***
Спустя два часа, вымытый и переодетый Антон стоит перед дверью начальника Ночного Дозора, собираясь постучать и попутно припоминая объяснения о том, как месяц назад, преследуя неопознанную личность, он успел проникнуть сквозь почти закрывшийся портал и получил чем-то тяжелым по голове, потеряв сознание от удара. Очнулся Антон уже в Челябинске, без телефона и удачи, с проклятием, приносящим невезение, и с артефактом на шее, который за применение магии оставлял без головы. Что касается сегодняшних событий, то Кота Шредингера, после его снятия, парень не смог забрать — Артур, усмехаясь, сообщил Городецкому, что за особые услуги ему положен трофей, иначе бы лежал Антон в сугробе и посасывал свою заледеневшую воду из бутылки. Юноша знал, что Гесер так просто все не оставит, но в одиночку спорить было бесполезно. И, в спешке создавая портал в кабинет своего шефа, молодой человек забыл про черную воронку над головой и попал в канализационную трубу, находящуюся по координатам как раз под кабинетом Гесёра и всего здания Ночного Дозора в целом. — Да пошло оно все, — рычал Городецкий, стоя по колено в вонючей жиже и разглядывая через слои Сумрака черную воронку над собой, пока торопливо снимал проклятие. Юноша начинал подозревать, что встреча с Завулоном не была случайной. А шеф Дневного Дозора, тем временем, имел приятную беседу с Борисом Игнатьевичем за чашечкой кофе, предвкушая, как минимум, несколько новых встреч с Антоном, которые должны были закончиться весьма интересно.Часть 1
5 марта 2016 г. в 23:10
Снег под ботинками хрустит слишком громко, но Антон упрямо идет вперед по улице, едва переставляя замерзшие ноги. Он плотнее кутается в куртку, пытаясь согреться, но его одежда не пригодна для таких морозов, а зимний ветер беспощаден.
— Городецкий, — услышав незнакомый голос, Антон от неожиданности роняет пластиковую бутылку с замерзшей в ней водой и не успевает сообразить, что происходит, когда его хватают за шкирку и, заломив руку за спину, подталкивают вперед, заставляя пройти еще несколько метров. Изо рта парня лишь вырывается возмущенный хрип — на улице слишком холодно, а Городецкий долго пробыл на морозе, поэтому он не особо сопротивляется, когда перед ним распахивается задняя дверь лимузина. Теплый воздух вырывается из прогретого салона, оставляя в воздухе красивые облака пара, но Антону сейчас не до красоты. Он смотрит на сугроб около машины, который отсвечивает голубоватым светом, и просто закрывает глаза, мечтая, чтобы всё кончилось. Дрожащего от холода юношу одним движением заталкивают в лимузин, заставив пригнуть голову, чтобы не ударился, но Городецкий путается в своих ногах и теряет равновесие, заваливаясь на бок. Неловко ткнувшись носом в колени спокойно сидящего на заднем сидении мужчины, Антон вдыхает смутно знакомый запах одеколона, подмечая, что брюки сшиты из весьма дорогой ткани. Дверь позади него захлопывается и через несколько секунд машина уже трогается с места.
— Я, конечно, помню, что ты у нас любитель делать все наоборот, но пропасть на месяц и не выходить на связь, это уже перебор. Гесер весь свой отдел на меня спустил, обвиняя в похищении его сотрудника, — парень никогда не спутает голос начальника Дневного Дозора, но холод давно уже вытеснил весь страх из мыслей Антона, а колени мужчины такие теплые, что молодой человек прижимается к ним сильнее. Дыхание юноши опаляет ткань брюк, обжигая нос Городецкого в ответ.
— Что это такое? — вопрос Завулона был риторическим, призванным пробудить совесть Светлого, который молча, без приветствия и благодарности решил разлечься на коленях Темного. Артур ставит бокал на барную подставку и стягивает с головы молодого человека капюшон, хватая рукой за воротник. Теплые пальцы скользят по шее, задевая что-то мягкое и меховое на ней, когда Завулон резко тянет сомкнутую ладонь вверх, заставляя парня усесться вертикально. Антон прикрывает глаза от приятного ощущения, продолжая дрожать от холода в теплом и просторном салоне.
