Спасительная ревность

До дома Рогозиной тем не менее доехали в молчании, несмотря на обещанный разговор. Уже поднимаясь по лестнице, Иван тихо проговорил: - Я знаю, почему Белозеров уволился. Просто хочу, чтобы все было по-честному, - он внимательно следил за Галиной реакцией, но как таковой ее не последовало. - Он приходил ко мне на днях. - Вот как?.. - она на секунду замера с ключом в руках. - И как дела у Сергея?.. Проходи, - Рогозина толкнула дверь, пропуская Ивана вперед. - Честно говоря, неважно, - он сделал шаг в темноту прихожей и сразу же загорелся мягкий свет двух бра. Галя вошла следом и заперла дверь. - Он очень переживает. Похудел. Пьет опять. - Не удивительно, к сожалению. Не зависай, раздевайся, - подбодрила она, проходя мимо него в кухню. - Он, должно быть, рассказал тебе?.. - Да. Он очень раскаивается. Винит себя. Просит прощения, - Иван повесил на вешалку пуховик и шарф, сбросил кроссовки и прошел следом за ней. Рогозина уже достала из холодильника запеченные куриные рулеты с сыром и томатом, кастрюлю с начищенной картошкой, поставила на огонь, рулеты выложила на тарелку и поставила в микроволновку. И только после этого повернулась к замершему на пороге Ивану: - Ты знаешь, - начала она задумчиво. - Я не удивлена твоим словам. Сергей - неплохой человек. Просто я считаю, что таким... слабохарактерным людям нечего делать в ФЭС. Пока я в ней руководитель. - А вот я его прекрасно понимаю, - серьезно проговорил Тихонов. - Ты... даже не представляешь, какая ты... - Какая? - горько усмехнулась Галя, и пока Ваня пытался сформулировать свою мысль, отошла к окну, зябко обхватив себя руками за плечи. - Притягательная, - наконец нашел он подходящее слово. - Ты, наверное, думаешь про себя как-то иначе. Думаешь, жесткая, властная, холодная. А мы... - Кто это - мы? - тут же вскинулась Галя. - Я, Серега, Боря... Про Круглова не скажу - он счастливчик, - Иван хмыкнул. - А мы, знаешь... мы смотрим и не можем насмотреться. Не замечала?.. Говоря все это, Иван подошел к ней почти вплотную и невесомо провел руками по ее плечам, щекоча сбившимся дыханием шею Гали. - Это как сон, как наваждение... Чувствовать твое присутствие спинным мозгом, слышать твой голос, подчиняться... И мечтать подчинить тебя. Хоть на мгновенье, почувствовать власть над тобой... Зная, что через минуту ты вернешь себе контроль... - Не надо, - попросила она совсем тихо, но Иван услышал и послушно замолчал. Галя развернулась к нему лицом и заглянула в темные омуты его глаз. В них была такая страсть, что ей сделалось страшно. Словно не она хотела его, просыпаясь от смутных видений с тянущей тяжестью внизу живота. Как будто не она сегодня чуть не уволила ни в чем неповинную Оксану, заподозрив, что та переспала с Иваном. Вся ситуация была до того трагикомичной, что хотелось смеяться и плакать. И было очень страшно выпускать этого джина из бутылки, хоть Галя и чувствовала, что он уже изрядно подточил пробку и рвануть, фигурально выражаясь, может в любой момент. - Тебе страшно, - констатировал Тихонов. - Я раньше никогда не видел, чтобы тебе было страшно... - Иван, я... Спасительной трелью запиликала микроволновка, сообщая о готовности курицы. Галя обошла Ваню, потыкала вилкой в картошку, отключила печь и замерла, облокотившись о столешницу и опустив голову. Вся ее поза выражала усталость и нерешительность. - Черт побери, да что со мной не так?! - не выдержал Иван. - Не психуй, - спокойно ответила она, даже не повернувшись в его сторону. - Это со мной не так. Сергей не так сильно виноват, как ему самому может казаться. Да, он тогда подсыпал мне этой дряни в вино. Но если бы я не хотела, думаю, у него бы не вышло ничего. Вся беда в том, что я сама - понимаешь? - сама, - она сделала ударение на последнем слове, - заглядывалась на него. Я его провоцировала. Это недопустимо. Неприемлемо. Но это - факт. И сейчас мне кажется, что с тобой я делаю то же самое. Что это не твои чувства, понимаешь? А только ответ на мой каприз. Иван. Я не знаю, что нам делать. Я не могу быть с тобой. И с ума схожу без тебя. Что нам делать, Ваня?.. - на последнюю фразу она все-таки обернулась, и Тихонов увидел, что она плачет, хотя голос ее оставался тверд и безэмоционален. - Ты необыкновенная, - покачал он головой и медленно подошел к ней. - Ты... - он погладил кончиками пальцев ее щеку, очертил рельефную скулу, едва задел уголок губ. - Ты мое безумие... наваждение мое... радость моя... - с каждым словом он все ближе притягивал ее к себе, и наконец их губы встретились, прерывая этот странный диалог. Ваня ласково провел языком по ее приоткрытым губам, совсем иначе, чем целовал ее в первый раз. Сейчас в каждом движении губ сквозила нежность, желание утешить, доставить ей удовольствие, а не завоевать или подчинить. И Галя таяла в его объятиях. В голове стало пусто и удивительно легко. Как будто именно так все