You

Любовь прекрасна лишь поначалу, потом это или зависимость или одержимость©

Так безумно хочется коснуться тебя. Твоих губ… Кровь. Она солоноватая на вкус, но своя кровь кажется сладкой. Мой рот полон крови, которая сочится струйкой гранатового сока, из прокушенной губы. Вот он ты. Здесь рядом. Но коснуться не смею. Слишком велика святость сия момента. Сама вызвалась. Потому что знаю, что когда все кончится, я тебя не увижу. Хочу… Люблю. До безумия, до боли внутри груди, там, где сердце. Этот глупый орган так быстро стучит. И эхом отдается в ушах. Тук-тук-тук… Твои руки в крови. Но меня это не пугает, а притягивает. Меня всегда притягивал этот насыщенный цвет. В воздухе витает металлический запах крови, от него туманится рассудок. Снова вспоминается, что я лишь инструмент в руках мастера. Что именно этот запах мой хозяин, именно он побуждает действовать… Глаза заволакивает белая дымка, остается лишь одна мысль… Пойти и убить… Любое живое существо… Запустить пальцы в горячую красную жидкость и чувствовать это тепло, того кто был только что жив, а теперь жизнь вытекла вместе с этой лужей крови… Мое имя. Ты позвал меня? Конечно, подойду. Поспорить с этими ощущениями могут лишь ощущения, которые я испытываю к тебе… Зачем повернуться? Впрочем, если тебе что-то нужно, ты это получишь, так и сейчас повернул спиной к себе. Я чувствую себя беззащитной… Спина мое самое слабое место, и ты знаешь это. Я не могу следить за своим флангом из-за своего устройства. Я создана, что бы идти вперед и убивать, остальное не важно. Зачем? Не надо… твоя рук скользят по моим плечам, «сгоняя» свободно свисающую рубашку вниз, тонкая ткань плавно опустилась на пол. Холодно, мое тело всегда холодное, как у трупа. Твои горячие пальцы скользят по плечам, предплечьям, запястьям, губы касаются шеи. Сон? Бред? Или все же явь? Я не хочу, что бы это кончалось. Не хочу. Осторожно облизнула пересохшие губы, боясь, что это сейчас пропадет, а тело замерло как в ожидании и боязни.… Ты улыбнулся. Все понял, понял, что я боюсь, что ты перестанешь. Ты обнимаешь, привлекая к себе. Рубашки нет, я чувствую тепло твоего тела… горячо… обжигает. Руки с талии медленно поднимаются выше, касаются груди, чуть сжимают. Внутри что-то обрывается и, золотыми искрами, падает внизу живота, вызывая сладкую истому, которая постепенно, с каждым новым твоим движением, охватывает все тело. Пальцы коснулись чувствительных мест, с губ слетел судорожный выдох, за ним стон… Усмешка, твою усмешку я чувствую спиной… А ноги уже подкашиваются, еще одно твое движение и, кажется, взвою закричу и буду просить пощады. Когда с моих губ тихим шелестом слетел стон, ты взял на руки, прижал к себе. Снова стало тепло… И так спокойно. Опустил меня на кровать, черный шелк ласково принял в свои объятия. Твои губы вновь коснулись шеи, но на этот раз неумолимо опускаясь ниже, по ключице… Еще ниже… касаются груди. С губ вновь непроизвольно слетает стон. Ты улыбаешься… Тебе нравится видеть как я мучаюсь?.. Наверное. Я не понимаю, что происходит. Ты спускаешься еще ниже… Но… но… я же уже полностью обнажена… Накатывает липкое ощущение страха, тело непроизвольно нервно дергается. Ты медленно поднимаешься и, взяв меня за руку, смотришь мне в глаза. Спокойный ровный взгляд, встретился с моим испуганным. Пальцы сам собой сжали твою руку. Страшно. Я же ни с кем не была так… близко… ты же знаешь, я безумно боюсь боли. Нет… Все правильно… Больно же не будет, все еще часто и испуганно дыша прижимаюсь. Все случилось резко и за мгновение, просто минутная боль и слезы по щекам. Горячие и соленые как кровь. Ты