«Ким Джеджун вступает в бой»

Воздух был наполнен ароматом приближающегося дождя: тяжелые грозовые тучи угрожающе грифельного цвета низко склонились над землей, что отчетливее бросалось в глаза в долине, где пики окружающих вершин скрылись в туманной дымке. Казалось, что под этим весом небеса не выдержат и обрушатся на мир, ознаменовав гибель человеческого рода.   Тишину, которую не смели прорезать ни слабое дуновение ветерка, ни щебет птиц, внезапно нарушил звук лезвия, выдвинутого из ножен. Им сделали одно молниеносное движение, словно в попытке коснуться невидимого врага или, может, чтобы рассечь застывшую в воздухе натянутую струну, заставлявшую волосы на голове вставать дыбом.   Генерал, чье лицо скрывала устрашающая маска, поднял свой клинок высоко над головой и, дождавшись момента, когда струна достигнет своего пика и лопнет как на музыкальном инструменте, оборвав царившую вокруг безмолвную мелодию, громогласно прокричал:   - В атаку!   Он первым ринулся в бой и, пришпорив лошадь, несся во весь опор, в намерении сокрушить всех противников, посмевших оказаться у него на пути. Его воины ответили ему боевым кличем и кинулись за своим предводителем с мечами, копьями и луками, как ожившая волна, своей мощью намеревающаяся поглотить врагов, окатив их дождем из стрел и быстрыми, как ветер, ударами железных орудий.   Поле боя вызывало ироническую усмешку: на дворе царила весна, окрасившая своей пастельной палитрой малахитовые холмы, горы и ветви деревьев с набухшими почками, но вместо алых цветов распускались кровавые бутоны на телах солдат, схлестнувшихся в битве. Затем прогремел первый гром, который вобрал в себя ожесточенный вой с противоборствующих сторон, затеряв в себе врагов и союзников. На землю упали тяжелые капли, чтобы в последующие минуты небесным водопадом подавить под собой сражающихся и усложнить им задачу. Размокшая земля под ногами превратилась в скользкое месиво, заставляя падать, пачкаясь в грязи и путая своих собратьев.   Неукротимее всех бился генерал в маске: он уверенно и ловко размахивал мечом, срубая головы своих недругов или нанося им смертельные раны. Его конь был проворен и быстр, ни одна стрела или копье не смели притронуться к этому величавому животному, в то время как он несся вперед, а из-под копыт его летели брызги. Генерал не щадил никого и не сильно беспокоился о своей участи – его жизнь была наполнена сражениями, и он не видел в ней иного смысла, если ему все равно никогда не будет принадлежать трон. Мужчина был не только прославленным полководцем и искусным воином – он являлся еще и принцем государства Когурё.   Бой для него был нечто сродни танцу – мужскому танцу, словно отражение женскому изяществу в красивых развивающихся нарядах. Женщины не могли участвовать в войне, это была прерогатива сильных и храбрых мужей, и хоть сражения несли за собой смерть и отчаяние, было в них что-то еще, что заставляло принца вновь и вновь брать в руки меч и нестись вперед опасностям, иногда преследуя своего противника до самого конца, пока того не настигнет гибель.   Как и всегда, он вышел из этой битвы победителем. Слава о бравом генерале гремела в государстве уже не первый год, о его бесстрашии и блестящей стратегии слышали даже в китайской империи. Но больше, чем о его подвигах, ходила молва о необычайной красоте воина – именно поэтому во всех сражениях на нем неизменно была надета грозная маска.   Красота генерала являлась и его проклятием – слишком красив для мужчины, но и не женщина, словно сама природа сделала его чужим меж мужским и женским началами. Он рвался в бой, чтобы доказать и себе, и окружающим, что был таким же смертным, как и все, чтобы подтвердить своими подвигами, что он именно тот, кто он есть, а не марионетка, чью судьбу могут вершить другие. И была еще одна причина…   Единственный человек, который понимал принца без всяких лишних слов, с которым тот мог быть честен и доверить самую сокровенную тайну, зная, что его не предадут, – а если вдруг такое бы случилось, генерал принял бы смерть от этого человека – был его младший брат. Во всем Когурё, да и во всем мире воин не сыскал бы человека ближе, чем он. Единственная опора и единственная слабость.   