Play the kitten

Опыт первой работы бесценен. Невозможно передать то чувство облегчения и гордости, когда ты впервые успешно справляешься с проблемой постояльца. Но кроме эго возрастает также и количество знаний и навыков. И даже не только о том, как правильно выполнять свою работу, но знаний и о людях вообще. О себе самой, в конце концов. Несмотря на некоторые трудности, Вайолет нравилась эдакая своеобразная «практика психолога», как она любила называть свою подработку. И со смехом про себя добавляла, что иногда полезно постоять за стойкой или в баре в свободное от встреч с Джеймсом время… Как бы странно это ни казалось, из всей работы в отеле тяжелее всего Вайолет давался контакт с людьми. Да, она могла мило улыбаться, да, она разруливала ситуации, но только она сама знала, каких усилий ей это стоило. У нее совсем не получалось спокойно принимать гостей за стойкой в отсутствие Лиз, когда последняя оставляла новенькую напарницу наедине с блестящими ключами и холодными постояльцами. А ведь как ей хотелось, чтобы было наоборот… За годы семейных поездок Вайолет хорошо запомнила фишку гостиничного бизнеса – хотя бы в отношении люксовых, классовых отелей: ресепшионист должен приветствовать и прощаться с гостем стоя. Сидя ты будто всеми доступными тебе методами выказываешь свое неуважение. Представьте ситуацию: ваш коллега заглянул к вам на рабочее место, встал с противоположной стороны стола и завел беседу. А вы же при этом сидите. Неуютно сразу как-то, не правда ли? Хочется сразу тоже встать, чтобы быть на равных. А на ресепшене так все еще сложнее: уже не на равных, это уже гость превыше всего. Он – пуп земли и небесная звездочка, и никак иначе. И именно поэтому Вайолет все никак не могла свыкнуться с поведением Лиз, которая позволяла себе столь «дикие» в понимании девушки вольности. «Кортез» действительно нестандартный отель - не переставала повторять Вайолет, так или иначе по рефлексу подскакивая, когда на темный ковролин перед стойкой регистрации падала тень новоприбывшего гостя. И она понимала, в душе чувствовала, что что-то не так с этим местом. С первых минут пребывания в «Кортезе» она начала подмечать странные несостыковки с настоящим, правильным в международном понимании гостиничным бизнесом, но почему-то списывала все на старомодный закостенелый подход и законы двадцатых годов прошлого столетия. Общение действительно давалось тяжелее всего. «Добрый день», «Приятного отдыха» - стандартные фразы, тут не поспоришь. Но между их озвучиванием и моментом, когда гость заканчивал молча ставить подпись в книге регистрации, Вайолет продолжала из раза в раз глупо имитировать бурную активность с листочками перед собой, что-то бездумно записывая или подчеркивая. Иногда от страха не понять речь – потому что пару раз в «Кортез» заселялись испанцы с ломаным английским – Вайолет могла так разнервничаться, что начинала малевать каракули на бумажках, записи которых ей потом были еще нужны, отчего и портилась какая-нибудь важная информация. Общение. Да, оно никогда не было коньком девушки. Она догадывалась, но не признавалась себе в том, что куда проще ей было не с гостями у стойки, а в мрачном номере Хейзел, оттирая кровь с простыней. Спокойно и без спешки, монотонно выводить пятна допотопным способом, ни о чем никого не спрашивая, не контактируя с вредными и требовательными постояльцами. Кровь. Кровь была повсюду. Поначалу Вайолет страшилась и изумлялась. Первый раз столкнувшись с огромным пятном в номере двух съехавших подруг на второй день работы Вайолет ужаснулась от собственных догадок. Но ни тогда, ни в последующие часы, проведенные в тесном контакте с бурыми разводами, ей ни разу не приходило в голову позвонить в специальную службу, даже несмотря на маленькую визитку полицейского, бережно припрятанную девушкой в скрытый отсек своей дорожной сумки. Кровь. Вайолет, казалось, просто игнорировала ее в своем сознании, как в учебном году игнорировала самые очевидные вещи. Выполняла работу так, словно ничего сверхъестественного или выходящего за рамки не происходило. Белый акрил орошали бледные капли, подтеками стекавшие к водостоку. Огромная, ранее белоснежная, простыня впитывала холодную воду, испуская окровавленные ручейки и источая металлический, едва уловимый запах. Глядя на свои руки, она вспоминала майские дни, когда помогала маме очищать вишню от косточек для пирога, вот только на этот раз красная краска на пальцах была настоящей кровью. Ее лицо не выражало ничего кроме сосредоточенности. Вообще никаких эмоций. Ни страха, ни ужаса, ни даже жалости или сочувствия, ни интереса к произошедшему. Все, чего она хотела, - вывести пятна, как то велела мисс Эверс, словно та заразила девушку своей страстью и любовью к выполняемой работе. Как начальство на тренингах, что неистово призывает персонал «Ваша работа – ваше все! Действуйте! Все для результата! Не жалеть сил!» Вайолет, сконцентрировавшись, рассматривала мокрую ткань в руках, стараясь менее всего замечать присутствие в крохотной ванной семьдесят шестого номера еще одного постороннего. Она старалась не смотреть на него, потому что он был хорош собой, и это бесило. Недурной наружности постоялец отеля обратил на нее внимание, и это до крайности раздражало ее. Он более не пугал, потому что она знала, что на этот раз сможет дать отпор. Тейт Лэнгдон. Парнишка был, казалось, так счастлив шансу побыть, наконец, рядом с ней, что простаивал рядом молча, с дурацкой полуулыбочкой подавая то, что она велела. Длинные рукава его рубашки пропитались перекисью водорода. - Дай раствор, - командовала вдруг та, протягивая руку. Тейт тут же шагал вперед, подавая ведро. «Смешаешь воду, перекись и нашатырь, и пятно отойдет как миленькое» - помнила девушка наставления Хейзел. Стирать было тяжело. Ткани мокли и тяжелели. Ныли мышцы, болели руки, пальцы, даже подушечки пальцев зудели от трения с грубым материалом. Конечно же были не только бурые разводы: пятна от красного вина – под горячей