— Кот Шредингера, — вяло откликается Городецкий, постукивая зубами и смотря на мужчину, лицо которого на мгновение каменеет. Глаза слегка сужаются, а между бровей залегает морщинка — Темный сейчас выглядит так, будто подозревает, что это какая-то шутка, но при этом допускает возможность того, что это может быть и правдой. Приподняв бровь, Артур отпускает воротник Антона, стягивает с его шеи шарф и, плавно скользнув ладонью по плечу, медленно расстегивает куртку парня.
— Кот Шредингера, — заинтересованно повторяет вслед за молодым человеком начальник Дневного Дозора, перемещая ладонь на шею Городецкого, отчего тот чуть ли не отшатывается в сторону. Случайные прикосновения буквально обжигают кожу, пока Завулон нежно поглаживает пушистый мех артефакта, который применялся для конвоирования заключенных, неведомо как оказавшегося на шее парня.
— И как же ты умудрился вляпаться в это, Антон? — весело фыркает мужчина, слегка прихватывая артефакт за мягкую шерсть, отчего пушистая удавка сжимается вокруг шеи юноши сильнее, слегка царапая кожу коготками. Или зубами — Городецкий так и не разобрался, чем именно этот артефакт его царапает, но он помнил основное правило — никакого применения магии, иначе Кот Шредингера оставит его без головы.
— Не ваше дело, — грубит молодой человек и тут же непроизвольно прикусывает губу, пытаясь не податься навстречу ладони, дарящей долгожданное тепло. Слишком долгое пребывание на морозе заставило его забыть, какими теплыми бывают люди.
— Как грубо, Антоша, — усмехается Завулон, прижимая руку к шее Светлого, и обводит пальцами проступившую под кожей вену, даже не думая ставить зарвавшегося парня на место, быстро понимая, в каком интересном положении находится юноша.
— У тебя нет власти…— пытается произнести Антон, но мужчина скользит пальцем по его губам, очерчивая контур, и молодой человек замолкает, прикрывая глаза и наслаждаясь ощущением тепла.
Городецкий не успевает понять, как он остался без куртки и почему ладонь Темного сейчас поглаживает его живот, забираясь под край потрепанного свитера. Во рту чувствуется вкус глинтвейна, и парень с трудом припоминает, что его поили из прозрачного стакана. В машине довольно тепло, мужчина сидит так близко, внимательно рассматривая лицо Антона, который на мгновение скашивает глаза в сторону водителя, который либо профессионально воспитан и не обращает внимания на то, что творит его шеф на заднем сидении, либо они отгорожены сферой отрицания.
— Зачем вы это делаете? — устало спрашивает парень, у него не хватает сил на возражения и разборки. Максимум, что он может сделать, это расслабленно упереться плечом в спинку сидения и накрыть через ткань свитера руку Завулона своей, не позволяя ей двигаться дальше.
— Чтобы согреть тебя, — следует вполне спокойный ответ мужчины, который сохраняет весьма невозмутимый вид, но Антон видит как смеются его глаза.
Кажется, в этом должно было быть что-то неправильное. Вроде бы, должны были быть какие-то причины, почему Темный не может делиться теплом, касаться Городецкого так уверенно, но при этом нежно. Вероятно, парень должен был оттолкнуть его и отсесть ближе к двери, но Антону хочется тепла, а Завулон достаточно теплый, чтобы согреть его, и парень придвигается ближе.
— У тебя губы все еще синие, — тихо произносит мужчина, слегка приоткрывая рот, и дышит на сомкнутые губы юноши, едва задевая их своими. Чувствовать согревающее дыхание Темного с едва уловимым оттенком свежести довольно приятно, поэтому Городецкий даже не думает отстраняться, а подается вперед, подставляя губы навстречу источнику тепла. Завулон лишь усмехается и перемещает свободную руку на затылок Антона, накрывая его замерзший рот своим. Контраст температур отчетливо чувствуется в этом соприкосновении губ, обостряя ощущения и придавая поцелую некую пикантность. Мужчина прихватывает то верхнюю, то нижнюю губу, сжимая и слегка посасывая, с каждым своим действием возвращая тепло молодому человеку.