На заре, когда птицы еще не проснулись, а небо едва окрасилось предрассветной полосой, генерал вернулся во дворец со своей немногочисленной армией в доспехах, омытых кровью врагов. Их торжественно встретили, благодаря богов, что те возвратились победителями, живыми и здоровыми. Каждый раз, направляясь в сражение, любой воин, не подавая виду, боялся, что оно может стать для него последним.   Двор, которого коснулся первый луч солнца, был пуст и прекрасен в своем безмолвном умиротворении. Но затем его наполнила мелодия флейты, и генерал, пришедший на зов, погрузился в чарующую музыку, что обволокла все его сознание, стирая ужасные воспоминания с поля боя. Он успел повидать за свою недолгую жизнь много порока, кровь недругов и их смерти никогда не сотрутся ни с его рук, ни из его памяти, но только так он мог позабыть на время о той битве, которую ему не выиграть никогда – ни в этом мире, ни в этом времени.   - Джеджун.   Звук флейты медленно оборвался, и за ним донеслось имя принца.   - Юнхо, - произнес воин в ответ, заметив своего брата. Их разделяло всего несколько минут, Джеджун считался старшим, потому что родился раньше Юнхо. Но генерал без тени сомнения сказал бы, что между ними двоими брат для него являлся примером для подражания, тем, кем сам старший принц не смог бы стать, потому что они были разными, как солнце и луна. - Каждый раз, когда ты уходишь сражаться… - голосом, пропитанным искренними переживаниями, молвил Юнхо. – Я боюсь, что ты сюда больше не вернешься. Его красивая королевская одежда, длинные смоляные волосы, ниспадающие по спине и скрепленные на макушке мужской заколкой, изящные пальцы, что держали флейту, а также глаза, полные безмолвной грусти – весь его образ был обращен к Джеджуну и принадлежал тоже только ему. И воин, каждый раз видя брата, что с таким трепетом обращается к нему, терял свое самообладание. Почему в этой жизни их сковывает общая кровь? Порой он не знал, что мучительнее: обоим быть мужчинами или страдать, если бы один из них оказался женщиной, сестрой… Какую стезю ни избери – путь разлуки, путь любви – конец ее будет печальным. - Ты можешь больше не участвовать в походах? – спросил Юнхо. - Я же воин, - усмехнулся Джеджун. – И не создан для золотой клетки во дворце. Младший принц ничего не ответил, только молчаливо посмотрел на брата своим глубоким выразительным взглядом, словно в данную минуту вся Вселенная перед его глазами умещалась лишь в одном человеке. Это всегда смущало Джеджуна. Раньше ему казалось, что все потому, что они родственники. Может, Юнхо к нему хорошо относится, потому что видит в нем смазливую девчонку, которую хочется защищать, или, наоборот, ему его жалко, с такой внешностью не считая соперником?.. Но время все шло, а братские узы становились только теснее – ни Юнхо, ни Джеджун не хотели вставать друг у друга на пути в борьбе за трон ради собственной выгоды.   Если Джеджун был старше Юнхо, значит, он являлся и первым претендентом на престол, но отчего тогда он вбил себе в голову, что ему никогда не бывать наследником отца? Все потому, что был еще один сын. До того как их отец создал Когурё и женился на матери двух принцев, у него была возлюбленная в Пуё. Она родила ему первенца, кровного брата Джеджуна и Юнхо. И еще до рождения последних отец пообещал, что его наследником станет именно он.   Весть о том, что старший сын владыки Когурё прибыл из Пуё, чтобы наконец-то воссоединиться с отцом, стала одновременно и шоком, и туманной надеждой для Юнхо и Джеджуна. Может, это и к лучшему, что появился кто-то третий?.. Кто-то, кто избавит их от нужды сражаться друг против друга.   - Вы имеете равные права! – причитала мать младших принцев. – Кто-то из вас должен одолеть этого бастарда и взойти на трон! Проклятье, что его мать все еще занимает место в сердце вашего отца… Или вы хотите навсегда быть изгнанными этим выродком?!   Слова матери резали словно ножом по сердцу двух братьев. Если они избавятся от старшего сына отца, то только один из них сможет занять престол. Если первого будет ждать власть и могущество, то второго неизбежно ожидает смерть в ходе политических интриг или на войне. И хуже всего было осознание, что стоило погибели добраться до одного брата, как тут же будет повержен и другой, не в силах смириться с потерей человека, который занимал слишком много места в сердце и душе.   - Джеджун, - как-то сказал Юнхо, - если говорить о нас троих, то я бы предпочел, чтобы трон занял именно ты.   Принц посмотрел на него задумчивым взглядом. Почему он так говорит, почему вечно уступает ему как старшему? Их разделяют какие-то ничтожные минуты, они равны!   - Я умею только убивать, - сухо произнес Джеджун. – Но ты, Юнхо, куда мудрее и сострадательнее, чем кто-либо еще. С властью в твоих руках я был бы куда спокойнее… Ведь с флейтой в ладони можно создать гармонию и мир, а меч несет только разрушение и смерть.   - Не говори так! – в сердцах воскликнул Юнхо и в порыве эмоций схватил старшего брата за плечи, чтобы тот посмотрел ему в лицо. – С мечом в руках можно не только убивать, но и защищать! А без этого государство долго не протянет!   Его глаза были наполнены огнем и сверкали словно звезды, такие далекие, за которыми часто наблюдал Джеджун, ночуя в походах под открытым небом. Его брат… Из него получится достойный правитель. Человек, который сможет защитить свой народ и принести ему процветание. А Джеджун… Природа подарила ему красоту, но лишила такого отзывчивого и добродетельного сердца.   Юнхо смотрел на брата с таким отчаянием, что не надо было произносить никаких слов вслух. Как же прекрасен его Джеджун снаружи, но как же одинок он внутри! Они оба никогда не обнажали друг перед другом своих истинных чувств… Но их сердца знали об этом молча.   Джеджун в воинских доспехах и без маски, что скрывала его лицо от недругов, сейчас был уязвим больше, чем обычно. Его длинные волосы цвета вороньего крыла, стянутые в высокий хвост, обрамляли алебастровую кожу лица, подчеркивая глубину темных глаз и чуть розоватых на этом фоне пухлых губ. Словно вишневый цветок, распустившийся на белом снегу.   Юнхо позволил себе вольность, которую ранее никогда не выказывал столь открыто – коснуться щеки брата и ощутить кончиками пальцев его гладкую как китайский шёлк кожу. Как много лет он пытался сбежать от наваждения и убедить себя, что все что чувствует к Джеджуну – лишь братская любовь… Однако ее узы оказались куда прочнее, ведь во времена, в которые они жили, зачастую родственные связи не имели значения, если на кону стояли богатство и власть.   Джеджун, что скрывал свою красоту на поле боя и открывался только перед своим братом… Джеджун, что бежал от Юнхо точно так же, пытаясь забыться в танце битвы… Джеджун, хрупкий как фарфор, но чьи осколки могли ранить, как того, кто посмеет к нему притронуться, так и его самого, слишком отчаянно прячущего свое одиночество за бравым образом воина.   Юнхо прерывисто вдохнул воздух, чтобы справиться с чувствами, что лихой волной окатили его с головой. Как тут удержаться, когда Джеджун так близко, непозволительно близко, когда лишь прикоснувшись к его коже, тело так безнадежно взывает к большему?.. Как устоять перед этими слегка распахнутыми губами, словно безмолвно призывающими дотронуться до них, ощутить их мягкость, окрасить в алый цвет, прикусив… - Давай сбежим, - выдохнул Юнхо в губы Джеджуна, устояв перед искушением поцеловать его. – Бросим Когурё, не будем бороться за трон… Просто уйдем туда, где мы сможем быть вместе. Только ты и я.   - Сможем ли мы… - прошептал в ответ Джеджун, и его горячее дыхание опалило кожу Юнхо. Когда брат был так близко, воина нестерпимо тянуло к нему какой-то невидимой нитью, опоясывающей их своими незримыми путами. – Сможем ли мы хоть где-нибудь… быть никем не осуждены?   - Джеджун? – Подобное признание из уст брата поразило Юнхо. Они всегда были честны друг с другом, но до этого момента оба молчали лишь об одной теме – что связь их была глубже, чем у простых братьев. Каждый из них боялся, что стоит только признать это, как ниточка порвется, и все уже не будет таким, каким они хранят это до сих пор. Генерал, запирающий свое сердце на войне, скрывающий свои чувства точно так же, как и свою красоту – за маской страшного демона, сейчас был совершенно обнажен, как меч без ножен, перед лицом своего брата. Его глаза чуть блеснули от подступающих эмоций, от отчаяния, что рваным осколком ранило его сердце, от осознания, что сдавливало до потери воздуха ему легкие, что в этом мире то, чего они оба так желают, никогда не будет им принадлежать… - Если такого места не существует… То мы создадим его сами, - ответил на вопрос брата Юнхо. Те слова, рвущиеся из горла и не имеющие права быть озвученными… Как же Джеджун мечтал сейчас их выкрикнуть! Хотел просто обнять Юнхо не как его брат… Но слишком много факторов сдерживало его. Сердце рвалось изнутри от охватившей безнадежности и сковывавшей стальными прутьями тоски. - Мне не нужен ни трон, ни Когурё… Если это означает разлуку с тобой, - тихо произнес воин. – Я не хочу снова и снова омывать свои руки в чужой крови… Теперь я хочу защищать мечом то, что мне дорого. Он поднял глаза на брата и потонул в его взгляде. Не просто брат, не просто кровь… Тот, кто был предназначен Небесами, чтобы найти его в этом мире и оберегать. Принцы ушли на юг со свитой из десяти вассалов. Часть земель в тех краях, севернее, была плодородной, а часть, западнее, бесплодной, погрязшей в болотах. Вначале братья обосновались на более благоприятной территории, чтобы чуть позже облагородить негостеприимные топи.   Но тогда они не знали, что за ними был отправлен отряд убийц из Когурё, в тайне посланных министрами из политических соображений, чтобы избавиться от лишних соперников их будущего правителя…   - Вот здесь, Джеджун, - обратился к брату Юнхо, осматривая их новые, совсем необработанные, земли, - когда-нибудь из наших десяти вассалов наберется сто, а из них тысяча, и наша страна будет процветать и разрастаться, не уступая Когурё.   Джеджун сделал глубокий вдох, чтобы почувствовать вместе с этим вдохом ощущение свободы. Здесь они смогут построить свое собственное царство… Здесь ему не придется надевать маску, чтобы спрятаться за ней как за броней и очертя голову нестись навстречу врагу, чтобы только не думать о Юнхо… Потому что теперь они будут вместе всегда.   - Я отправлюсь на разведку к болотам, посмотрю, насколько они непригодны для житья, - сказал Джеджун, вскакивая на своего коня.   - А мы пока начнем разбивать здесь наш будущий город, - кивнул Юнхо, хотя на сердце ему было неспокойно. Расстаться с Джеджуном ненадолго, даже зная, что он не на войне, а совсем близко, все равно стягивало сердце младшего принца тугим кольцом тоски.   Они разделились, не подозревая, что вскоре их пути неизбежно разойдутся…   Джеджун с пятью воинами отправился в юго-западном направлении. Дурное предчувствие подкралось столь же незаметно, как невесомое прикосновение пера. Волнение за Юнхо отдавалось в его душе неспокойным звоном колокольчика, словно предупреждение об опасности. Насколько была сильна их связь, что они чувствовали нависшую над их судьбами угрозу?   Отряд ассасинов сначала напал на Юнхо. Во главе с принцем были верные подданные, но налёт произошел внезапно, они не успели подготовиться. Юнхо неплохо управлялся с мечом и проигрывал в искусстве ведения боя разве что только Джеджуну, но ему одному сложно было справиться с убийцами, которые воспользовались элементом неожиданности.   