Дорогой дневник

«Четырнадцатое апреля тысяча девятьсот двенадцатого года. Утро. Дорогой дневник, сегодня я проснулась очень рано, чтобы послушать бортовой оркестр. Папа ночью сказал, что будет очень занят за штурвалом и мне снова придётся развлекать себя самой. Как же ску-у-у-учно. Музыканты, как обычно, назвали меня «хорошей девочкой» и дали конфетку. Бе-е-е, они такие противные и невкусные, но мне пришлось взять, потому что папа говорит, что отказываться от подарков — невежливо. Я выбросила конфетку в море и увидела, как маленькая рыбка быстро-быстро подплыла к ней и съела. Наверное, рыбы и правда глупые, раз любят эти противные конфеты. Кстати, о конфетах. Папа сказал, что тётя Розетта с буфета угостит меня вишнёвым пирогом, если я буду помогать ей готовить вкусности для обеда в главном зале. Я наконец-то увижу всех красавиц с первого класса! Но папа говорит, что делить людей на классы нельзя, от этого они ссорятся. Но я вчера видела одну девушку оттуда, она такая… такая… другая. Когда она танцевала с простыми людьми, в лохмотьях, всё равно выглядела, как королева. Как же я хочу быть такой же богатой и красивой и выйти замуж за принца! Но эта девушка какая-то глупая. Я видела, как она целовала бедного парня, хотя я слышала от каких-то мадам, что у неё есть жених. Ладно, я побегу, пора помогать тёте Розетте. Вернусь в обед. Четырнадцатое апреля тысяча девятьсот двенадцатого года. Обед. Дорогой дневник, как же мне надоело постоянно вытаскивать тебя из бутылки и каждый раз писать число и год. Но папа сказал, что все моряки должны так делать, чтобы все потом помнили его по его записям. Но я же не моряк, почему я должны так писать? В общем, я помогала утром тёте Розетте и даже съела свой вишнёвый пирог, который она мне дала. Я всё время бегала к окошку на двери и пыталась рассмотреть всех людей. Как же там было краси-и-и-иво! Всякие сладости на красивых скатертях, девушки в длинных блестящих платьях, мужчины в костюмах, я даже смогла увидеть большую хрустальную люстру! Папа сказал, что она очень дорогая, то есть стоит много-много денег. Он написал мне эти деньги на листочке, там целых десять нулей! Ой, а ты знал, что тётя Розетта любит пить шмап швам шпампанское? Когда она пьёт его, то становится такой весёлой и много смеётся. А ещё она начинает петь и медленно-медленно ходить, но потом почему-то быстро засыпает и до-о-олго не просыпается. Ой, меня же папа просил вытереть пыль у него в каюте! До свидания, вернусь вечером! Четырнадцатое апреля тысяча девятьсот двенадцатого года. Вечер. Дорогой дневник, у папы в каюте та-а-ак пыльно! Я десять раз чихнула, когда вытирала его столы и разные приборы и экранчики. Там была такая красивая круглая штуковина с цифрами и стрелкой, которая дёргается. Папа сказал, что это компас, и он помогает найти стороны света. Я хотела найти север, но не поняла, как этот компас работает. А ещё я снова видела ту красивую девушку с бедным парнем. Они стояли на носу корабля и обнимались. Так краси-и-иво! Ветер бил им в лицо, и они смеялись, а потом они убежали в нижние каюты. Кстати, сегодня одна богатая мадам увидела, как я подглядываю за тем, как они танцуют, и позвала меня. Я сначала испугалась, что она меня поругает и пожалуется папе, но мадам только смеялась. Потом она учила меня танцевать. Эта мадам такая добрая! Она научила меня делать рева раве реверанс! Так дочки королей здороваются друг с другом, но я точно не поняла. Мадам очень скучно это объясняла, что я чуть не уснула. Потом наши уроки прервала противная дама в