что-то шепчешь, пытаешься успокоить. Я не понимаю. Все мое существо еще не может разобраться в ощущениях. Где верх? Где низ? Что со мной? Приходят странные ощущения… Не понятно больно или приятно… Это и есть чувство единения с тобой? Странно… Вскоре ты начинаешь свой танец, задаешь свой ритм… Странно… Переполняется… Ощущением… Мысли улетучиваются, а разум заволакивается дымкой. Из груди рвутся стоны, которые перерастают в крики. Твое дыхание сбилось, стало походить на рык. Еще несколько рывков и в голове раздается словно взрыв. Дыхание сводит, внутри все обрывается… И приходит умиротворенье… Дальше мало, что помню… Ты обнял… Тепло.. спокойно… глаза закрываются, нежный Гермес уносит в свое царство… Странное ощущение на губах, но нет сил открыть глаза. А когда я все же с трудом открываю заспанные глаза, никого уже нет. И в воздухе стоит только до боли знакомый запах. Снова слезы текут…. Но ничего не поменять?.. Интересно наш первый поцелуй был сном или ты действительно меня поцеловал, когда уходил в переплетение дорог?.. - Еще раз! – ненавистный мне голос. Голос моего «отца», того кто меня создал. Ненавижу. Он не спрашивал можно ли меня создать. Ведь получилось что-то вечно жаждущие крови и, казалось бы, не понимающие человеческих чувств. Мм, хотя насчет последнего готова поспорить. Пожалуй, после вчерашней ночи мне эти чувства, ощущения стали ближе. - Вставай же! – снова этот голос. Не хочу. Не буду… Но не могу осмелится. Приходится вставать, чувствовать под ногами рыхлый песок, раскаленный до такой степени, что чувствуется через подошву сандалий. Стойка. Удар. Блок. Удар. Блок. Удар. Плоть. Отлично, зацепила. Конечно, деревянной катаной ничего не сделаю, но каждая такая зацепка приближает меня к свободе. Как только я смогу победить, я стану свободной. Он доволен. - Молодец, можешь отдохнуть. Раньше после этих слов я бежала к Тебе. Стучалась в двери, открывал дверь всегда Ты сам. Молча, даже не здороваясь, уходили к Тебе в мастерскую, где пахло деревом и химикатами. А еще сталью. Сталью смертельной начинки Твоих кукол. Ха, ты всегда кричал на меня, когда я называла их куклами, и говорил, что это марионетки и это есть воплощение искусства. Я же только извинялась и забивалась в какой-нибудь угол и смотрела, как ты вырезаешь множество разных деталей. Иногда, мы гуляли по городу. Без особой цели просто ходили и разговаривали. Ни о чем, но нам было хорошо. Наверное. Так было. До вчерашней ночи. Я сказала, что ты сумасшедший, ты лишь цыкнул на меня и, взяв за руку, увел оттуда. Да, тогда я как никогда ощутила, что значит кровь. Убийство. Пожалуй, если бы я не была так глупо и безответно я бы испугалась. Но… Черт, да я тебя тогда возжелала. Собственно и получила. Но я была удивленна. Никогда не ожидала от тебя такого, но скорее всего, ты просто захотел узнать, что это. Кровь пьянит похлеще чем вино, даа. Невыносимо. Хочется выть, кричать, рвать на себе волосы, царапать кожу. Смотреть, как на пол капает алая-алая кровь. Ах, как же я могла забыть она не алая… Она серебряная. Черт возьми, мне все надоело. Надоел этот дом, этот песок, эта жизнь в этой оболочке, которую я не желала. А без Тебя тут все еще невыносимее. Как отвратителен этот мир. Лучше я лягу спать. С того дня прошло пять долгих лет. Сколько я еще натерпелась. Но теперь я вольная птица, так сказать. Странно, но с того времени я совсем не изменилась, хотя что уж тут странного. Куда страннее выглядит, когда пятнадцатилетняя девчонка размахивает катаной и укладывает взрослого парня. Но ведь никто не знает, что этой девчонке уже двадцать один. С Тобой мы