— Иди сюда, — внезапно командует Артур, отстраняясь от парня — в неудобной позе шея начинает затекать, и похлопывает себя по коленям. Городецкий моргает и облизывает губы, настороженно смотря на Завулона, но с места не двигается.
— Я не собираюсь тебя насиловать, только согрею, — хмыкает мужчина, а Антон завороженно смотрит, как сверкают серебром волосы Темного в свете солнца, проникающего через закрытое окно машины. — Ты больше похож на замерзшего птенца, чем на объект сексуальных желаний.
Теперь уже хрипловато смеется Антон, обнажая белые зубы. Он ощущает головокружение от выпитого алкоголя, но перелезает на колени Завулона, седлая его бедра.
— Это тебе не понадобится пока, — мужчина стягивает с парня свитер, принимаясь растирать бока и массировать спину. Антон прикрывает глаза, обхватывая Темного за шею руками, и пробует поцеловать Артура, но губы все еще плохо слушаются, и поцелуй выходит смазанным.
— Не торопись, сначала согрейся, Городецкий, — насмешливо произносит Темный, но молодой человек не обращает внимания на насмешку, млея от поглаживаний и ерзая на бедрах Завулона, устраиваясь удобнее, когда артефакт на шее начинает сжиматься и слегка пульсировать. Антон резко выдыхает, напряженно сглатывая, и замирает, пока хватка опасного пушистика на шее не ослабнет.
— Согласись, несмотря на таящуюся опасность, это довольно приятная вещь, не так ли? — от внимательного взгляда Артура, ничего не укрывается. Завулон слегка дергает за кончики шерстинок, отчего пульсация артефакта не только усиливается, Кот Шредингера вновь начинает царапать зубками кожу. Или коготками. Юноша сглатывает, недоуменно распахивая глаза, когда по телу растекается волна удовольствия, постепенно сосредотачиваясь в районе паха. Мужчина все еще ласкает Городецкого, массируя расслабленные мышцы, улучшая кровообращение и продолжая насмешливо смотреть на парня, на щеках которого постепенно проступает нежный румянец, но во взгляде Темного теперь мелькает что-то еще, чего юноша определить пока не может.
— Антон, вспомни хотя бы о приличиях, ты же Светлый, — Завулон нагло рассматривает полуголого парня и поглаживает его торс, постепенно спускаясь ниже, смотря как меняется взгляд молодого человека. — Сидеть на коленях начальника Дневного Дозора, да еще и со стояком. Ох, Городецкий, Тьма по тебе плачет.
Несмотря на сказанные слова, мужчина накрывает ладонью член парня через ткань, сжимая его так правильно, что Антон издает непонятный гортанный звук, но резко прикусывает губу и затихает, утыкаясь носом в шею Завулона.
— Я хочу, чтобы ты не сдерживался, иначе высажу на первом повороте, — молодой человек не знает, шутит ли Темный таким серьезным тоном, или нет, но от одной мысли о холоде, сдерживаться сразу хочется гораздо меньше. Артур подается вперед, устраивая свободную руку на затылке Антона, язык мужчины скользит по нижней губе парня, оставляя горячий след на чувствительной коже и сметая последние остатки разума. Все это отдается волнами наслаждения в теле уже согревшегося юноши, который припадает поцелуем к тонким губам Завулона, целуя со всей страстью, будто благодаря за ласку, подаренное тепло и потраченное время, подается бедрами навстречу ладони, которая медленно, но верно расстегивает ширинку на джинсах Городецкого.
Когда член оказывается высвобожденным из боксеров, Темный обхватывает его рукой, а Антон хрипло стонет от нахлынувших ощущений — теплая ладонь с холодными серебряными перстнями на пальцах выбивает из колеи, заставляя непроизвольно обхватить партнера за плечи, пытаясь прижаться как можно сильнее. Но Завулон прихватывает молодого человека за короткие волосы на затылке и властным движением руки тянет парня назад, позволяя оставить между телами хоть какое-то пространство для ладони.