водой с лимонным соком, от желтого густого соуса к начос – под теплой водой с глицерином, и даже присохшие белые, которые Вайолет отказывалась отстирывать как-либо еще, кроме как в перчатках, потому что от одной мысли о природе сей субстанции становилось не по себе. Хейзел не была нянькой или учителем, поэтому, быстро объяснив один раз что с чем смешивать и какие пятна далее выводить полученным раствором, тут же испарялась по своим поручениям, оставляя Вайолет наедине с грязным бельем. Самым мерзким оказывалось вранье. Это не та неправда, какую лепишь не думая на уроках физкультуры о том, что у тебя аллергия на баскетбол, или на кассе в супермаркете, что у тебя совершенно нет мелочи. Здесь приходилось обманывать не только родителей или себя саму, но и постояльцев. И как бы это ни было противно, Вайолет годилась на эту роль как никто другой лучше: с ослепительной милой улыбкой информировать гостей, что бассейн на реконструкции/кухня по техническим причинам не работает/в номерах не «давно не было капитального ремонта», а просто «такой стиль у нас здесь». И чем чаще Лиз ставила Вайолет вместо себя или рядом с собой у стойки регистрации, тем больше у нее создавалось впечатление, что в «Кортез» заселялись - за редким исключением туристов - лишь любовники да люди с довольно сомнительной репутацией. Еще одной сложностью оказалась борьба с культурными ценностями других народов… И если на отдыхе с семьей за тебя это делает персонал отеля, а ты лишь сторонний наблюдатель на мягком шезлонге, то сейчас же эта забота падала именно на хрупкие плечи самой бывшей отдыхающей… В пятницу – по причине, как потом объяснила Айрис, нелепой ложной пожарной тревоги в соседнем отеле «Эйс» - толпой хлынули перепуганные иностранцы, решившие перестраховаться. Вайолет по-привычке вскочила с высокого стульчика, с колотящимся сердцем и каменным выражением лица изучая новоприбывшую кучку китайцев. Ох уж этот чудной народец, который порой пугает нас, но без которого бы этот мир был бы абсолютно неполным. Безусловно, уважать соседей по планете нужно да и Вайолет по-началу тоже так думала, но перебороть себя было крайне тяжело, и сущий ад начался, когда девушка в изумлении поняла, что эти туристы не говорят по-английски. - Простите… - пыталась вклиниться в словесный поток китайцев Вайолет, нервно облизывая губы и вертя в руках шариковую ручку. Ввиду языкового барьера ее начинало заметно трясти, что злило туристов. А ведь ей во что бы то ни стало надо было убрать из словосочетания «потенциальные постояльцы» ненужное слово «потенциальные». – Извините, не могли бы вы по-английски… я не… простите, но… - пыталась Вайолет, совсем растерявшись. Эти маленькие человечки с дорогими фотокамерами и абсолютно не различимыми для нее самой лицами громко и наперебой раздраженно жужжали. На помощь как всегда пришла Лиз. Она ласково, будто теплый ветерок холодным вечером на пляже, вплыла в зал из подсобки, выуживая из нижнего ящика рабочий мобильный. Быстрый жест одним указательным пальцем в сторону китайцев, мол, приостановите свой рокот на секунду, и Лиз уже поспешно рылась в меню, сосредоточенно пробегая взглядом имена. Затем облизнулась, поглядывая на китайцев с натянутой гостеприимной улыбкой. - Юджин? – завела речь та в телефонный динамик. – Зайка, могу отвлечь на секунду? У нас тут толпа китайцев… да, пожалуйста, - Лиз поджала тонкие губы, поставив телефон на громкую связь. Из динамика незамедлительно полилась мужская речь на совсем иностранном для Вайолет языке. Через еще одну минуту все разрешилось, китайцы довольные разбежались по выделенным им номерам, а вернувшись с расселения, Лиз помогла подобрать Вайолет ее уроненную челюсть: - Юджин работал со мной лет девятнадцать назад. Прямо как ты подрабатывал полгода после обучения в колледже. Знал языки, все хотел заграницу уехать работать. Вскоре получил должность управляющего номерным фондом в гостинице Новой Зеландии, с тех пор живет там. Но каким бы полезным этот Юджин не оказался, с ужасом Вайолет он справиться не мог. Культурные ценности. Ох уж эти культурные ценности… - Они моют руки в кухонной раковине! – пищала девушка Айрис, тыча рукой в сторону кухни. Управляющая тяжело вздыхала, умоляюще глядя на Лиз, и та шла разбираться. И хоть за шкирку их вытаскивай, хоть сто раз разъясняй, чего нельзя делать в чужой стране, они не понимают, потому что есть для таких поступков простое объяснение – другой менталитет. Вечерний шум плавно перетекал в ночной шепот. Вайолет хотела заскочить к Джеймсу перед тем, как отправиться на покой в свой номер, предварительно совершая – за «странным» неимением в отеле охраны – последний обход: бегло просмотрела все, за исключением пентхаусного, этажи, унесла и вымыла белые керамические чашечки с налипшей пленкой от пенки бывшего капучино, придвинула все кресла в баре, поправила выпавшие на пол брошюрки в вестибюле. И только она собралась шагнуть в сторону лифта, как двери молчаливого лобби распахнулись, и в здание решительно вошла семейная пара. Женщина сжимала в руке ладошку маленькой девочки. Вайолет обернулась, быстро оценив новоприбывших. Приличный вид: качественные вещи, ухоженные лица и прически, ангелоподобный карапуз – состоятельные господа с вечернего рейса откуда-нибудь из Оттавы или Питсбурга. - Добрый вечер, - устало потопала Вайолет навстречу новоприбывшим, все равно будучи чрезмерно довольной, что наконец-таки не китайцы. - Добрый, у нас бронь, - быстро выдал мужчина. Вайолет поджала губы, кивая, махнув рукой в сторону книги регистрации. - Пройдемте, я вас запишу, - и, обойдя стойку, достала папку с записями брони. - Мы опоздали на ужин, да? – с трепетом в голосе начала было женщина, буквально подтаскивая сонную, почти спящую малютку поближе. Вайолет с горечью дала утвердительный ответ, решив пока не сообщать этим милым людям, что тут и завтраков-то не бывает. Конечно против правил это, но вряд ли они трое смогут найти свободные номера в другом отеле в такое