и должно было быть, как будто не было между ними одиннадцати лет "неправильной" разницы... Да ничего не было! Кроме его нежных рук и этого длящегося, кажется, целую вечность поцелуя. - Картошка, - вдруг шепнул Иван, оторвавшись на мгновение. - Что?.. - Картошка, говорю. Готова. Скоро пригорать начнет, - с улыбкой заметил он, отстраняясь. - У тебя таймер что ли встроенный? - хмыкнула Рогозина, возвращаясь в реальность и вооружаясь вилкой, чтобы проверить его слова. Как-то незаметно напряжение ушло. Поужинав в непринужденной обстановке, словно они все еще были на работе и просто встретились в буфете, посмеявшись и даже обсудив несколько вполне рабочих вопросов, они вдруг снова оказались перед выбором. Но на этот раз Рогозина решительно пресекла попытки Ивана перевести их общение на иной уровень и попросила: - Иван, я постелю тебе в гостиной. Пожалуйста, пойми меня правильно... - Я понимаю, - очень серьезно ответил он. - Я подожду столько, сколько нужно. Несмотря на твердость голоса, было очевидно, что Иван расстроен. И все же лег он на диване, не задавая больше провокационных вопросов. Впрочем, стоило ему начать задремывать, как дверь с тихим щелчком открылась. Тихонов приподнялся на локте и посмотрел на показавшийся в проеме силуэт. Сквозь тончайшую ткань просвечивала стройная фигура с сумасшедше длинными ногами. Иван видел, что на ней не было даже белья. Волосы были распущены. По всей видимости, Галя даже не представляла, как выглядит, когда свет падает сзади, и Ваня, конечно, не стал ее просвещать на этот предмет. На нем сейчас были только боксеры из мягкой ткани, так что он испытывал минимум дискомфорта от того, что член его налился, и Тихонов готов был смотреть на захватывающее дух зрелище вечно. - Ваня... - в комнате было темно, поэтому Галя не сразу увидела, что он не спит. - Я... - она еще секунду подумала и выпалила, - глупо, прости, что разбудила... С этими словами она прикрыла дверь и попыталась ретироваться, но Тихонов вскочил с постели и в два прыжка преодолел расстояние до двери, распахнул ее. Галя была уже на пороге спальни, но обернулась. Должно быть, он выглядел очень забавно: растрепанный, с торчащим членом, что, разумеется, не могли скрыть трусы, с горящими сумасшедшим огнем глазами... Но ей было вовсе не смешно. Она сделала шаг к нему навстречу и мгновенно попала в сладостный плен: Иван прижал ее к себе, сминая тончайшую ткань ее полупрозрачной ночной рубашки, сразу находя сладкие губы с привкусом белого шоколада. Не переставая терзать ее губы и порыкивая от нетерпения, он буквально втащил ее в спальню, до которой оказалось чуть ближе. Там он потянул вверх тонкую ткань, все еще разделявшую их тела, и Галя сама скинула ее, оставшись совершенно обнаженной. Иван тоже избавился от белья, досадливо сдернув его вниз, и через мгновенье они уже прижались друг к другу, стараясь коснуться как можно большей поверхностью кожи. Слова были совершенно лишними, оба понимали, что уже не смогут остановиться, не пройдя этот путь до конца. Галя обхватила его колом стоящий член ладонью и с силой провела вдоль ствола, царапнув короткими ногтями полностью открытую головку. Иван сдавленно застонал и прикусил ее тонкую кожу над ключицей, куда только что спустился нежными поцелуями: - Провоцируешь?.. - он сжал пальцами ее упругие накачанные ягодицы. - Возьми меня, - полустон-полувздох, - сделай своей... Разве мог он устоять?.. По правде, он и до этого уже еле сдерживался, но тут... Иван просто потерял контроль над собой. Довольно грубо повалив ее на постель, оказавшуюся приятно-жесткой, он резко вошел в тело любимой, придерживая за стройные бедра, и сразу начал двигаться внутри, глубокими, сильными толчками, чувствуя, как член плотно обхватывают ее напряженные внутренние мышцы, как он с каждой глубокой фрикцией упирается головкой, входя по предела, как внизу позвоночника постепенно нарастает то сладостное напряжение, которое вот-вот лавиной затопит все тело, развернувшись отпущенной пружиной. На периферии сознания промелькнула мысль: что я делаю? Хорошо ли ей?.. Но в следующее мгновенье Галя выгнулась под ним, содрогаясь в мощном оргазме, и последние мысли покинули голову Ивана, капитулировав перед всепоглощающим наслаждением, в пучину которого его внезапно толкнуло одно лишь слово, сорвавшееся с припухших искусанных губ любимой женщины: - Ванечка... Утро застало их косыми лучами в объятиях друг друга. Иван смешно фыркнул, просыпаясь и плотнее прижал к себе свою любимую. Галя проснулась и вздрогнула, в ее глазах мелькнула паника: - Иван... - Только не говори, что это было ошибкой, - он улыбнулся. - Ты хотела меня. Ты пришла ко мне. Ты сама. Она отвернулась, насколько позволяли его объятия. В голове был сумбур. На сердце же напротив, какая-то противоестественная легкость. Иван прикоснулся губами к ее скуле и прошептал: - Я не отпущу тебя больше...