шляпе с собачкой. Она накричала на меня и велела уходить с первого класса. Так нечестно! Я же не виновата, что мой папа не король, а обычный капитан. Вот пожалуюсь ему — и он выбросит её в море к злым рыбам. Папа говорит, что у людей, которые кричат на других и ругаются, нет детей. Мне даже стало её жаль. Ой, уже пора спать! Доброй ночи, дорогой дневник, увидимся утром! Четырнадцатое апреля тысяча девятьсот двенадцатого года. Ночь. Дорогой дневник, я проснулась среди ночи от сильного стука. Корабль почему-то качает, и иногда мигают лампочки. Папы рядом нет, мне так страшно! Я пробовала открыть дверь, но её кто-то закрыл снаружи. За ней все бегают и кричат, что случилось? Попробую позвать папу. Дорогой дневник, мне очень страшно, в комнату течёт вода, мне кажется, она поднимается. Почему папа меня не слышит? Вода уже поднялась мне до маленьких косточек на ноге. Она такая холодная и колючая. Люди всё ещё кричат и не хотят открывать мне дверь. Я кричала в замочек для ключа, и один дяденька услышал меня. Он сказал, что шлюпок очень мало, и убежал. Где же папа? Дорогой дневник, я попыталась заснуть, но не смогла. Свет стал таким жёлтым-жёлтым, и я плохо вижу буквы. Вода поднялась мне до колен, а ещё у меня свело ногу. Я надела папину старую куртку, чтобы согреться, и залезла на стол. Кровать осталась под водой. Я пытаюсь не плакать, потому что папа говорит, что большие девочки не плачут. Корабль до сих пор качается, и я чуть не упала со стола три раза. Папа когда-то говорил, что такое бывает, когда корабль тонет. Я утону в море, и меня съедят рыбки? Я не хочу, чтобы меня ели какие-то глупые рыбы, я же ещё не вышла замуж за принца! Я пишу быстро-быстро, чтобы потом положить тебя в твою бутылочку, потому что так тебя не смогут съесть глупые рыбки. Дорогой дневник, стало очень темно, и я нашла папину зажигалку, чтобы разговаривать с тобой. Вода опять дошла до моих ног и поднимается быстрее. Я уже плачу. Дневничок, мне очень-очень страшно! Девочки из города говорили, что умирать не больно, но я всё равно не хочу. Я уже вижу глупых рыбок из окна. Мне трудно писать, стоя но ногах, и тебе, наверное, неудобно лежать на твёрдом шкафчике. Ой, что-то капнуло на тебя! Прости, моя слезинка упала! Хорошо, я положу тебя в бутылочку, а то ты скоро намокнешь. Папа говорит, что бумаге плохо от воды. Я сейчас залезу на шкафчик и засну, чтобы побыстрее проснуться утром. Мама когда-то говорила, что во сне время летит. Я не знаю, куда оно летит, но надеюсь, что оно найдёт папу и позовёт ко мне. До завтра, дорогой дневник, спокойной ночи!» Четвёртое июня тысяча девятьсот пятидесятого года. Экспедиционный корабль «Калипсо». Старый мужчина с седой бородой и в капитанской форме дочитал последние записи в маленьком блокнотике, который вытащил из пойманной сетями старой бутылки. Эти записи были написаны очень аккуратно, чисто и грамотно для ребёнка, но на последней странице остались высохшие жёлтые следы от капель и неровные, наскакивающие друг на друга буквы. Рука мужчины дрогнула в нерешительности. Он перелистал несколько следующих страниц и с горечью заметил, что они были девственно чисты, как и ожидалось. Послышались стук в дверь и просьба о входе. Он смахнул скупую мужскую слезу и дал разрешение войти. Вошёл человек в старой потёртой куртке, с пером за ухом и куском пергамента в руке, которого капитан позвал для передачи новых правил. Отныне на корабль запрещено брать детей и не предупреждать заранее о грядущих препятствиях в океане. Также теперь запрещается употреблять алкоголь.