Ряды союзников Юнхо редели, окрасив землю багровой пеленой. Принц бился неукротимо и отчаянно, отражая атаки врагов, срубая им головы с плеч, нанося быстрые и точные удары по жизненно важным местам. Их кровь застилала ему взор, полностью пропитав доспехи, смрадный запах смерти мутил рассудок, а свирепые боевые выклики терзали уши, заставляя теряться в пространстве.   Земля, что должна была подарить процветание… Которую Юнхо и Джеджун хотели превратить в могущественное государство… В свой обетованный мир… Сейчас эта земля была залита кровью и завалена трупами людей.   Существовало ли где-нибудь место без кровопролития? Или это цена каждой великой державы, которая хочет прославиться в веках? Невозможно было построить свой мир, не отдав ничего весомого взамен. Так же как невозможно застелить рукой солнце, так и Юнхо с Джеджуном возжелали больше, чем могли удержать на своих плечах и претворить в жизнь. Единственное место, где они могли быть никем не осуждены, существовало только в сердцах друг друга.   Силы Юнхо были на исходе. И в тот момент, когда он думал, что больше не сможет отразить атаку, жалел лишь об одном: что не смог увидеть прекрасное лицо Джеджуна хотя бы в последний раз. Желания иногда имеют свойство материализоваться. Юнхо так сильно жаждал увидеть своего брата, что тот откликнулся на его зов сердцем. Топот копыт и ратный клич со стороны застали оставшуюся горстку убийц врасплох. Юнхо отбил большую часть из них, а тем, кому удалось продержаться, ждала страшная кара – возмездие от демона в маске. Каждый воин в Когурё знал, что с генералом шутки плохи, и он не остановится, пока смерть не настигнет каждого его врага.   Братья встали плечом к плечу, чтобы вместе покончить с оставшимися противниками. Джеджун даже с немногочисленными союзниками мог одержать победу в неравном бою, потому что его храбрость передавалась всем его воинам, а необычайная техника владения мечом могла склонить на колени любого врага. Он чувствовал, что не должен был покидать брата… И вернулся к нему в самый ответственный момент, потому что в его жизни, смыслом которой он считал сражения, выше всего стоял только Юнхо.   Когда отряд убийц был почти разгромлен в пух и прах, на подмогу принцам прискакали союзники из Когурё, которые предпочли последовать за ними в неизвестность и построить новое государство взамен старого. С новыми сторонниками министры Когурё больше не посмеют сунуть нос в чужие дела и оставят принцев в покое, оставив их судьбу на волю провидения.   - Джеджун, ты вернулся… - прерывисто выдохнул Юнхо, которого переполняло воодушевление, ведь он снова видит своего любимого брата.   Воин слабо улыбнулся ему в ответ, а потом на его лице промелькнуло удивление. Он порывисто обнял Юнхо и развернул их местами, таким образом преградив своей спиной стрелу, что предназначалась его брату. Еще четыре стрелы были пущены в принца, а он как живой щит принял их, не издав ни звука.   Стрелка настигла смерть от рук прибывших сторонников, он был последним из посланных убийц. Тем временем Джеджун обмяк в руках Юнхо, на лице которого читался ужас. Он обнял тело брата сильнее, прижимая к себе, и вместе с ним медленно опустился на окровавленную землю, не веря, что жизнь потихоньку утекает из Джеджуна.   - Зачем ты это сделал?! – взревел Юнхо, чувствуя, как к горлу подступает ком, и не имея возможности сдержать подступающие рыдания. Из глаз полились слезы, горькие слезы бессилия, негодования и скорби. – Джеджун!!!   Лицо принца было белым словно снег, даже его алые губы побледнели, а по подбородку стекла тоненькая струйка крови. Зато в глазах читалось умиротворение, которое он всегда отчаянно искал, но находил лишь рядом с братом. Еще минуту назад царившая симфония из лязга стальных клинков и яростных выкриков оборвалась в безмолвной тишине, стоило генералу получить долгожданный покой.   - Пока у меня есть мой меч… Я могу защитить тебя… - тихо произнес Джеджун, смотря на исказившееся горечью лицо Юнхо, который ничего не мог изменить. – Но… Пока я держу свой меч в руках… Я не могу обнять тебя. - Джеджун, пожалуйста, не оставляй меня! Ты – все, что у меня есть! – молил Юнхо, прижимая брата к своей груди, гладя его по лицу, ощущая, как он становится все прохладнее и прохладнее, словно снег, тающий в горячей человеческой ладони.   Губы воина коснулась легкая улыбка, а его глаза с неописуемой нежностью были устремлены на младшего принца. Превозмогая боль и нестерпимое желание наконец-то отдаться такой манящей темноте, что подарит ему долгожданное спокойствие, он поднял руку и коснулся кончиками пальцев лица брата, поманив к себе.   Юнхо нагнулся к нему, ища в этом жесте свое спасение, стиснув его ладонь в своей, чувствуя, как все его существо изнутри умирает вместе с Джеджуном. Острая боль пронзила сердце, будто это Юнхо, а не Дже проткнули стальные наконечники стрел. Какая боль может быть сильнее, чем смерть того, кто был важнее собственной жизни?..   - В следующий раз… Я не хочу быть твоим братом. Живи, Юнхо… Проживи за нас двоих. Для меня нет лучшего блага, чем умереть за тебя… Небеса наказали меня за мои чувства к тебе… И я приму эту кару за нас обоих. Может быть так… наша карма будет разорвана.   Их лица были так близко друг от друга, что Юнхо ловил каждый вдох Джеджуна, которому все сложнее удавалось дышать. Младший принц так низко склонился над устами старшего, что их обожгло горячим прикосновением. Рука Джеджуна потянулась за шею Юнхо, чтобы подарить ему свое последнее объятие. Первый и последний поцелуй. Первое и последнее объятие.   - Джеджун, я обещаю… В следующий раз мы не будем братьями… Но я постараюсь найти тебя и узнать. И только ради тебя я воздвигну здесь крепость.   В тот момент, когда сердце генерала остановилось, душа Юнхо будто умерла вместе с ним. Небо потемнело и разверзлось проливным дождем. Но если боги гневались на принцев, почему тогда словно в скорби лили свои слезы вместе с Юнхо?..   На лице Джеджуна застыла умиротворенная улыбка. Не на поле битвы, а в руках своего возлюбленного, о большем принц и не мечтал, размышляя каждый раз, какой выйдет его гибель. Его красота не была проклятием. Он сам выдумал себе проклятие, но перерезал эту нить, чтобы наконец-то освободиться от тягостных предрассудков жизни.   Его жизнь была боем, в котором он потерпел поражение. Единственным желанием принца было благополучие его брата. Он не сможет поддержать его на новом пути, но верит, что тот прекрасно справится со своими обязанностями. Ради своего народа. Ради их общей мечты. Их чувства никогда не были озвучены вслух, но их душевное единение оказалось настолько сильным, что сможет преодолеть пространство и время. И может быть когда-нибудь… Через сто или тысячу лет… В следующей жизни их судьбы вновь пересекутся. Эпилог. Декабрь 2001 года. Сеул, Южная Корея. Здание SM Entertainment. - О! Это ты тот самый парень?! – громко воскликнул Джеджун, завидев знакомое лицо в комнате для трейни. – Ты тоже прошел прослушивание сюда?! - Ээ?! Это с тобой мы встретились в уличной драке в прошлом месяце?! – вспомнил мальчишку Юнхо, несказанно удивившись подобной встрече. - Вот уж не ожидал, что увидимся при таких обстоятельствах! Такое обычно называют судьбой?.. – Джеджун усмехнулся и протянул ладонь. – Ким Джеджун из Кончжу.* - А ты точно парень, а не девчонка? – прищурившись, спросил Юнхо, но получив хмурый взгляд в ответ, поспешил добавить: – Только без обид! Чон Юнхо из Кванчжу.* Они пожали руки, и их взгляды пересеклись, на мгновение поглотив друг друга в глубине глаз. Как будто это рукопожатие связало не только их ладони, но и их судьбы красной нитью судьбы. «Некоторые говорят, что повстречаться случайно трижды – это судьба, но нам хватило лишь двух раз, чтобы понять – это было предназначение Небес…»