время суток да еще и в выходной день. И пока мужчина расписывался за номер «Твин», Вайолет предложила разогреть что-нибудь и принести наверх, на что женщина мило отказалась, попросив лишь теплого молока для ребенка. Пришлось Вайолет бежать в ночи в соседний круглосуточный супермаркет за галлоном молока. *** Блики от браслета с побрякушками падали на новенькие белые конверты. Вайолет безучастно следила за двигающимися солнечными зайчиками, продолжая разрывать длинные бумажки, что ранее предохраняли клейкую часть клапана конвертов. - Прекрати. Вайолет отправила кусочки бумаги в мусорку под стойкой. - Прекратить что? Лиз поджала губы, манерно откинув очередное письмо в набравшуюся приличную стопочку. - Все это, - небрежно обвела та пальцем лобби. – Прекрати вот это все. Вайолет хмурилась, боясь не сдержаться и рассмеяться от забавной манеры речи. Прошло трое суток, и Кита словно след простыл. Не то что не говорил – вообще не появлялся. Вайолет было досадно, но не более. Работа действительно отвлекала, особенно, когда объект воздыхания не маячил перед глазами. - Мы всего-то курили вместе, - подняла Вайолет взгляд. - Плевать мне на него, - будто распробовав на вкус совершенно новую, ранее неизведанную фразу, добавила та, возвращаясь вниманием к конвертам. Лиз медленно подперла бок кулаком, щурясь, но ничего не комментируя, лишь вновь молчаливо делая про себя выводы. - Ладно, - наконец вздохнула та, - отвлекись пока от раздумий, -и похлопала сложенными конвертами по столешнице. - Где почтовый офис, ты знаешь, - добавила Лиз, пальцем придвинув свою сложенную стопку писем. Вайолет, уставившись на месиво из белых конвертов со своей стороны стойки регистрации, быстро собрала их, добавила к ним стопку Лиз и угрюмо поплелась до черного выхода, по дороге стараясь припомнить, в какую часть так называемого «изнаночного Кортеза» она в последний раз завозила служебный велосипед. *** Закинув свою сумку с письмами в корзину перед рулем велика, Вайолет выкатила транспорт на улицу, перекидывая по дороге ногу через сидение. Здание почты находилось на Седьмой улице – это западнее Даунтауна, после шоссе. Путь близкий, стоило лишь вывернуть на улицу Юг-Мейн и повернуть налево на нужную Седьмую, а там по прямой через мост. Вайолет нравилось кататься по городу таким образом. Короткие поездки по поручениям вроде этого дарили ощущение вселенской свободы. Вытащив из кармана платья желтый квадратный листок бумаги, Вайолет еще раз просмотрела выведенный чернилами адрес, чтобы затем вновь пихнуть листик обратно в карман. «Заберешь по дороге сигареты для Джеймса» - еще раз прокрутила та диалог с Лиз. «Почему сам не купит?» - спрашивала следом та, принимая бумажку с адресом, на что Лиз лишь приоткрывала рот, коротко облизываясь так, чтобы не стереть помаду, и тяжело вздыхала, поднимая со стойки очки на длинной шуршащей цепочке: «Можешь считать это привилегией». Вырулив из проулка на улицу возле главного входа в отель, Вайолет затормозила на мгновение, пропустила прохожего и, повернув налево, резво запрыгнув на свой транспорт, дернулась с места, прокручивая педали. Обеденное время в будний день, и толпы работников вываливали из ближних строений на залитый солнцем тротуар. Вайолет шустро проскочила квартал после которого и должна была свернуть на Седьмую улицу, когда, внимательно следя за поводком собаки, чтобы тот не зажевало в спицы, она подняла взгляд на дорогу. - О, черт! – только и выругалась та, резко соскакивая и тормозя подошвами, чудом не перелетев через руль. Прорезиненное колесо едва ли не наехало на кроссовок выскочившего из соседней пекарни Кита. Вайолет никак не могла поверить, что она практически наехала именно на него. Как же дьявольски красив он был! - Вау, - возможно, лишь от неожиданности улыбнулся юноша, хватаясь за велосипедный руль, - убить меня решила? Та вымученно улыбнулась, придерживая накренившийся велосипед, поймав выпавшую из корзины сумку. - Прости, не заметила. Кит добродушно усмехнулся, откинув челку свободной от большого бумажного пакета рукой. - Все окей, еще увидимся, - отмахнулся тот, мол, не бери в голову, и зашагал дальше. - Береги себя, - обернувшись, выкрикнул тот вслед. Вайолет вновь чертыхнулась, поправляя из без того теперь спокойно лежащую в корзине сумку. И она уже было залезла на этот чертов велосипед, как нездоровая идея стукнула в голову. Вайолет в страхе подняла взгляд, различая медленно удаляющееся белое пятно, походку которого она могла бы узнать из сотни идентичных «Пулл энд бировских» белых пятен. И так вдруг стало интересно куда он направляется, и так тяжело было у нее на душе, что показалось, проследи она за ним чуть-чуть, узнай, куда он собирается, то стало бы легче. «Я же ведь совсем незаметно и очень быстро, а потом сразу же отвезу письма» - убеждала себя та, управляя своим транспортом. *** С Мейн-стрит он на Седьмой улице свернул налево, направляясь в совсем противоположную сторону от почтового офиса. Вайолет, крепко сжимая руль велосипеда, сосредоточенно следила за темной макушкой юноши, обходя вездесущих прохожих. Велосипед под управлением катился рядом. «Что я делаю? Сумасшедшая! А если он обернется? И так считает меня чокнутой воздыхательницей за то, что я вытворяла в учебном году!» - думала та, упорно продолжая ход. Ведь стоило лишь развернуться и бросить это постыдное занятие, как ощущение потерянной возможности и изнывающее любопытство преследовало бы еще долгое время. Что стоит немного поразвлечься? Ей всегда нравилось гадать, чем в ту или иную минуту может заниматься Кит, а от столь яркой близости в данный момент этот вопрос казался ей особенно остро стоящим. Ну вот куда он может держать путь в середине июльского дня? Спортзал? Тогда нужна сумка. Встреча с родителями? Тогда почему этот район? Было приятно размышлять о мотивах, когда ее не замечал предмет раздумий. В университете такой фокус не срабатывал: стоя в курилке после очередной пары, приходилось стремительно отводить