Городецкий облизывает губы быстрым движением языка, смотря на мужчину взглядом, полным желания.
— Что, Антош? Хочется, а с мужчинами никогда не был? — Темный будто читает мысли юноши и тихо смеется, обнажая белые зубы. Но парень не успевает и обидеться, когда Завулон совершает несколько движений ладонью по всей длине жаждущего внимания пениса, размазывая смазку по нежной коже и чувствуя пульсацию эрекции в руке.
— Да, — одобрительно всхлипывает молодой человек больше от удовольствия и одобрения действий партнера, чем в ответ на риторический вопрос.
— Это можно исправить, но не сегодня, — Завулон затыкает рот собирающегося протестовать юноши поцелуем, перебирая темные волосы на затылке и массируя кожу головы, отчего Городецкий теряет все возражения и размыкает губы, лаская нежный язык мужчины кончиком своего языка.
— Так уж случилось, что я знаю, кто именно владеет артефактом, который сейчас на твоей шее, — каждое слово сопровождается уверенными движениями руки по возбужденному члену. — Сначала заедем ко мне в отдел, мои ребята уже должны были поймать кого надо. Освободим тебя и отправим Гесеру, пока он не натравил Инквизиторов на Дневной Дозор.
Антон лишь тихо постанывает, не особо прислушиваясь к тому, что говорит мужчина, но где-то на подсознательном уровне чувствуя, что все хорошо и это не угроза.
— Так хорошо, — юноша мягко целует Завулона в уголок губ и проводит языком по скуле, отчего Темный морщится и кусает парня в шею, задевая подбородком пушистый артефакт, и оставляет пару поцелуев на покрасневшей коже.
— Городецкий, прибереги запал для моего члена, — обещающим тоном произносит мужчина, отчего юноша всхлипывает в ухо и начинает дышать еще чаще, поглаживая ладонью по коротким серебристым волосам. Антон от одной мысли о словах Темного нетерпеливо толкается в руку, оставляя на ней влажные следы, постепенно начиная дрожать, ощущая что уже близок к концу.
— И не смей кончать на мой костюм, — предупреждающе произносит Завулон, обхватывая твердый член сильнее, но юноша лишь всхлипывает от наслаждения и влажно вылизывает ухо мужчины, продолжая подаваться бедрами навстречу ладони. Еще несколько толчков, несколько горячих вздохов, смешанных со стонами, еще несколько поцелуев, заставляющих забыться в ощущениях, и Антон изливается прямо на дорогой костюм начальника Дневного Дозора, оставляя на ткани белые следы спермы.
— Я сказал не смей, — угрожающе шепчет Темный, но закатывает глаза к потолку, когда парень совершает послеоргазменные движения бедрами и трется членом о все еще сжатую вокруг пениса ладонь, а нежная розовая головка периодически скользит по ткани, размазывая белую субстанцию еще больше. — Городецкий, ты никогда не слушаешь.
— Ммм? — устало тянет молодой человек, целуя Завулона в уголок губ, и расслабленно зевает, утыкаясь носом в теплую шею мужчины.
— Нет, спать на мне ты после такого не будешь, — обмякший член юноши оказывается под тканью трусов, а самого Антона бесцеремонно сталкивают с колен на сидение. — Кроме того, над твоей головой, весьма симпатичная черная воронка, не стану ей мешать, пожалуй.
Городецкий смотрит на кривящиеся губы, ему хочется стереть усмешку с лица Завулона, который, прихватив с барной подставки салфетки, пытается стереть белые пятна с костюма, когда автомобиль тормозит и больше не трогается с места.
— Выходим, я лимузин не для Светлых заказывал, — мужчина стягивает с себя пиджак и выходит в услужливо распахнутую водителем дверь, впуская в салон холодный зимний воздух и сверкающие на солнце снежинки.
— Отвезите это в химчистку, — командует глава Дневного Дозора, передавая верхнюю часть костюма в руки водителя, и шагает к зданию, пока юноша натягивает свитер, торопливо застегивает ширинку на джинсах и приводит себя в порядок, после чего покидает машину.