пересекались. Точнее, когда я должна была убить того же человека, что и Ваша организация, хотя если подумать благодаря этим встречам я познакомилась со Змеиным Санином. Прелестнейший, надо сказать человек. У нас на удивление много общего. Голову заказа обычно раскалывали пополам, получалось и овцы целы, и волки сыты. А ты все же сделал то, о чем мне так много говорил. Более того т демонстрировал себя, как раньше демонстрировал своих кукол. Ты идеален, но не такой, каким я тебя запомнила. Ты другой. Ты больше ничего не чувствуешь. Ты отрекся от тех чувств, что у тебя были. Ты теперь льдинка. Красивый, манящий, но холодный и с острыми зазубренными краями. Если честно, то мне страшно видеть тебя таким. Я всегда ухожу первой, что бы не видеть как уходишь ты, ведь тогда это напоминает мне о той ночи. А мне с каждым днем все тяжелее себя сдерживать. Эта жажда… Вода ее не утоляет, ее не утоляет даже кровь, но ее утоляет смерть, секунды того когда кровь убитых еще теплая и совсем жидкая. Эта жажда давит на грудь. Моя кожа становится все белее и моментально обгорает на солнце, поэтому я все чаше ношу плащ и капюшон. Мои ранее синие глаза, словно выцвели – они стали серыми, более того, почти белыми. Только волосы не изменились. Такие же серебристые и тонкие. И сколько раз я их не отрезала, они вырастали снова, за неделю, до прежней длинны. Ты говорил, что не любишь длинные волосы и я всегда пыталась от них избавится, но ничего не получалось… Тогда я просто смирилась, как смирилась с утратой тебя. Я не буду говорить, что ничего не могла сделать, всегда можно, что-то сделать. Но я не могла уйти с тобой и ты это знал. А я все больше провожу за разговорами с этим странным человеком. Он слишком амбициозен, я более чем уверена, что у него ничего не получится. Он зачастую больше интересуется моим телом, ежели личностью. Я слишком странное создание для этих мест. Проходя через деревни, я смотрю на девушек и понимаю, что я не слишком-то красивая. Чего уж там, меня даже симпатичной трудно назвать, не говоря уже о милой. Девушки яркие каждая со своей особенностью… А я как белая моль, белая ворона. Вообще слишком белая и черный плащ этого не скрывает. И черты лица слишком острые, даже резкие, хищные. Недавно, стыдно говорить, я попробовала хоть немного подвести глаза и накрасить губы. Это выглядело… Слишком неестественно и определенно меня не красило, а еще больше все усугубляло. Я не создана для красоты, я создана для убийств. Казалось бы хрупкая и с тонкой белой кожей. Однако под ней от запаха крови, словно, разливается сталь, мышцы крепнут и становятся стальным, я готова рвать жертву, лишь бы чувствовать этот запах, это тепло. Я ужасна. Да, определенно. Даже когда я пытаюсь быть обычной девушкой, меня сторонятся, как это было всегда. Только ты еще со мной. А ведь мы такие разные… Мы полярны. Как солнце и луна, как плюс и минус… Как снег и песок… Я побывала в Юкигакурэ как наемник. Я знаю, что такое снег… теперь. Мы с ним похожи… Такие же белые и холодные. Я бы хотела умереть в снегу и белых розах. Но я умру где-нибудь в грязи или в крови… Таковы издержки ремесла. Возможно, за эти пять лет я даже соскучилась по Стране Ветра, но я все-таки туда не вернусь. После того как мы убили Третьего и я наконец доучилась и ушла от отца я туда не вернусь. По крайней мере, пока. Снова куда-то спешу, даже не зная куда. Я всегда спешу. Ты же не любил когда я опаздываю. Ты вообще ненавидишь ждать. Очередная захолустная деревушка, очередной маленький бар. Здесь вечно ошиваются такие любители наживы как я. А еще здесь вроде как выпивку не разбавляют и еда не