взгляд, пытаясь убеждать всех вокруг – включая и его самого - в том, какой же это там интересный фикус в окне дома на соседней улице. Но при всей , казалось бы, зацикленности на юноше, Вайолет и самой тошно было от своего поведения. О нет, она не была безумной фанаткой. Она была больна, страдала от чувства, и осознавала это, а посему пыталась всеми знакомыми ей способами бороться с вирусом. Конечно же здравомыслие чаще всего брало верх. В обычные дни Вайолет знала границы, не вступала в разговоры с Софи и другими, когда Кит был рядом, и старалась всегда держаться в стороне, потому что никто не любит назойливых, но порой так давила эта боль, что хотелось подойти и сказать юноше все, что она думает по этому поводу. Ведь чаще всего сталкивались они совершенно случайно, казалось, по вине судьбы, которая словно бы насмехалась над девушкой. Зачастую хотелось не только высказаться, но и сделать что-то. Нанести вред, заставить его страдать… Сердце стучало быстрее обычного, и странной тяжестью наливались ноги. Впереди – перекресток; быстро мелькали разноцветные капоты машин. Вайолет остановилась у пожарного гидранта под шарообразной кроной низкого дерева, чувствуя, как потеют ладони, сжимающие прорезиненный руль. Кит дождался зеленой пятерни светофора и быстро, словно мог не успеть, пересек, почти перебежал дорогу, тряся пакет. На противоположенной стороне - двухэтажный стеклянный офис продаж автомобилей. У входа, чтобы не мешать прохожим – какой сюрприз – «элита факультета», как ее извечно именовала Вайолет. Анна, Давид, а рядом Дейзи – девушка необычайно умная, но крайне властная. Сколько раз за зимний период Вайолет закатывала глаза, слыша с ряда позади шепот Дейзи, обращенный к Давиду: «Надень свитер. Здесь холодно. Я тебе сказала, надень свитер». Ее бойфренд Давид – горячий парень итальянских кровей - был самым веселым из всех представителей мужского пола, каких Вайолет имела честь повстречать за свою жизнь. Однажды, перед Рождественскими каникулами, быстрее остальных сдав компьютерное тестирование, Вайолет и еще пятеро девушек дожидались возле аудитории опаздывающего лектора, и каким-то чудным образом Давид оказался единственным мальчиком в этом их своеобразном цветнике. Она и не припоминала, чтобы когда-то так громко хохотала над еще чьими-либо шутками, как в тот день. Давид и Дейзи, Дейзи и Давид. Извечная парочка на всех лекциях, известная всем курсам всех направлений обучения. Вайолет всегда думалось, что если бы кто-нибудь пустил весточку чуть западнее «Южно-Калифорнийского», например, прямиком на студию «Парамаунт», то уже завтра бы в холлах университета понаставили камер с твердым намерением снять реалити шоу об этих двух пташках. Как и всегда, трое друзей тихо курили у стеклянных дверей автосалона, что-то спокойно обсуждая с сосредоточенным серьезным видом. Анна стянула темные солнцезащитные очки, выпутав прядь волос, что зацепилась за душки, и, бросив докуренную сигарету на асфальт, с радостной улыбкой заключила в объятия Уокера. Дейзи сделала две последние затяжки и, перевернув кепку козырьком назад, повторила торжественное приветствие друга. А Вайолет стояла под деревом на другой стороне улицы, грустно наблюдая за тем, как размеренно протекало болезненное продолжение учебного года, как проходила чужая радостная жизнь, в то время как она сама тратила ее непонятно на что. Конечно, Вайолет было приятно вновь увидеть забавного Давида, что мог рассмешить Палату лордов, и Дейзи, что своим ледяным взглядом не раз заставляла умолкнуть даже преподавателей, но чувство отстраненности и одиночества все равно давило, как бы сильно Вайолет ни старалась его заткнуть в самый дальний угол. Уныло разворачивая велосипед, Вайолет ругала себя за необдуманную глупость. Зачем она все это затеяла? Чего этим добилась? Только время потратила! Прекрасно ведь знала, кто будет по ту сторону радуги. Их компания – недосягаемая и глупая мечта. Она не такая высокомерная, как Дейзи, не такая открытая, как Давид, не такая свободная, как Анна… А Кит? Что она могла сказать о Ките? Вайолет его совсем не знала. Как картинка в журнале, она видела лишь оболочку, или как актер по радио, она лишь слышала голос. Она ничего о нем не знала. *** Вайолет прожила в Лос-Анджелесе достаточно долго, чтобы успеть привыкнуть к контрасту: лавчонки с истертыми вывесками и пугающим состоянием стен и витрин а-ля «здравствуй, Мексика родная» стояли бок о бок с элегантными многоэтажками времен Великой депрессии. Один квартал сменялся совершенно другим. Вайолет энергично крутила педали, проносясь мимо скромных пекарен и роскошного вида аптек, похожих на громадные супермаркеты, банков и зданий с парковочными местами, бутиков и магазинов с интим товарами. Небо подернуто дымчатой серой пеленой. С верхнего уровня транспортной развязки открывался вид на город, от которого поистине перехватывало дыхание. Слева – высоченные стеклянные башни, сияющие в солнечные деньки, красные строительные краны, возвышающиеся над тонкими пальмами, что вырастали, казалось, прямо из белоснежного торгового центра. Справа - огромный отель и похожее на плоский экран телевизора офисное здание. И шоссе. Шоссе, расстилающееся вдаль, уходящее, казалось, к горизонту, и мелькающие со скоростью падающих звезд авто, что проскакивали мимо, под ногами Вайолет, точно ее собственные нереализованные возможности. Белое низенькое здание почтового офиса всосало Вайолет в кондиционированное помещение и долго не хотело отпускать: сбагрив гору конвертов, девушка целую вечность дожидалась, пока работник отыщет два ответных письма для тридцать восьмого номера. Выпорхнув на улицу и пихнув сумку обратно в корзину, Вайолет помедлила, заметив свежий выпуск, оставленный на зеленых контейнерах с бесплатными газетами. Ранее не часто почитывающая что-то иное кроме «правильной», как она ее называла, литературы или интересующих статей в интернете, сейчас же Вайолет привлекло именно крупное фото на первой странице. Со снимка