Мысли вслух

«В начале весны всегда холодно. В начале весны всегда хочется тепла. Нежности. Любви» — думал Кай, пытаясь обнять Дио. Но Кенсу сопротивлялся, то и дело отпихивая настырного танцора от себя. — Отстань, Чон, отстань, — бормотал парень, усердно помешивая рис одной рукой, а другой набирая сообщения на телефоне. Но эти слова не подействовали на Кима, и, не смотря на протесты и угрозы в свою сторону, он продолжил тереться вокруг Дио словно мартовский кот. Когда Кай вокалисту в конец надоел, брюнет просто двинул тому локтем по солнечному сплетению. — Кастрирую кухонным ножом… без наркоза, — тяжело взглянув на сложившегося вдвое Кая, сказал До и вернулся к плите. Кай скривился. Больше, наверное, от тона, которым это было сказано, чем от острого локтя. И, нарочно сделав мордочку а-ля «побитый щенок», вышел из кухни, позволяя Дио вздохнуть и промямлить тихо «Наконец-то». Время, будто нарочно, тянулось словно прилипшая к подошве жвачка. Часы показывали, что скоро придет время обеда. А за окном моросил дождь, не располагая к хорошему настроению. Чанель сидел в комнате Бэкхена уже добрых часа два и всячески пытался развлечь друга. От проверенной годами травли анекдотов он отказался еще на пятнадцатой минуте, когда Бэкхен протяжно зевнул, отвернувшись от Пака. Далее в ход пошла более тяжелая артиллерия в виде чтения стихов, игры на гитаре, даже каких-то не очень удачных фокусов. Зевать Бэк не прекратил, только изредка стал заглядывать в свой телефон, отправляя кому-то короткие сообщения. Когда в ход пошли пошлые шуточки, Чан заметил на лице друга неумело скрываемую улыбку. Обнадежив себя этим, парень улыбнулся в ответ и присел рядом с Беном, притягивая того к себе за руку, чтобы обнять. Но Бэкхен с той же полуулыбкой отпихнул от себя Еля. — Тебе заняться нечем? — он вновь уткнулся в телефон, не заметив, как густо покраснели уши Чана, — Сходи на кухню, может, перекуси, или… Пак дослушивать не стал. Быстро поднявшись с кровати, он направился к выходу из комнаты, ненадолго остановившись у двери: на отрывном календаре все еще значилось «4 марта». Листочек с тихим, характерным рвущейся бумаге, шорохом, оказался в больших ладонях рэпера. За шелестом бумаги послышался лишь щелчок двери, и в комнате воцарилась тишина. В коридоре он налетел на Кая. У того был затуманенный взгляд. С минуту они стояли и молча смотрели друг на друга, чего-то выжидая. Опомнившись, Чан вопросительно поднял одну бровь, на что Чонин махнул головой и отвернулся. Хмыкнув, Чанель обошел парня и направился в гостиную. Расположившись там на диване ногами к верху, он нащупал пальцами подозрительно легкий пульт от телевизора. Попытка включить ящик не увенчалась успехом. Подковырнув длинным ногтем крышку пульта, Чанель вздохнул с видом «Я так и знал». Мимо прошел Кай с наушниками в ушах. Просит тонсена сбегать за батарейками было точно таким же бесполезным делом, как пытаться включить телевизор щелчком пальцев. Повертев бесполезный предмет в руках еще с минуту, он с обидой выкинул кусок пластмассы куда-то за спинку дивана. За этим последовал тихий вскрик. Приняв вертикальное положение, Чан прыснул от смеха. — Йа, Ким Чонин, я тебя слышу, перестань материться! Но его слова не заимели никакого эффекта. Кай, продолжая бормотать что-то под нос, вытащил наушники из ушей, встал из-за журнального столика и направился к шкафу, стоящему у окна. Спустя несколько минут перекладывания груды всяких бумажек из стороны в сторону, ему таки удалось найти новые, еще не распечатанные батарейки. Получив пульт назад, Чанель открыл рот, чтобы поблагодарить Кая, но опять завис, всматриваясь в его лицо. Теперь пришла очередь Чонину удивленно кивать. Хмыкнув, Чан пожал плечами и вернулся в «исходное» положение — ногами к верху. Телевизор упорно не желал показывать ничего более интересного, чем