слишком пережаренная, впрочем, я уже привыкла к такому рациону, а ведь первые месяца меня просто выворачивало. Хорошо тебе, тебе сейчас есть, пить, спать не надо, а у меня эти… как их… естественные потребности живого организма. Пьянчуги, наемники и потаскухи. Обычные посетители таких захолустьев с дрянной кормежкой. Вы можете сказать, что наемники это те же потаскушки, но не советую говорить этого при нас, ибо мы можем перерезать вам глотку. Знакомые морды со шрамами. С ними я тоже иногда пересекаюсь. Еще знакомый плащ… Плащ? Он-то что здесь забыл. Ты предложил мне дельце. Что ж… Я не против. Если бы я знала, как закончится эта вылазка, никогда бы не согласилась. В моем тесном мрачном мирке меня все устраивало… Но все по порядку. По порядку, даа. Выступили мы через пару часов. Я успела весьма ощутимо принять горячительного, так, что мне было, мягко сказать, все равно на то, что выполнять, с кем и когда. Убийца в подпитии есть страшное дело. Впрочем, к моему превеликому сожалению, алкоголь из меня выветрился еще через пару часов непрерывного ходу, а жаль, ведь мир стал казаться мне прекрасным. А теперь он снова стал сер и уныл. С каждым годом мне казалось, что мои глаза все меньше воспринимают краски окружающей среды, даже Ты теперь для меня не настолько яркий. Я угасаю, словно огонь костра. Медленно, но верно. Так я снова углубилась в себя, капюшон сильнее упал на лицо, и вообще отгородилась от всего. Я привыкла, что со мной путешествует лишь тень. Впервые я не смотрела только на тебя, но зато я отчетливо почувствовала твой взгляд. Такой пристальный и несколько странный. Рефлекс сработал мгновенно, и лезвие катаны уже упиралось тебе в грудь, туда, где билось оно. Ты мог легко отбить этот выпад, если бы ты его ожидал, но теперь ты беззащитен, а с моих губ слетает: «Хватит пялиться», - оружие отправляется восвояси. Я действительно теряю интерес ко всему, даже к тебе. Теперь ты для меня не больше чем одна из твоих кукол – прекрасная, но абсолютно не живая, а значит не представляющая особого интереса. Ты удивлен, даже зол… Это я вижу по остаткам эмоций в твоих глазах. Ты не полностью от них избавился, верно? Верно. Пока бьется твое сердце, твой дух будет в нем и будет тебя терзать. Но ты промолчал и, теперь, мы шли, разглядывая противоположные стороны дороги. Хотя я просто наслаждалась неким «одиночеством». Дошли мы довольно быстро. Всего за три дня. Три дня непрерывного молчания и ни одной остановки. Я привыкла много ходить, а тебе это было не нужно. И только когда мы дошли, я выразила желание выспаться перед… заданием. Тогда ты тоже промолчал и просто свернул в сторону какого-то дешевого рёкана. Собственно я б выспалась даже на соломе, а так по-королевски будет даже. В гостинице оказался свободным только один номер, но на счастье двухместный и нам не придется ютиться в крошечной комнатушке. Кукольник все равно не будет спать так что большая двухместная кровать в моей персональном распоряжении. Даже клопов почти нет. Осмотрев помещение, я решительным шагом направилась в ванную, нельзя упускать такую возможность хорошенько отдохнуть и порадоваться маленьким радостям цивилизации и комфорта. Приняв теплую расслабляющую ванну, я, зябко кутаясь в, наудивление, мягкий и пушистый халат, соизволила уронить свою тушку на кровать. О, Боги, как хрустнули мои косточки, будто мне лет двести не меньше. Конечно, наше ремесло тоже имеет свои издержки в виде не очень то здорового тела к старости. Но это ничего. Хочешь жить – терпи. Такие как я не приживаются в обычном мире. Слишком любим кровь, да и не умеем ничего кроме своего искусства