Нет-нет, нам нужна еще одна чашка!

      Стрелки приближались к четырем часам дня. На экране маленького кухонного телевизора мелькали картинки, а диктор новостей бубнил что-то в своей монотонной манере. Макс не особо обращала внимание на посторонние шумы, разглядывая старые фотографии в ветхом, слегка облезшем альбомчике.       Шелестя страницами, полными напечатанных воспоминаний, она подперла подбородок рукой. А вот и та фотография с подвыпившим Уорреном, с помощью которой она все-таки спасла Аркадию Бэй. Сколько времени прошло с тех пор? Достаточно много, раз из соседней комнаты доносился тоненький детский голосок и топот маленьких ножек.       Казалось бы, недавно Хлое стукнуло сорок дней, момент, когда пришло время отпускать, даже если цена этого – часть твоей души. И вдруг время понеслось как в перемотке: оконченный университет, получение любимой работы, предложение руки и сердца, свадьба, беременность, роды, дочка. Как-то быстро жизнь неслась перед глазами. Иногда Макс казалось, что теперь не она властвует над временем, а время играется ею.       – Мам! – послушался девичий голосок со стороны едва открывшейся двери. Макс повернула голову и рассеяно улыбнулась дочери.       – Робин, – женщина – уже женщина! – встала со своего места. Имя любимого ребенка прозвучало вопросительно, слегка встревожено.       – Мам, – Робин подбежала к матери и повисла на ее бедрах, задрав головку вверх. Как же она похожа на маленькую Макс! Только губы достались от отца. – Мне нужна твоя помощь!       – Что случилось?! – испугавшись, Макс последовала на кухню за убежавшей дочерью. Но все обошлось лишь тем, что малышка стащила тарелку печенья с тумбы.       – Мы устраиваем чаепитие, – Робин вытянула руки, показывая добычу. – Новый гость нашего застолья хочет видеть тебя, а Мисс Бабочка считает, что гостям нужно угождать.       Макс тепло улыбнулась, ведь ей нравилась Мисс Бабочка – слегка подпорченная, но не менее красивая куколка с шарнирами, которую Робин перекрасила из блондинки в «Мальвину». Причина такому порыву была старая фотография, выпавшая из бумажника Макс. Она всегда носила три фотографии: родителей, семейное фото (с Макс, Робин и Уорреном) и фотографию с Хлоей. Вдохновила на покраску куклы дочку именно последняя. Поэтому это была любимая кукла Макс. А имя «Мисс Бабочка» само как-то приплелось, Робин решила так назвать, ну, да и пусть.       – Пошли-пошли. Только надо вскипятить чайник для чаепития.       Заварить чай оказалось проблемой: вчера приходила Джойс с Дэвидом, и Макс с удовольствием поболтала с ними за чашкой чая, пока Уоррен развлекался со своей дочерью. Насчет последнего: Уоррен просто души не чаял в Робин, поэтому уделял ей времени чуть ли не больше, чем свой жене.       Все же найдя заварку, Макс самозабвенно навалила себе сахара в чашку, да так много, что некоторое количество осело на дне, не желая растворяться. В кружечку Робин она положила поменьше. Уже собираясь идти в комнату дочери, она остановилась, услышав недовольное: «Ну, мама!».       – Нет-нет, нам нужна еще одна чашка! – Робин потянулась за кипятком. – Наш гость тоже не пьет из кукольных чашечек! Завари еще чай! И без сахара, гость так захотел.       – Ладно-ладно, – хохотнула Макс.       Она заварила еще одну чашку, про себя сетуя на то, что придется либо давиться второй порцией чая, либо просто вылить ненужное в раковину. Но это не было весомой причиной для того, чтобы отказывать дочери.       В комнате Робин был удивительный для маленькой девочки порядок, лишь парочка книг по астрономии для маленьких валялась на кровати. Робин заинтересовалась наукой, когда Уоррен нашел для нее понятный источник, и сейчас малышка на досуге и упражнялась в чтении, и узнавала много нового.       За столом сидела та самая голубовласая кукла, мягкий бежевый мишка, пахнущий кофе, плюшевый белый единорог и парочка каких-то других игрушек. Самыми любимыми были только первые три. Все игрушки сидели кто за столом, кто на столе, а для людей было подготовлено три маленьких стульчика.       Макс поставила поднос с чаем и печеньем на стол, а сама уселась на ближайший стульчик. Робин с довольным и гордым личиком уселась на последний. Теперь маму и дочку разделяло одно пустое место.       Вдруг девочка уставилась на это самое свободное место и улыбнулась, кивнув.       – Мамочка, – Робин заулыбалась, – пожалуйста, положи тете Хлое парочку печенек.       Макс замерла. Губы ее мелко задрожали.       Она никогда не рассказывала своей дочери, как зовут девушку с фотографии.