Where is my yellow shirt?!

-Луи, где моя желтая рубашка? -Что? Сейчас Гарри Стайлс собирается на работу в High School. Он работает там учителем математики уже почти четыре года и преподает у детей 7-12 классов. Среди учеников у его, естественно, имеются любимчики. Вернее всего один любимчик-Луи Томлинсон, ученик 12 класса, обладающий, наверное, мегамозгом и сотней, если не больше, наград за победы в школьных и городских олимпиадах, будь то по химии или физике, по испанскому или математике. И парень не был каким-то там занудой, а тем более уж изгоем – совсем наоборот, у него было много друзей, и его нередко замечали на крутых вечеринках. Луи Томлинсон всегда был непослушным, но при этом скромным ребенком, и ничто не мешало ему иметь A по всем предметам. Пока Томмо не перешел в 9 класс. Мистер Стайлс стал учителем Томлинсона, а тот влюбился в него как семиклассница. Тогда у Луи была твердая D, пока миссис Томлинсон-его мать-не попросила Стайлса заниматься с сыном математикой после уроков и тот согласился. Потом все ясно – Стайлс понял, что влюбился в ученика, и теперь они уже полгода живут вместе. –Рубашка моя где? Такая, с ромашками. –Там же, где и мое печенье, – а еще Луи был очень обидчивым. Вчера он купил целую пачку крекеров, чтобы съесть ее за просмотром какого-нибудь сериала, но открыв дверцу полки, не нашел там лакомства. –Ну Лу, не знаю я, куда делось это твое печенье! – Ну да – да, конечно. Иди ешь, – Томмо положил в тарелку Стайлса яичницу и налил в невысокий стакан апельсиновый сок, сам в это время попивая какао. – Бу, помоги найти рубашку, пожалуйста, – почти отчаянно просил Гарри, выходя из спальни в одних черных джинсах в обтяжку (что наверняка вызвало бы писк у всех его учениц, увидь они его без рубашки) и садясь за стол. – Еще чего, Гарольд, – Луи, тихо хихикая, подошел к дивану и устроился смотреть какой–то фильм. Эх, хорошо на больничном. Жалко вот только, последний день. Гарри устало выдохнул от того, какой же вредный у него парень, положил голову на ладонь, поставив локоть на столешницу, и начал ковыряться вилкой в тарелке, уставившись куда-то, а перед глазами все рубашка. Ну куда она могла деться? Он сидел так еще добрых десять минут, пока не подошел Томлинсон и чмокнул его в нос. – Эй, я знаю, что далеко не повар, но не на столько же плохо я готовлю. Взгляд Гарри не переместился, но сконцентрировался, теперь он даже что–то видит, и, о всемогущий Сатана, это что, его рубашка? Его глаза на миг засияли и он вскочил со стула, подбегая к пропаже, но потом его взгляд переместился чуть выше, и.. Она что, и впрямь намотана на швабру?! – Упс... – произнес Луи и начал отходить назад. – Что. Это. Такое?! – пытаясь сохранять спокойствие, рычит кудрявый. – Это... О, это твоя рубашка! – сдерживает смех Луи. – Я вижу, что это моя рубашка, Луи. Что ты с ней сделал? – Я? Ничего, – ответил Лу и засмеялся в голос, хватаясь за живот. – Ах, тебе, смешно? Тебе, блять, смешно?! Да эта рубашка! Она...Она... – Что она? – Да ты понимаешь, что она от Гуччи?! – Хазза, я не знаю, как она там оказалась, – успокаивается Томлинсон, но снова начинает смеяться. – Да эта чертова рубашка стоит дороже всей твоей никчемной жизни! – Ой. А этого, пожалуй, не стоило говорить. Гарри и сам это понял, когда до него дошел смысл только что сказанных им слов и он увидел улыбку Луи, не до конца сошедшую с его губ, но с неким.. разочарованием, что ли, и болью в глазах, – Луи, я.. Да ты! Пошел вон отсюда, – шипит он. Это лишнее, но что вы, это же была одна из миллиона его любимых рубашек! Казнить – не миловать! Через пятнадцать минут у Стайлса начинается урок, и ровно столько он уже должен быть в школе. Быстро зайдя в ванную и взяв с гладильной доски выглаженную с вечера джинсовую рубашку, он выскочил из дома, громко хлопнув дверью, оставляя Луи в шоке. Ну что такого он сделал? Подумаешь, рубаху испортил... Он, между прочим, отомстил ему за печенье! Нет, ну ладно, поругать, максимум накричать! Но "пошел вон"... Не понимая, что только что нашло на Гарри, Луи принялся убираться. Он выбросил остатки яичницы Хаззы и вылил сок, к которому кудрявый даже и не притронулся, помыл посуду, сковородку, кастрюлю, стоявшую на плите с позавчерашнего ужина, который