улыбался довольно симпатичный юноша, чья внешность так разнилась с напечатанными ниже словами: «ПЯТЬ ЖЕРТВ. Пойман семнадцатилетний Дилан Купер, последнюю неделю скрывавшийся в печально известном заброшенном доме района Нортридж. Дилан признался в убийстве преподавателя: “Мы все делаем только то, что считаем правильным” – говорит Дилан, - “и я вовсе не считаю, что мои убеждения граничат с моралью. Раскройте глаза на то, что происходит в мире! Не я первый – не я последний. Мои кумиры, спросите вы? За четыре года до моего рождения произошло то событие в Вестфилд Хай. Парень действительно крут. И знаете что? О нас будут помнить вечно, про таких как мы будут снимать фильмы и писать книги. Загляните в историю, черт побери!» Вайолет едва сдержала усмешку, лишь чуть скривив губы. Ничего смешного в словах юного убийцы конечно же не было, и Вайолет поспешила свернуть газету, упрятав ее подальше в сумку, словно бы какой прохожий мог заметить такую неуместную реакцию на написанное. Карман платья прожигал листок с адресом. *** Этот данный Лиз адрес находился ниже по Седьмой улице, западнее почтового офиса. Но прежде, чем отправиться за сигаретами для Джеймса, Вайолет заприметила пекарню. Потолкавшись на черно-белом плиточном полу возле больших холодильников, Вайолет достала картонный пакетик молока, подивилась выполненным вручную рисунком в индийском стиле во всю стену над прилавками, полюбовалась обилием выпечки за стеклянной витриной и, немного подумав, заказала куриный суп на вынос и, расплатившись помятой крупной купюрой, устроилась у углового стола с розовой поверхностью. На наручных часах как раз время обеда. Вайолет глядела на перекресток, доедая пропитавшуюся бульоном лапшу. Закинув при выходе оставшуюся со сдачи мелочевку в большую черную коробку «Чаевые», девушка выпорхнула на улицу, проткнула трубочкой пакет с молоком и, крепко сжимая руль велосипеда свободной рукой, побрела вниз по улице, выискивая взглядом нужный дом. По традиции Голливуда, все самое интересное происходит в неприглядных китайских забегаловках. Вайолет дважды сравнила адрес с листочка с адресом, прописанным на вывеске перед двухэтажным темно-красным строением с рисунком китайского тигра на двери. Выкинула пустой пакет из-под молока, пристроила велосипед у входа, схватила сумку, сдула падающий на лицо волос, быстро поднялась по трем широким ступеням и, безуспешно подергав за ручки, дважды постучала орнаментальным кольцом, что крепилось к одной из массивных дверец. Изнутри доносился перезвон посуды. Секунда – другая, и щелкнул засов. - Бронь? – парнишка–китаец с недоверием оглядел Вайолет. Та быстро нащупала в кармане бумажку. - Я от Джеймса Марча. За заказом, - оттарабанила та продиктованный Лиз текст. Юноша помедлил, оглядываясь назад, затем отступил, пропуская Вайолет внутрь. Ей уже успела стать противной эта затея, словно бы она - Майкл Корлеоне, а все окружающие – предатели отца, и сейчас начнется какая-нибудь заварушка. Люди, облепившие столы в зале, активно уплетали тушеные овощи и курицу в кисло-сладком соусе. Двое официантов разносили воду в графинах, с настенных гравюр глядели бледнолицые разодетые китаяночки. Но это взрослая жизнь. И во взрослой жизни ты не показываешь, что тебе страшно, тревожно или одиноко. Во взрослой жизни ты засовываешь свои эмоции куда подальше и доказываешь всем вокруг, что ты не просто хочешь, а можешь, не просто знаешь как и что делать, но берешь и делаешь. - Сюда-сюда, - тыкал на проход за ширмой в дальнем углу провожающий ее парень. Вайолет тревожно повернула блестящую ручку. Помещение напоминало лавку торгаша или магазинчик для фокусов: по всем стенам до самого потолка стеллажи из темного дерева, забитые разноцветными коробками, пакетами, сумками, упаковками и прочими вместилищами для утвари. Из подсобной комнатки за прилавком слева выплыл худощавый мужчина с густыми усами и пышной седой шевелюрой, одетый на манер сороковых годов. Вайолет хотела было открыть рот и объяснить причину своего визита, но проскочивший следом за ней китаец принялся что-то активно разъяснять на своем родном языке. Мужчина дослушал, не перебивая, лишь в упор глядя на девушку, и, стоило только китайцу закончить, улыбнулся. - Напугали мы тебя? – радостно спросил тот, скрываясь за открытой дверью подсобки. Китаец же удалился в зал ресторана. Вайолет неуверенно пожала плечами, заметавшись взглядом от одной двери до другой, словно бы не решив, кому из них двоих хотела ответить. - Да как сказать… - начала было та, почесывая предплечье. Пока, судя по звукам, мужчина рылся в каких-то пакетах, Вайолет изучала полки с большими пузатыми банками зеленого чая и плотными пакетами с печеньями с предсказаниями. - Десять «Данхилл», десять «Голд Флейкс», - пристроил мужчина двадцать стопок блоков сигарет на витрине. Вайолет искренне удивилась. - Это все? – хмыкнула та, разглядывая пачки. – Они что, какие-то особенные? Оперевшись о витрину на манер Лиз, мужчина монотонно разглаживал ус, с прищуром поглядывая на девушку. - А я было подумал, что ты в курсе. - В курсе чего? – продолжала изучать сигареты та, с интересом вытащив по пачке того и другого вида, сжимая блоки так, будто взвешивала их в руках. Мужчина еще какое-то время молчал, затем лениво отлип от поверхности. - Джеймс ценит качество. Сколько помню, все для него всегда должно было быть самым роскошным, самым лучшим. Как ты и сама можешь догадаться, двадцать первый век портит не только людей. Сигареты, выпивка: все уже не то, - мужчина хлопнул по боковине коробок. - Эти же производятся по старой рецептуре. Вайолет и без слов этого человека успела заметить, что у Марча большое эго, которое прет изо всех щелей «Кортеза». Но в ее понимании это не было чем-то плохим. Человек, который знает, что хочет и что любит, добивается куда большего чем размазня и нюня с соседней улицы, всю жизнь прячущийся за маминой юбкой. - Вы хорошо знаете Джеймса? – спросила Вайолет, распихивая блоки поровну два