Нож

      Его сделали на заводе одним осенним вечером, как и многих других до него. Лезвие было еще туповато, а сам он выглядел как брошенный и никому не нужный предмет. Все они были свалены в коробку, где пыль от металлической стружки оседала на них. Они были одинаковые — миллион идентичных копий, которые без дела валялись в коробке, ожидая своей судьбы. Через некоторое время о них вспомнили и перенесли в другой цех, где производили специальные рукояти для большего удобства в использовании. Они все ждали этого с нетерпением.       Так и появился он — особенный нож, который был похож на другие ножи, но все-таки чем-то незримо отличался. Его рукоятка была немного разболтана, поэтому некрепко прижималась к шейке острия. На самом металле было несколько полос, которые остались от грубого точения. По всем правилам его должны были списать, но проверяющий пропустил его в оборот, посчитав годным для использования.       Так он и попал на магазинные полки, стоя вместе со своими копиями в ряд.       Как ни странно, но его купили первым.       Он гордо ехал в корзинке, поблескивая наточенным лезвием. Он был счастлив, что его выбрали, поэтому улыбался прилавкам с товарами, иногда позвякивая от радости.       Он попал в хорошую семью, которая заботилась о нем, как о родном. Они мыли его, своевременно затачивали для лучшей работоспособности, но самое главное — они им пользовались, а он служил им безотказно. Он был горд, что сумел пригодиться, поэтому с воодушевлением ждал новых заданий, с удовольствием измельчая продукты или помогая в незатейливом ремонте. Он был благодарен за то, что они купили его тогда в магазине.       Время неуклонно шло, и он старел — ручка слегка деформировалась, а острие перестало так ярко блестеть, но он все равно служил исправно, с желанием протягивал рукоять под руку. Были моменты, когда он ранил своих хозяев, но те на него не сердились, из-за чего он влюблялся в них все больше и больше.       Но вскоре они забыли его.       Переезд, который они планировали, произошел так неожиданно и сумбурно, что они просто забыли его на столе, когда в последний раз нарезали бутерброды, чтобы подкрепиться. Поэтому он остался один, грустно блистая на кухонном столе. Было обидно, что его так бесцеремонно бросили, но долго скучать не пришлось. В квартиру въехали новые жильцы, и он воспрянул духом, но не надолго.       Новые хозяева были странными — они не мыли его, когда резали продукты, не точили, на что в последствии сетовали, бросали на столах, а однажды даже на полу забыли. Тогда-то он и смог разглядеть грязь, которую они оставляли после себя, а еще бутылки — много бутылок.       Когда его оставили на полу на целую ночь, ему довелось встретить несколько тараканов, которые пробегали рядом с ним, иногда забираясь на лезвие. Было противно, но прогнать их не было возможности.       Время шло.        Его рукоять практически отвалилась, а металл перестал блестеть. Лезвие затупилось настолько, что он не мог порезать даже буханку хлеба, не смяв при этом мякиш. Они ругались на него, но больше всего ссорились между собой. Он слышал, как они кричали и нередко дрались. Однажды он тоже поучаствовал в драке, хоть и не горел желанием влезать в разборки.       Женщина, которая чаще всего нарезала продукты, схватила его и воткнула мужчине в живот. Он помнил, как этот мужчина надрывно застонал, когда из раны обильно потекла вязкая кровь. Тогда его охватил ужас, потому что он не желал быть средством для плохих дел, но его никто не спрашивал.       После того, как женщина вытащила его из живота мужчины, он специально укусил ее за пальцы, впервые проявив подобную инициативу. Она тогда заплакала и упала на колени, отбросив его в липкую жижу, оставляя окисляться в этом безобразии.       После того инцидента его забрали с собой другие люди, которые старались излишне не касаться его. Было стыдно и неприятно осознавать, что его не трогали из-за брезгливости, из-за того, где он успел побывать. Те люди хранили его в специальном пакете, который без надобности не открывали. Он еще помнил, как его досматривали люди в белом, как они водили по нему разными растворами, как изучали рукоять. В то время он чувствовал себя под прицелом, поэтому не сопротивлялся, опасаясь последствий. В суде его предъявили, как улику по делу, и какая-то женщина постоянно трясла им, при этом что-то уверенно говоря.       Вскоре дело было закрыто, а его, израненного и облезшего, заточили в ящик, где он пылился с разными предметами. От безделья он сходил с ума, жалея, что его когда-то забыли на белом столе. Так протекали года, пока его не выкинули на помойку вместе с другими вещами, хранившимися в том ящике.       Так он и жил там, среди мусора, с поломанной ручкой, тупым острием. Он еще больше облез, а железо деформировалось от постоянной влажности и бесхозности.       Не нужный и брошенный.       Забытый.       Он лежал в куче мусора, которого с каждым днем становится все больше. Теперь-то им точно никто не воспользуется, не приберет к рукам, но и тут он ошибался.       Одинокий бродяга нашел его среди пустых консервных банок, вороха старой и прогнившей бумаги. Он поднял его осторожно, как будто боялся запачкаться. От этого ножу снова стало неприятно, но он терпел, не желая спугнуть своего нового хозяина.       Бродяга, осмотрев его, кинул в какую-то коробку, где валялись ржавые и искореженные пилы, ножи, ложки да вилки. Он собирал их до вечера, а потом с тяжелым вздохом поднял и куда-то понес. Они тряслись в грязной коробке, сталкивались друг с другом.       Через некоторое время они попали в какое-то помещение, где их тщательно отобрали, а затем помыли, убирая всю налипшую грязь. Ржавчину они не трогали, что немного огорчило его.       После помывки он прошел еще много рук, которые трогали его, что-то измеряли, а потом — отодрали покореженную рукоять, оставляя совсем голым. От подобного обращения он надрывно заскулил, когда задел кафель своим лезвием.       Его еще раз промыли, положили на конвейер, и он медленно поехал в плавильню, напоследок осматривая все вокруг, запоминая.       Скоро у него будет новая жизнь, он не сомневался в этом.       Он просто надеялся, что она будет чуточку лучше прежней.