Мертвый анархист

      Жизнь Зоны это не только аномалии, артефакты и Выбросы. Скорее даже наоборот – ими Зона убивает. Испепеляющим излучением, гибельными ловушками, грохотом автоматных очередей, ненавистью и алчностью людей… А живет Зона – кострами. Вокруг них с давних пор собирались люди, обсуждались дела, распивалась водка и переламывался хлеб, происходил обмен слухами и травились байки. Костры сталкерских привалов, стихийно возникающие на ночном покрывале Зоны, становились средоточием безопасности, островком надежности и даже уюта.       Давно, еще во времена знаменитого Рэда, который тогда еще не был Черным Сталкером, существовал неписанный (впрочем, когда здесь существовали иные?) закон: никаких стычек у костра. В то бурное время, когда Зону яростно делили на части, этот закон соблюдали на удивление многие. Исключение составили лишь наемники в силу специфики профессии. Даже бандиты относили его к каким-то своим «понятиям». Причина проста: чтобы поделить Зону, нужно было выжить, как минимум пережить эту ночь, а для этого нужно было держаться вместе. Костры стоянок дали людям такую возможность, став своеобразными маяками, обозначавшими безопасные места. Сейчас все не так, и разжигать ночью огонь решаются лишь самые отважные или самые отчаянные. Одни старожилы, еще помнящие былое время, блюдут старинный обычай и старательно прививают его молодняку.       Так случилось и в этот раз. Бывалый сталкер Коряга и двое его «отмычек» набрели на почти потухший костер. Разворошив угли, Коряга поставил одного новичка на стражу, второго отправил готовить жратву, а сам уселся на валун, и закурил в ожидании гостей. Те не заставили себя долго ждать и вскоре к разгоревшемуся костерку подошли двое сталкеров, волокших за собой связанного бандита. Еще через полчаса подтянулся еще один ходок, судя по истрепанной снаряге возвращавшийся откуда-то из Центра. Последним приковылял раненый «долговец» и, буркнув нечто вроде приветствия, уселся обрабатывать простреленное плечо.       Коряга не удивился и уж тем более не обиделся – в Зоне не приняты откровенность и радушие, и даже старинный «костровой закон» их не требовал. Все они проведут эту ночь, кто как захочет, а назавтра в полном, даст Зона, составе разойдутся по своим делам. Так что Коряга молча сидел и курил, пока «отмычка» крошил колбасу в походный котелок. Конвоиры бандюгана, не чинясь, присовокупили к припасам Коряги пакет гречки (большой деликатес!), ходок из Центра лишь развел руками, мол, и рад бы скинуться да нечем. Повинуясь едва заметному кивку мастера, «отмычка» молча отсыпал ходоку порцию каши, тот так же молча поблагодарил кивком. Таким же образом обошлись и с «долговцем», у которого из снаряги вообще остался один АКС с полупустым рожком. Даже пленный бандит получил свою порцию. Его конвоиры хотели было возмутиться, но Коряга напомнил им, что они пришли к его костру, и сталкеры заткнулись. Зона не требовала радушия, но не прощала бессердечности.       – Жратва это, конечно, хорошо, – подал голос ходок, когда с ужином было покончено, – но неплохо было бы получить порцию пищи духовной.       – А ты не лопнешь, деточка? – ехидно отозвался один из сталкеров, конвоировавших бандита.       – Я тебя уже угостил, сталкер, – усмехнулся Коряга. – Так что «духовную пищу» ты уж сам как-нибудь организуй.       – Справедливо, – кивнул ходок. – Хм-м, про что бы такое рассказать…       – Расскажи про центр Зоны! – воскликнул Прыщ, один из «отмычек» Коряги, но сник под взглядом мастера.       – Ишь чего захотел, – усмехнулся ходок. – Я ж только что оттуда, еще, так сказать, радиоактивную пыль с комбеза не стряхнул. А байки, мил-человек, они как вино – выдержанными должны быть, чем старее, тем лучше.       – Ты только про Черного Сталкера не рассказывай, – фыркнул второй конвоир. – Эта байка уже мхом поросла.       – Классика – вечна, – парировал ходок. – Но ладно, поведаю вам другую историю. Слышали когда-нибудь про Артиста?       Сталкеры переглянулись и пожали плечами, а «долговец», прижавший тампон к ране, зашипел от боли.       – Я этого фраера знаю, – прокашлял бандит. – Он, сука, мне денег должен.       – Ха, и не только тебе, – засмеялся ходок. – Денег, которые Артист пробухал за свою жизнь в Зоне, хватило бы на квартиру в Киеве, а то и в Москве. И, уж точно вам говорю, это была бы не однокомнатная квартира.       – Ты давай ври, да не завирайся, – хмыкнул один из сталкеров-конвоиров. – И ближе к телу.       – Ладно-ладно, – ходок прочистил горло. – В общем, жил да был в одно время, недавнее совсем, кстати, в Зоне вольный сталкер по кличке Артист. Так себе был сталкер, прямо скажем, но три вещи у него получались на все сто: много пить, складно трындеть и чудно играть на гитаре. За последнее, собственно, и прозвали его Артистом. Жил себе Артист не тужил, валандался по Зоне, не просыхая практически ни на миг, пока однажды не перешел дорогу «Долгу».       Все с интересом уставились на члена упомянутой группировки, но тот лишь проворчал что-то сквозь зубы и принялся чистить ствол.       – Так вот, – продолжал ходок. – Уж не знаю, в чем там дело было, но достал он «сохатых» настолько, что решил сбежать в «Свободу», чтобы авторитетом клана от недругов прикрыться.       Раненый, услыхав последние слова, насмешливо фыркнул, чем вновь привлек к себе внимание.       – Ты, мил-человек, если есть, что сказать, так говори, – нахмурился рассказчик.       – Не-не, я ниче, – отмахнулся «долговец». – Прости, что перебил, продолжай.       – В «Свободе» Артиста поначалу приняли радушно, но после того, как он пробухал два комбеза и ствол, снарягу выдавать перестали, и строго наказали сидеть на базе и не высовываться.       – А че ж его не выгнали, алкаша этакого? – поинтересовался Коряга.       – Хрен его знает, – пожал плечами ходок. – Но думается мне, что это из-за его умения трепаться. Артист, когда трез… ну, то есть не очень пьяный был, мог кого угодно на что угодно уговорить. Да вы сами гляньте: ему даже «браток» денег ссудил!       Бандит, оказавшийся в центре внимания, проворчал что-то и сплюнул сквозь зубы.       – Вот-вот. А когда Артист гитару в руки брал… В общем воодушевлял контингент не хуже наркомовских «сто грамм». Так что начальство его выходки терпело, но не более того, посему ходил наш герой не в комбезе, а в потыреном у кого-то кожаном плаще и с гитарой вместо автомата. Идеологический символ клана, так сказать.       – Ага, бухой, нищий, но зато свобо-о-одный, – фыркнул «долговец».       – Это что – зависть, мужик? – изогнул бровь ходок. – Или вопиющий непрофессионализм?       – Чего? – ощерился солдат «Долга».       – Презирать своего врага есть глупость и недостойно воина, вот чего.       – Что б ты, сталкер, понимал в воинском долге?       – Как знать, как знать. Может, побольше тебя?       – Хватит, – возвысил голос Коряга. – «Должник», если тебя не устраивает наша компания – путь свободен. В противном случае будь добр, заткнись и дай человеку закончить рассказ.       Боец гневно засопел, обвел всех присутствующих угрюмым взглядом, но промолчал и опустил голову. Ходок потер лоб, собираясь с мыслями.       – Так о чем я… Как и следовало ожидать, ни к чему хорошему пьянство Артиста не привело. Прибился этот алконавт к группе, что в Рыжий лес шла, хабар добывать, а на окраине Милитари они на патруль «Долга» напоролись. Слово за слово (а за словом Артист в карман никогда не лез), завязалась перестрелка, да не в пользу «фрименов» расклад выпал. Погнали их «должники» в сторону Стройплощадки, загнали в какие-то развалины, прижали огнем, даже головы не поднять. А тут, как назло, Выброс. «Должники» в подвале успели схорониться, а «фримены» так под открытым небом и остались…       – Страшная смерть, – вздохнул Коряга. – Никому б такой не пожелал. Только мнится мне, это еще не конец истории.       Рассказчик кивнул.       – К вечеру того же дня отряд «Долга» добрался до своей заставы на границе с Милитари, а ночью… Ночью заставу атаковали зомби, четко, уверенно, слаженно. И вел их Артист в черном, залитом кровью плаще…       Несколько минут над стоянкой висело молчание. А потом все заржали в голос, даже пленный бандюган, у которого уж точно не было причин радоваться жизни. Не смеялись только раненый «долговец» и сам рассказчик.       – А-ха-ха, жжешь, мужик! – простонал один из конвоиров бандита. И, давясь смехом, натужно пропел:       Среди ублюдков шел Артист,       В кожаном плаще мертвый анархист!       Крикнул он: «Хой!», челюсть – долой!       Трупов вел он за собой!*       – Это еще не все, – невозмутимо продолжил ходок. – Одни говорят, что кто-то из «долговцев» смог ускользнуть из ловушки, и Артист до сих пор ищет их по Зоне, другие считают, что он поклялся мстить вообще всему «Долгу». Одно могу сказать: Зона стала на одно существо опаснее.       – Хой, – мрачно подтвердили из темноты.       Сталкеры встрепенулись, с матюками схватились за стволы. Щелкнули затворы, но тут поднялся раненый «должник».       – Не надо, – мягко проговорил боец. – Ему нужен только я. Я – последний из того отряда.       – Хой, – снова донеслось из тьмы. В неверном свете костра был виден только сутулый силуэт в длиннополом плаще.       «Долговец» повертел в руках автомат, вздохнул и протянул его ходоку.       – Он именной, так что, сделай одолжение, сдай моим. Ну или себе оставь, солдат.       Сталкер не нашелся что ответить и только кивнул, а «должник» шагнул вперед и растворился в ночи. Не было ни криков, ни хруста разрываемой плоти, просто собравшиеся у костра почувствовали, что остались одни.       – Вот тебе, бля, и рассказик, – сплюнул один из сталкеров-конвоиров и пнул пленного. – Вставай, мы уходим, не хочу больше здесь оставаться.       Троица канула во мрак, следом, бросив на Корягу виноватый взгляд, поднялся и ходок. Последними, залив костер водой, стоянку покинули мастер и его «отмычки». А вскоре после их ухода поднялся ветер и угли снова заалели, неярко, но достаточно сильно, чтобы их мог заметить усталый путник. Ведь ночь еще не закончилась, равно как и время для историй.