пакета, чтобы легче было довезти, повесив на руль. Мужчина на миг поднял взгляд, продолжая помогать упаковывать пачки сигарет. - А ты? – без намека на улыбку спросил тот. - Вы выглядите одинаково, - проигнорировала та, намекая на одежку. - Это фишка такая? Просто… может, я чего не понимаю. Мужчина усмехнулся. Так, что становилось ясно, она действительно не понимает, и достаточно многого. Закончив перевязывать пакеты, он быстро прошелся взглядом от макушки девушки до пят. - У тебя старомодные туфли и до неприличия протертая сумка. Такое в Лос-Анджелесе не носят. А еще ты совсем не красишься. Так что, - причмокнул мужчина, отчего смешно дрогнули его усы, - могу спросить у тебя тот же грешок, - он простодушно придвинул блоки сигарет. Хмурясь, Вайолет стащила с прилавка кульки. - Я должна Вам за это что-то? – пробурчала та. Продавец проигнорировал, доставая портсигар: - Ты многого не знаешь, - мужчина закурил, тряся спичку в воздухе. Вайолет сжала пакеты, - но о многом догадываешься. Смотри, как бы твоя подработка не превратилась в стиль жизни, - он выпустил дым, ее передернуло. – Нет, все уже давно оплачено, - ответил на ее вопрос тот. – И передавай привет Лиз, - добавил мужчина, опуская локти на прилавок. Вайолет сглотнула, поспешив выбраться из этого места на светлую улицу. Откуда он знает про ее подработку? *** Протекал все тот же размеренный послеобеденный день в отеле «Кортез». Лиз читала очередной роман из классической литературы, на который Вайолет скептически поглядывала с меланхоличной полуулыбкой, порой теряясь в воспоминании того, во что был одет Кит на лекции, когда они разбирали данное произведение. Ответ простой: извечная белая футболка и черные джинсы. После конференции врачей и неожиданного наплыва азиатов в отеле вновь стало тихо, и нечастые постояльцы заселялись с периодичностью раз в несколько часов, так что порой у Вайолет начинало гудеть в голове от невыносимой тишины: джазовый мотив давным-давно приелся и перестал быть заметен. - Как твой сегодняшний визит в «Волшебную лавку Йонга»*? Вайолет оторвалась от чтения, с тяжелым вздохом глянув на Лиз. - Это была какая-то проверка, да? Лиз удивленно вскинула брови. - С чего такие мысли? Вайолет пожала плечами. - Просто все чаще кажется, что все здесь происходит не просто так. Лиз едва заметно усмехнулась, задержав взгляд на девушке дольше обычного прежде, чем вернуться к своей книге. - Как я погляжу, ты много времени проводишь с Джеймсом, - теребила край страницы та. Вайолет пожевывала прядь волос. - Это плохо? Лиз вздохнула, словно бы ответ не предвещал ничего хорошего. - Вовсе нет, просто… - будто она не знала, как подойти к определенной теме. Вайолет недоверчиво отложила книжку, - он старше тебя и- - И? – Вайолет злили подобные разговоры.– Ну старше он, и что такого? Лиз даже опешила. Вайолет либо столь спешно менялась на ее глазах, либо была такой всегда, но просто еще не успела проявить себя и показать эту свою скрытую сторону. В любом случае, дерзость и резкая вспыльчивость девушки удивляла. - Я не, - вновь начала Лиз, тщательнее выбирая слова, - не хочу ничего сказать, просто Джеймс – довольно своеобразный мужчина. Вайолет, вскинув руки, отлипла от стойки регистрации. - Почему все меня этим попрекают? – заводилась все больше та. – Как будто в общении с ним есть что-то постыдное. Вы все что, боитесь, что он использует меня? Да Джеймс настоящий джентельмен! Он и пальцем не пытался ко мне притронуться! Да он вообще единственный мужчина, который заставил меня почувствовать себя настоящей девушкой! - Ей уже все равно было на чрезмерно громкий голос и возможное ненужное внимание постояльцев. Ей все равно было и если Марч услышит. Да пусть весь мир знает, что она думает! И пусть моральные устои горят синим пламенищем! Лиз вновь вздохнула, словно и сама была на грани, но не хотела устраивать скандала. - Детка, полегче, - старалась Лиз поласковее. – Просто есть такая мысль, что его компания на тебя влияет не лучшим образом. Разве ты сама этого не замечаешь? – Лиз словно слезно молила Вайолет прислушаться. Ее прохладная рука с тонкими пальцами легла на теплую ладошку девушки. Не сразу, но та вырвалась. - Мои родители точно такие же. Лишь бы все контролировать, лишь бы я во что не впуталась. Так вот знаешь что, - Вайолет почти не дышала, - с кем я общаюсь вовсе не ваше с Айрис дело, - розовая от исступления Вайолет рванула к лестнице, гонимая желанием переждать где-нибудь этот свой момент гнева, пока еще чего бесконтрольно не вырвалось. Какое-то время Лиз молча провожала девушку взглядом, продолжая подпирать бок кулаком. И лишь когда юная напарница скрылась за дверью с надписью «Лестницы», она медленно моргнула, будто приходила в себя после дурного сна. - У нас неприятности? – Айрис выплыла из подсобки с чашкой чая. Лиз раздосадовано поджала губы. - В любом случае это мы с тобой виноваты. Молодой девушке не место в «Кортезе». Айрис опустила кружку на столешницу. - О, ты не права, - начала та, глядя на тихо прикрывшуюся дверь второго уровня лобби, словно Вайолет могла в любой момент вернуться обратно, - Марчу она нравится. Поэтому-то, к сожалению, ее место именно здесь… *** Светлая отделка стен и молочная плитка ослепляли. Казалось, что это одно из помещений психиатрической клиники, но никак не отеля. Ярко бил свет от лампы из открытого прохода на лестницу. На пол и ванну бассейна падали длинные рассеянные лучи из смежной приоткрытой комнаты. И каждый шаг глухим эхом отдавался от стен пустого помещения. Вайолет вообще дивилась до крайности странными правилами «Кортеза». Все другие отели выше трех звезд априори имели стандартный минимум, вроде охраны, персонала кухни, более, чем одного работника ресепшена, официантов в конце концов. В «Кортезе» же не то что этого не было, так половина номеров не были приемлемы для сдачи. Вот и сейчас девушка лицезрела до крайности странную деталь: как и предупреждала Айрис, вода в бассейне была спущена. Вайолет тяжело