Быстрее заживет.

Она его ненавидит. Всей душой презирает и мысленно убивает, раскидывая внутренности по елкам, стоит ему только появиться в поле ее зрения. Но при всем этом, уважает, восхищается его силой и хладнокровием, рассудительностью и умом. Она всегда удивлялась тому, что в столь отвратном человеке собраны такие хорошие качества. Микаса удивленно распахивает глаза, прижимая руки к телу, выравниваясь по струнке, когда Ривай проходит мимо нее и из его плеча, из глубокой раны, сочится кровь. В голове не укладывается, что самого капрала, лучшего бойца, удалось ранить, тем более так сильно. Хотя, его «статус» не защищает его от титанов, поэтому Микаса тут же сменила выражение лица на более привычное, провожая мужчину взглядом. И только тогда, когда капрал скрывается за дверью своего кабинета, Аккерман дает себе право расслабиться, немного ссутулить плечи и пойти к двери своей комнаты. — Микаса, подожди минуточку! Сзади раздается звонкий голос Ханджи, которая подбегает к азиатке со спины, не сильно хлопнув ту по плечам. — У тебя есть свободный часок? Ах, что я спрашиваю, конечно есть, — так же звонко тараторит Зоэ, повернув девушку к себе лицом, — я хочу посмотреть на своих новых любимцев, а капралу не помешает промыть рану и перевязать ее, — глаза у майора блестели, предвещая встречу с двумя пятиметровыми, как она выразилась, «любимцами», которых она еще ни разу не видела. — Вы хотите, чтобы… — Да! Я хочу, чтобы ты позаботилась об этом, — женщина расставляет руки в стороны, уперев их в бока. Смотрит на Микасу, которая на все это лишь вздыхает и кивает головой, — спасибо, — Ханджи вновь хлопает азиатку по плечам и еще шире улыбнувшись, убегает в сторону выхода из штаба, при этом иногда подпрыгивая и что-то шепча себе под нос. Аккерман тяжело вздыхает, после чего меняет направление и теперь идет не к двери своей комнаты, а к двери кабинета Ривая. Эта дверь всегда ее раздражала. Только за этой дверью, только в этом кабинете, могут моментально испортить хорошее настроение. Только хозяин этого кабинета может парой слов втоптать любого в грязь. Смешать с говном одним лишь взглядом. Стук по темного дереву отдается болью в голове, отчего Ривай немного хмурится, продолжая вытирать запекшую кровь вокруг раны на оголенном плече. — Войдите… Немного хрипло, но с тем же холодом в голосе, произносит мужчина и шумно вдыхает воздух, когда вновь касается влажной тряпкой края раны, случайно, конечно же. Микаса заходит, еле слышно. Тихо закрывает за собой дверь и смотрит куда-то в сторону, когда отдает честь, как обычно выровнявшись по струнке. Видеть Ривая таким потрепанным ей никогда не приходилось, да и не хотелось. — Майор Ханджи сказала помочь вас с раной, сэр, — чеканит Аккерман, довольно громко, чтобы капрал слышал все ее слова. Ривай вновь хмурится от нового звона в ушах, Микаса же продолжает смотреть куда-то в угол, между стеной и потолком. — Я сам все сделаю, можешь идти, — недовольно произносит Аккерман, после чего убирает тряпку в глубокую железную миску с водой и наконец поднимает взгляд на Микасу. — Но… Майор Ханджи… — Я не на потолке, Аккерман. — Простите, — азиатка наконец переводит взгляд на капрала и продолжает, — она сказала, чтобы я позаботилась о вашей ране, сэр, — так же спокойно, как и обычно, произносит девушка, после чего делает пару уверенных шагов к капралу и тянется к тряпке, — так что, позвольте мне все сделать самой. Ривай внимательно смотрит на рядовую, мысленно отмечая, что ее уверенность, как обычно, плещет через край, что ни может не злить мужчину. Микаса пододвигает стул и садится рядом с Риваем. Прикладывает мокрую тряпку к ране капрала, так небрежно, неумело, и тут же убирает, услышав недовольное шипение мужчины. В голове ликуют маленькие чертики, ведь она смогла заставить самого Ривая зашипеть от боли. Но в душе не вовремя проснулась совесть, ведь эту боль она причинила своим неумением. — Аккерман, ты хоть раз помогала раненным? — недовольно шипит капрал, сверля бедную девушку взглядом. — Н-нет, сэр, — опустив взгляд в пол, произносит Микаса, уже не с той уверенностью в голосе. — Нужно все делать аккуратно, — вздыхает Аккерман и переводят взгляд на окно, закрытое шторами, чтобы комнату не заливал яркий свет летнего солнца, — с заботой, в конце концов. — Как мать, которая вновь обрабатывает раны своего неугомонного сына, — тихо произносит азиатка и прячет покрасневшие щеки за алой тканью. — Можно и так, — продолжая смотреть на темно-зеленые шторы, отвечает Ривай и потирает переносицу, при этом устало прикрыв глаза. А Микаса вновь возвращается к мокрой тряпке, на этот раз посильнее выжимая ее, чтобы она была влажной, а не напрочь пропитанной водой. Ее движения стали более аккуратные, заботливые, нежные. Она хорошо помнит, как мама помогала Эрену, который в очередной драке с дворовыми мальчишками получал кучу ссадин и синяков. Она хорошо помнит, как мама что-то говорила о том, что Эрен будет сидеть всю неделю дома, пока не поймет, что драться — не хорошо, но при этом ласково улыбалась. Она хорошо помнит, как мама целовала Эрену очередную ранку и говорила «быстрее пройдет». Она все это очень хорошо помнит. И сейчас Микаса пыталась быть настолько же нежна и ласкова, как мама. От мысли, что капрал сейчас играет роль ее сына, девушка еще сильнее краснеет, прячась в своем шарфе по самый нос. Закончив, азиатка кладет кусок материи обратно в миску, на совсем. Она ей больше не нужна. — Сэр… — Бинты в столе, — не дослушав, ответил Ривай, зная, что Аккерман сейчас спросит именно про них. И он не ошибся. Микаса сразу, после его слов, встает со стула и подходит к столу. Из выдвижного ящика, в котором лежали пару коробочек с таблетками, девушка взяла единственный, еще не открытый бинт, и вернулась к «больному», по пути открывая упаковку. Аккерман аккуратно забинтовывает плече мужчины, придерживая возле раны, чтобы бинт не начал разматываться с другого конца. Отрывает остальной бинт, который ей больше не нужен, и завязывает «повязку», после чего опускает голову к плечу капрала и еле заметно касается забинтованной раны губами. — Быстрее заживет, -смущенно произносит Микаса, после тут же встает со стула и выравнивается по струнке, продолжая в одной руке сжимать рулон бинта. А Ривай с тем же безразличием смотрит на девушку, что всячески старается не встречаться с ним взглядом. — Взрослая ведь, пора уже понять, что такие вещи не помогают, — прикрыв глаза, произносит Аккерман, —, но я могу гордиться, что смог заставить тебя не только ненавидеть, но еще и смущаться, верно? — Ривай издает тихий смешок и открывает глаза, внимательно наблюдая за реакцией азиатки. Микаса прикусывает нижнюю губу, настолько сильно, как только может. Вот ведь наглый коротышка! Оторвать бы ему язык и засунуть поглубже в задницу. — Я могу идти? — произносит девушка, будто совсем не слышала слов капрала. Тот лишь кивает и она, как можно быстрее покидает кабинет, так и не вернув бинт на место.