никакого страха, никаких плохих мыслей — только счастье… Наше счастье. Для двоих. Мы всего-то пару недель вместе, а кажется — целую вечность… Он потрясающий, и я люблю его всем сердцем, люблю так, как только умею любить. Вакерман по-прежнему молчит, но открытой враждебности в ее глазах уже нет. Первая маленькая победа.  — Иногда я тоже задаюсь вопросом, — произносит Кендалл тихо, — почему он выбрал именно меня. Что во мне особенного? Зануда-отличница со скучной, монотонной жизнью. Его полная противоположность. Вечная противница… А он смотрит на меня так, будто я самая красивая во всей вселенной. Будто никого, кроме меня, больше и не существует. Его поцелуи говорят лучше всяких слов. С ним я чувствую себя такой… желанной… — она прижимает руки к груди, сладостно зажмурившись. — И абсолютно защищенной.  — И с какой стати ты мне все это рассказываешь? — интересуется вдруг Джеки, заставив собеседницу опять вздрогнуть.  — Чтобы ты тоже поняла, — жестко отвечает та, глядя теперь на нее в упор. — Я с Киком не расстанусь. Ни за что. Даже если меня заставят. Все, вопрос исчерпан? — она поворачивается к двери. — Мне пора идти.  — Стой, — голос Вакерман звучит до странного робко. — Я могу… хотя бы… остаться просто его фанаткой? Пожалуйста… Кендалл неловко ежится от новой волны сочувствия к ней. Они обе любят, страстно и преданно. Обе готовы на все для него. Но ее любовь родилась из ненависти, а Джеки — из слепого восхищения. Ее чувство оказалось взаимным, а от Вакерман Кик отмахнулся, как от назойливой мухи. Кажется, и теперь она не перестала его бесить. Бедняжка привыкла, что ее жизнь крутится вокруг того, кому не нужна… Однако стоит ли так уж за это держаться? И Кендалл решается.  — Ладно, — вздыхает она. — Только при одном условии. Ты все-таки примешь приглашение Гюнтера. Он ведь давно зовет тебя в кино. Глаза Джеки округляются.  — Откуда ты знаешь? Кендалл наконец-то позволяет себе реальную улыбку.  — Я встречаюсь с его лучшим другом, балда!