убивать. Хах… Искусство убийства, а что неплохо. Пожалуй, это и есть мое искусство. Ты ведь так много раз меня об этом спрашивал, а я всегда отвечала кротко и односложно, что не знаю. ПФ, опять о тебе думаю. Тем не менее, я медленно стала опускаться в сон и скоро он забрал меня в свое темное спокойное небытие. Мне никогда не снятся сны. Лишь темная пропасть и лица тех, кого я когда-то убила. Они преследуют меня и напоминают, что когда то, что у меня заместо души отправится в последний путь, то они получат свой долг сполна. Я не боюсь смерти. Я отношусь к ней весьма потребительски, ведь именно ей я зарабатываю себе на жизнь. С таким стилем жизни можно и не мечтать о семье, детях и прочих женских радостях, наверное, поэтому среди отступников и наемников почти нет женщин. Я, например, ни одной не встречала. Но мне обычная жизнь не далась бы даже, останься я с отцом. А ведь я даже экзамены на получения звания генина не сдавала, а со мной не каждый джонин справится. Нет, я не страдаю завышенной самооценкой или высокомерием, просто это доказывает практика. У меня стихия ветра, как и у большинства жителей Страны Ветра. Но я почти не пользуюсь ниндзюцу, отдавая предпочтения механике и животным инстинктам. А в частности инстинктам человека как хищника. Я просто охотник за головами. Я приподнимаю веки, в глаза тут же ударяет свет, заставляя снова их опустить и перевернуться на другой бок. Полежав так, примерно минут пятнадцать, я все-таки открываю глаза и приподнимаюсь на кровати. Его уже нет, скорее всего, узнает все о заказе. Собственно после этого я иду в ванную. Умываюсь, холодная вода дразнит и раздражает кожу и по ней ползут мурашки. Резко легкие сводит спазмом, и дышать становится не возможно. Глухой, надрывистый кашель и противный металлический вкус крови. Я схаркиваю серебристый сгусток, и тупо смотрю на него еще несколько секунд. Мне все хуже… Что ж, зато теперь я стану еще отчаяние – все равно не жить. Когда я выхожу, ты уже вернулся. На кровати лежит кимоно. Красивая вещь. Черный шелк с серебристыми разводами и такой же серебряный пояс. Вот только зачем оно? Ты говоришь «надень». Непроизвольно фыркаю и все же надеваю эту вещичку. Тебя ничуть не стесняюсь. Я вообще уже никого не стесняюсь, для меня все люди на один лад, что женщины, что мужчины – это просто мешки с внутренностями, зачастую очень лишними… Оно мне идет. Мне редко, что-то идет, я сглатываю… Я чувствую это… Сегодня, будет последняя моя работа. А дальше будет пустота. Неспроста мне подошло оно. Шрегар ждет… Что ж, ты так внимательно осматриваешь меня. Ты доволен, да. Это видно. Видно по тому отблеску в глазах… Знакомому, но уже почти незаметному. Улыбнись мне. Улыбнись этими ледяными глазами. Встряхиваю волосами и морщусь. Грудь все еще жжет. Ты отпускаешь меня до вечера. Что ж, ладно. Чего уж там я хочу отдохнуть. А потому снова переодеваюсь в куда более привычные бриджи и майку. Бриджи уже протерлись и вытянулись в коленях, а майка утратила белый цвет. Ни знаков отличия, ни примет. Ничего, что могло бы меня выдать. Ухожу. Ухожу и бреду по улице, облизывая сухие, солено-металлические губы. Мне плохо. Очень плохо. Впервые за долгое время я ощущаю себя по-настоящему живой. Мой отец всегда говорил, что если что-то болит, то ты непременно жив. Я продолжаю жить, не существовать, а жить. И это весьма печально, ведь это значит, что я еще могу ощущать то трепетное ощущение в груди, пока бьется тот сгусток мышц. Дохожу до какого-то магазинчика. Зайти, что ли… Неуверенно захожу в помещение и хожу между прилавками, на которых разложена самая разная всячина. Мне