выдохнула, присев на деревянный бортик бассейна рядом с белой лесенкой, свесив оголенные ноги. Что-то было не так, Вайолет и сама это чувствовала. Вот только не могла понять, что именно. Двухуровневое дно бассейна на самой глубине исполосовывали темные линии, словно что годами проседало на этом самом месте, оставляя вмятины. Плитку бассейна украшали продолговатые трещины. Где-то совсем рядом, возможно, в бойлерной комнате, что-то пшикало, и жидкости переливались по трубам. Эх, если бы только здесь сейчас была вода… Она сидела в такой позе долго, замерев во внезапном потоке мыслей. Что плохого было в ее общении с Джеймсом? Она не хотела думать, что за всеми разговорами о Рузвельте и Максе Перкинсе скрывалось что-то опасное. Чувствовала это, но не хотела об этом думать. «Ведь Марше Прейскотт из романа «Отель» было девятнадцать, а Питеру Макдермотту тридцать с небольшим, но ведь эта разница в возрасте не помешала первой поддаться влечению, а последнему с трепетом думать о девушке» - размышляла Вайолет, будто бы оправдываясь перед самой собой. «Я не имею на Джеймса никаких видов, да и ему, кажется, девушка не особо нужна» - продолжала внутренний монолог та, пытаясь докопаться до причины своего столь яростного и непредвиденного гнева. Громко, резко скрипнула дверь этажом выше, и кто-то быстро перебирал ногами по ступеням. Вайолет вздрогнула, но осталась на месте, не зная, как поступить, потому что понятия не имела, кого ожидать. Что, если сюда вообще запрещено спускаться? Незваный гость остановился в проходе: точно мелом по доске со скрипом шаркнула о пол прорезиненная подошва кроссовок. Вайолет с трепетом обернулась. - Преследуешь меня? – по-доброму расплылся в улыбке Кит, перескакивая через низкий порожек. Вайолет оробела, соглашаясь, что все и правда выглядит так, словно она вновь не дает ему прохода. Пока она думала над ответом, с виноватым видом пожевывая внутреннюю сторону щеки, Кит как ни в чем не бывало уже вышагивал вдоль бортика до закрытой дальней двери. – Как же они меня бесят, - продолжил юноша, словно бы болтал со старым другом, мгновенно меняя тему, - зачем каждый сезон спускать воду в бассейне… ведь там такая жарень стоит. Вот скажи, я ведь прав? – вновь улыбался тот, дергая за ручку. - М-может ключ нужен? - неуверенно предложила Вайолет, поднимаясь на ноги. И как сильно ей влетит за проникновение в запертое помещение? Кит дернул еще раз, и дверь со скрипом поддалась. Юноша победно улыбнулся, ощупывая дверной косяк. - Тут главное приемы знать, - глянул на девушку тот. – Не первые каникулы все-таки здесь, - и скрылся в подсобном помещении. Вайолет желала было тоже заглянуть в интересующую ее комнатку, но стоило ей сделать шаг, как Кит прокричал из помещения: - Можешь там посмотреть, пойдет ли вода? - Да, конечно, - про себя чертыхнулась Вайолет, чуть было не добавив «Я ведь фактически на тебя работаю, у меня нет выбора», и принялась выискивать глазами отверстия для подачи воды на ванне бассейна. Что он вообще делает? Безумец! Айрис же ведь говорила, что здесь какая-то поломка в системе фильтрации, так какого же черта он сейчас творит? И настолько ее поглотил поиск ответов, что казалось, задавать волнующие вопросы непосредственному виновнику и не требовалось. Присев у края бортика, Вайолет перегнулась, разглядывая боковую стену, нервно прислушиваясь. Кит явно знал свое дело: послышалось тихое кряхтение, затем выдох юноши, поворот вентиля, и вот механизмы пришли в движение, а потоку воды был дан зеленый свет. Через какое-то время вода быстро хлынула из заливных отверстий. Кит с довольной улыбкой хлопнул в ладоши, ногой захлопывая дверь бойлерной. Вайолет смущенно отвернулась, наблюдая за бурлящим извержением водонапорной трубы,незаметно одергивая подол платья, тихо поскребывая деревянный лакированный бортик. Кит присел на корточки рядом, зачарованно глядя на прибывающую воду. К удивлению девушки, он не заговорил, но лишь сосредоточенно, вглядывался вдаль, задумавшись о чем-то своем. Из-за цвета плитки вода казалась кристально чистой; уровень достиг середины. Вайолет больно зажевала губу, желая было подняться и тихо выйти, как вдруг Кит заговорил: - Когда-нибудь этот отель точно снесут, - продолжал неотрывно наблюдать тот, - или же из него сделают музей или что-то подобное. Так или иначе, все это станет лишь историей, - Кит усмехнулся, будто бы от какого-то бессилия. – Можешь себе представить? Когда-то здесь закатывали настоящие вечеринки: девушки там всякие в модных нарядах, запретная выпивка… знаешь, так здорово, что дядя сохранил традицию того века, оставив разрешение на курение внутри помещений… Вайолет смутно понимала, к чему он вел да и подводил ли вообще к какому-то логическому выводу. Не сказать, что ей хотелось, чтобы он заканчивал, но она прекрасно знала особенность своей натуры: люди часто начинали ей раскрывать какие-то свои тайны, доверять секреты или просто трепаться о собственной жизни, при этом начисто не интересуясь ею самой. Словно Вайолет была неживой белой стеной с дипломом психолога, которая не имела даже права на свои чувства и эмоции. Все это не особо ее заботило в обычное время, но здесь, в данную минуту, с юношей, жизнь которого значила для нее больше своей собственной, Вайолет вдруг почувствовала себя крайне мерзко. Хотелось немедленно смыть с себя что-то, чего она не видела, но чувствовала. Это пугало. Кит продолжал держать на губах полуулыбку, глядя в пустоту, куда-то вдаль. Вайолет тихо поднялась. - Я пойду, пожалуй... Кит с усмешкой обернулся, успев поймать ее руку. Вайолет замерла. - Постой, - чуть ли не со смехом улыбался тот, - в году ты практически не отходила от меня, а сейчас убегаешь, - ласково, совсем по-доброму промурлыкал юноша. И не понятно было, звучало ли то с издевкой или же он действительно был настроен доброжелательно. Вайолет похолодела, чувствуя себя пренеприятнейшим образом пристыженной. Он знал! О, ну конечно он не дурак и все прекрасно понимал! – Правда, останься, - продолжил