какие-то новости бизнеса, рекламу косметики, высокоинтеллектуальные программы о жизни хорьков в условиях чего-то там и музыкальные программы «Для тех, кому за каменный век». И это на все триста с лишним каналов спутникового телевидения. Немного повтыкав на млекопитающих, Пак раздраженно выключил ящик и погрузился в свои мысли, пытаясь придумать, чем бы заняться. Ничего стоящего на ум не приходило. Ничего стоящего, кроме… — Блин, у Кая такие припухшие губы. Он их что, весь день ходил и кусал? Поняв, что сказал это вслух, Чанель поморщился, прикрывая рот рукой. Вывернувшись каким-то невообразимым образом, он бросил беглый взгляд на Кая. Тот сидел неподвижно, упершись взглядом в одну точку на потолке. Казалось, даже не дышал. Лишь изредка переключал песни в плеере. — А еще у Кима такие опухшие глаза, как будто он всю ночь пла-а-а-акал, — протянул Чанель, поняв, чем ближайшее время будет заниматься, — Плакал как девчо-о-о-онка. Снова посмотрел на Кая и снова ноль реакции. Продолжаем развлекаться. — Припухшие губы это иногда мило, но у Кая это выглядит по-о-о-ошло, слишком по-о-ошло, — Чан как можно сильнее старался растягивать слова. Чонина всегда это раздражало, если не бесило. Хоть он никогда этого не говорил, но Чанель часто замечал, что парня аж передергивает. — Знаешь, Кай, вот меня сегодня Бэкхен отшил. Как спросишь? А вот так. Вот так взял и отшил. Я и ушел. А что делать, спрашивается? Это же у вас там с Дио отношение идеальнее некуда. Чанель фыркнул, немного поморщив нос. Формально, вроде разговаривал с собеседником, а на деле с самим собой. — Вот когда тебя в последний раз отшивал Дио? Ох, даже… — Сегодня утром, — прозвучало как гром средь ясного неба и заставило Чанеля подскочить и взвыть от резкой боли в затекших конечностях. — Ты что..? — Я ничего, — хмыкнул Кай, скрываясь в темени дверного проема. — Этот парень… — «Этот парень» заставил Чанеля минут пять глотать ртом воздух и соображать, во что он сам себя только что вляпал. Спустя еще мгновение Пак вскочил с дивана и, заплетаясь в собственных ногах, полетел вслед за Чонином. — Йа, мелкий! Ты куда сбежал? — Проскользив сантиметров пять босыми пятками по паркету, Чанель затормозил у кухонной двери, — Мы не договорили! — О чем? Мне казалось, что это были твои мысли вслух. — А… Да, н-но… — Чанель опять завис, наблюдая за тем, как Кай наливает себе кипяток в чашку, при этом немного надув губы, которые уже начинали раздражать своим видом. По комнате разнесся запах чая с чабрецом. Медленно помешивая жидкость ложкой, Чонин присел за кухонный стол и внимательно уставился на стоящего в дверях Чанеля. Где-то за окном прогремел гром, оповещая о надвигающейся грозе. — Но что? — Ким поднес чашку к губам и немного подул на парующий напиток. — Зачем ты притворялся, что не слышишь меня? Это, между прочим, по-свински! — Кто бы говорил о свинстве, хен… — Кай мотнул головой, убирая с глаз челку, и продолжил, — Мои наушники сломались где-то на том фрагменте твоего монолога, в котором упоминался Бэкхен. Надеюсь, я ничего стоящего не упустил? Говорил он это все теми же припухшими губами. Что-то в них было, черт подери, не так. Что-то раздражало, выводило из равновесия. В два шага Чанель подошел кухонному столу, сел напротив этих губ и прикрыл их одной рукой, другой хватая Чонина за затылок, чтобы не вырвался. Губы что-то промычали. На помощь им пришли холодные тонкие пальцы, которые попытались убрать «Свои грязные клешни от моего рта, хен», но Чанелю во что бы то ни стало, захотелось эти губы скрыть из виду. Ничего лучше в тот момент парню в голову не пришло. — Я тебе новые наушники куплю, договорились? Ты только не слушай меня больше… Ответ наверняка был положительным. Правда, узнать точно Пак этого не смог, отметив только, что такие распухшие губы довольно приятно затыкать поцелуем.