все равно просто любопытно… ай, какая штучка… о чем я думаю?.. Куплю. Он мне нравится. И я действительно купила этот гребень. Серебряный с ониксом. Причем камушки переплетаются в изысканный рисунок розы. Всегда хотела увидеть черные розы, но не довелось. Только белые. И они стали моими любимыми. Ведь в Сунагакурэ редко цветут именно белые розы… Вернулась я как и договаривались к вечеру. Увидев тебя, у меня почему-то автоматически отвисла челюсть. Ты в кимоно… Ну… Это понимаете… Дико… Что же за костюмированная вечеринка нас ждет? И кого мы должны прирезать? Все эти вопросы крутились у меня в голове, пока я собиралась. Впервые за долгое время я сделала с волосами, что-то сложнее косы или хвоста. Гребень пришелся весьма кстати. Ну… Что я могу сказать… Я не похорошела не на толику, но и была хотя бы не настолько отталкивающей. Итак, я, наконец, узнала, почему мы так вырядились и кого должны убить. Вечеринка действительно костюмированная, а убить мы должны виновника сего торжества. Очередной феодал… И вот теперь стоя на том приеме все сильнее осознавала, что это точно последний день моей жизни. Говорят, животные предчувствуют свою смерть. Вот я видимо тоже предчувствую. …Черт, этот парень не промах! Господи, где же тебя-то носит… Одна я не справлюсь, дна я бы на такую рыбу и не полезла. Во-первых, у него стихия земли, я изначально к ней никогда не испытывала симпатии, а потому мне всегда трудно давалась даже противостояние к ней, во-вторых мой запас чакры, за ее ненадобностью, довольно скудный, в отличие от его запаса. В-третьих… я устала. Сильно. Разборка с охраной, с гостями, а потом еще эта игра в кошки-мышки… А еще это дурацкое кимоно… Сейчас оно мне не особо помогало. Все что у меня осталось это скорость. Вот и сейчас, нанося свои удары, я все же понимаю, что начинаю сдавать, все они отбивались так, словно о них знали наперед. И все же… наконец то. Знакомое скрежетание шарниров. У меня короткая передышка. Но дело в том, что она у действительно короткая… Этот человек… Он словно раздваивается… Клоны? Нет, не клоны. Что-то друое. Оно не исчезает после удара по нему. У этого так же как и у оригинала появляется рана. Жду подходящего момента, тебе тоже весьма туго… Тогда пойдем другим путем. Резко режу себе руку. Серебряная жидкость стекает на землю, оставляя яркий след. От этого внутри просыпается то, что я так долго сдерживала. Это похоже на ярость и гнев смешанные с нездоровой жаждой и невероятным возбуждением. Под тяжестью этих чувств сознание уменьшается до размеров пылинки, оно совсем исчезает, оставляя тело пилотироваться рефлексами, а думать этими странными чувствами. Сознание плавно возвращается. Первое, что чувствую это боль. Тягучая, словно кто-то вонзает длинный прут и медленно его вытаскивает. Но… Это конец. Осталось только чуть-чуть потерпеть. Я знаю, что все кончилось. Труп Этого лежит чуть правее меня. А я пялюсь в темно-синее небо. Сегодня оно такое звездное, совсем как на севере. Умирать не больно, точнее больно, но только первые десять минут. Потом мозг начинает медленно отключаться. Все неприятные ощущения уходят, взамен им приходит непонятная эйфория. Это попытка психики заглушить все «сигналы бедствия» от организма. Глаза начинает заволакивать белая пелена и последнее, что я вижу это Ты. Почему ты смотришь с таким ужасом? Почему? Тебе страшно… но почему?.. Я чувствую, как из глаза вытекла слеза, первая за много-много лет. А дальше? Дальше свобода… Белые розы, ты их любила. И снег ты любила. Надеюсь, тебе нравится. Здесь ты останешься такой же какой была. Время не тронет тебя. Ты будешь вечна.