Кит. – Скоро придут Софи, Кейт. Тебе ведь они нравятся. Он улыбался. Так призывно агитируя ее присоединиться к веселью, будто они двое знали друг друга всю жизнь. И вместо того, чтобы поинтересоваться на тему «Почему это вдруг система фильтрации вновь заработала», Вайолет грустно повторяла про себя одну единственную фразу: «Мне нравишься ты, а не они. Лишь ты». *** Когда прибыли Софи и остальные, привнеся с собой шлейф из милого хохота и сладкого парфюма, Вайолет и правда на какое-то время расслабилась. Поначалу все были ей рады. Кейт первая стянула майку и шорты, бомбочкой погрузив свое бледное тело в красивом купальнике в прохладную воду, остальные не медля последовали ее примеру. Кит долго не хотел плавать. Сидя подле Вайолет и, закатав штанины, просто промачивая босые ноги, он тактично улыбался, зазываемый гиперактивной Кейт, но все не поддавался ее угрозам вроде «Уокер, если сейчас же не опустишь свою задницу в бассейн, я не буду занимать вам с Анной места на видеоарте!». И он тихо посмеивался, болтая ногами в прохладной воде, а Вайолет все больше увядала, словно бы сильнее расстраиваясь с каждым новым упоминанием его русоволосой подружки. Брызги орошали плитку и стены, плеск и хохот слышны были в небольшом помещении. Одри сетовала на отсутствие окон, потому что «Как бы было круто, если бы видна была улица! Вот как в Лотте…» тут Софи одергивала подругу, говоря, что неэтично хвалить другие отели при работнике конкурирующей марки. И они смеялись, радостно поглядывая на Вайолет, что сидела с учтивой улыбкой, чувствуя себя полной дурой. Но все внимание заканчивалось, и они вновь были в своей компании: Одри справлялась насчет Анны и почему та сегодня не с ними, Кит охотно отвечал, управляясь со своей шевелюрой, пока Кейт не стащила юношу в бассейн. Поднялись волны, расплескиваясь по плиточному полу. Все заливались смехом, брызгались, веселились. Наслаждались молодостью. Кит в облепившей одежде улыбался, держась на плаву, Кейт и Софи стянули с бортика надутые ранее круги и матрасы, теперь же довольно резвясь, точно маленькие дети на пляже. Лишь раз они попытались призвать Вайолет присоединиться. И она бы согласилась. О, она бы и рада была вот так легко провести летний день. Но не могла. И не потому что была на рабочем месте, вовсе нет. Просто она понимала, что ее не ждут. Проявляют вежливость и учтивость – да. Действительно нуждаются в ее компании – нет. И Кит, и Софи, и остальные вполне довольны друг-другом. Если она уйдет, ведь никто не заметит. По крайней мере, ей так казалось... Тихо поднимаясь с края бассейна, Вайолет натолкнулась при выходе на Дейзи и Давида. Юноша узнал Вайолет, ослепительно улыбнувшись однокурснице, спросив вежливое «Как жизнь?», Вайолет не растерялась, Дейзи даже виду не подала, что заметила девушку. Бассейн загудел: Кит присвистнул, Кейт и остальные наперебой зазывали новоприбывших поскорее присоединяться. Дейзи убрала за ухо передние пряди каре и принялась раздеваться. И это был именно Кит, кто в последний раз попытался призвать Вайолет ко всеобщему веселью. Он вынырнул возле края, хватаясь руками за деревянный бортик прямо возле ног девушки. Блики воды сияли на его лице, струйки стекали по лицу. Он тряхнул головой, откидывая мокрые волосы со лба, и залился красивой улыбкой. - Да, Вайолет, останься с нами, - поддержал Давид, поправляя красные плавки-шорты. И так милы они оба были, так дружелюбны и открыты, что она поняла яснее чем раньше. Не может она остаться. Буркнув что-то насчет отсутствия купальника, Вайолет быстро попрощалась, еще раз поблагодарив за предложение. Скрываясь на лестнице, она все еще слышала позади себя радостный визг и обернулась, чтобы запечатлеть у себя в памяти напоследок этот момент. Она твердо была уверена, что никто не заметил ее ухода. Но это было не так. Он все видел. *** Игнорировать свое мерзкое поведение более не было смысла. Вайолет расстроила Лиз. «Ну ты и идиотка, Хармон» - заламывала руки девушка, плетясь от лестницы главного вестибюля. Лиз возилась с большими сумками у входа. Вайолет осторожно приблизилась. - Лиз, - начала девушка, - я хотела извиниться за свое поведение. Лиз даже взгляда не подняла, все продолжала переваливать однотипные сумки с тележки для багажа на ковролин. Вайолет испугалась, что вот сейчас ей и сообщат, что она уволена. Еще бы: нахамить, убежать прятаться, проводя время с постояльцами отеля, да еще и помочь набрать бассейн, к которому по идее вообще приближаться не стоило бы. - Уже забыто, - к удивлению девушки улыбнулась Лиз, не прерывая работы, - давай, помоги мне взвесить мешки, - она пихнула Вайолет одну из сумок, – и принеси из подсобки рулетку, надо промерить высоту и ширину, чтобы их в DHL отправить. Если бы облегчение имело субстанцию, то оно бы сейчас хлынуло на Вайолет точно воды прорвавшейся плотины. «Впредь надо пытаться как-то контролировать свой пыл» – думала девушка, радостно порхая по вестибюлю с рулеткой, перелетая с одной сумки к другой, точно заботливая пчелка. Зачастую хотелось не только высказаться, но и сделать что-то. Нанести вред, заставить его страдать... С каждой минутой Вайолет понимала, что ей все тяжелее сдерживать свой гнев, контролировать себя, и виновником того делала именно Кита. Как ей казалось, она спокойно могла ударить кого-нибудь или нахамить прохожему лишь по его вине. И ей порой нестерпимо хотелось отомстить ему, сделать что-нибудь, заставить его страдать также, как страдает она сама, показать ему, что ее боль сильна, она пылает внутри. Хотелось довести его до исступления так же, как это удавалось ему. Но Вайолет старалась быстро отбрасывать эту мысль, покрываясь мурашками, ощущая холодный пот. Нежное чувство первой влюбленности шептало, что никогда она не сможет причинить вред этому юноше, а вторая ее часть – гнусная, мерзкая, мстительная – уже согласилась с приготовленным планом. И никто, даже сама девушка, ни о чем не догадывалась. Кроме одно человека. Кроме него.