приходила готовить Джей-мама Луи, протер везде пыль, выучил наперед две новых темы по физике и одну по математике, позвонил Зейну-одному из его лучших друзей-и узнал у него домашку, но когда принялся ее делать, ни черта не понял. Вернее не так, он понял, но не мог сконцентрироваться на главном, ведь уже шесть вечера, а Гарри все нет, хоть его рабочий день заканчивается в три. Он ждал своего любимого, хотел накинуться на него с объятиями, с поцелуями, извиняясь за все неприятности, которые он ему преподносит... Хотя подождите. Почему это он должен извиняться один? Ведь это Гарри съел его крекеры, а потом еще и назвал его жизнь никчемной. Да ему эта тряпка за сто баксов дороже Луи! Стайлс вернулся домой только к восьми, а Томмо к тому времени успел попускать сопли и пару раз хорошенько прорыдаться. Его глаза были немного опухшие, когда он услышал, как поворачивается ключ в замке. Лу вышел в прихожую и встал возле двери в ванную, ладошками потирая глаза. – Почему ты все еще здесь? – спросил Гарри, а губы Луи затряслись, предупреждая о том, что скоро он вновь заплачет. Кудрявый прошел мимо шатена, грубо задевая его плечом, и уже подходя к комнате он услышал, как Лу шмыгнул носом. Какой раз за день он доводит его до слез? Стайлс хотел наплевать на свои принципы и обнять своего ученика, как делал всегда, приходя с работы, но это маленький засранец и так немало вещей уже перепортил, пытаясь привлечь к себе излишнее внимание, и это уже начало выходить из под контроля. Серьезно, никто бы даже и не удивился, если бы Луи спалил их с Гарри квартиру, лишь бы тот уделял ему больше своего свободного времени, которого осталось катастрофически мало. Его давно пора проучить, и Стайлс просто не может отложить это на потом, хоть и находил это в какой-то степени милым. Гарри снял с себя вещи и кинул их на кресло в углу их с Луи спальни. Он лег в кровать, укрывшись пледом, и начал раздумывать о произошедшем за сегодняшний день. В какой-то степени он винил и себя, потому что можно было бы сделать это и раньше, чтобы проступки Луи не скапливались в один огромный узел, а сразу разложить все "по полочкам", говоря, что можно делать, а что нельзя. Терпение Гарри было на исходе, когда Луи вытворял подобное, но сегодня все вырвалось наружу одним горьким "пошел вон". Да, жестоко, но Гарри просто не умеет контролировать свою речь в подобные моменты. Спустя несколько минут всхлипов где-то за дверью, Луи постучался и заглянул в комнату. – М–можно? – хрипит Луи – Ко... – какое "конечно", Стайлс?! Ты должен его наказать, а не по головке погладить, дебил ты переделанный! – Чего тебе? – Грубо. То,что нужно. – Мне уйти? – сломлено спросил Луи, а в руках у него что-то было. Это что, дорожная сумка? Этот придурок серьезно собрался собирать вещи? Гарри поразился наивности младшего. Выгонять его? Нет уж, ни за что на свете. Слишком сильно уж этот мужчина любит своего малыша. "Нет, что ты, и не думай!"? Глупо. – Если ты хочешь. – Н–не хочу, – всхлипнул Томмо. Он до сих пор плачет? Ух, теперь это становится испытанием и для Стайлса. – Ясно, – выдыхает старший и переворачивается на другой бок. – Могу я лечь? – Это всё еще наша с тобой кровать, Луи. – Сп-пасибо, – да за что спасибо то, нытик ты мелкий? Томмо лег на противоположный край кровати, укрылся пледом и постарался... А если честно, то не очень–то он и старался уснуть – всхлипывал и шмыгал носом полночи, а дальше Стайлс не мог терпеть. Он хотел обнимать этого плаксивого подростка, как каждую ночь, шептать ему на ушко, что все хорошо, что это необходимо просто в целях воспитания... Поэтому он и ушел в гостиную, оставляя Томмо в комнате одного и заставляя его плакать еще сильнее. Луи почти всю ночь рыдал и уснул только в 02:47 – Гарри точно помнил, во сколько прекратились всхлипы. Утром кудрявый приготовил для Луи его любимые блинчики и налил в его любимый стакан с обезьянками теплое молоко с медом. Закончив с готовкой, он зашел в спальню, чтобы завести для Луи будильник – обычно этого не нужно было делать, но мало ли, вдруг он проспит? Стайлс поднял часы с прикроватной тумбочки и завел будильник на 8 утра, и боже, у Луи что, правда пальчик во рту? Его губы не сомкнуты, но, боги, как же мило это смотрится! Гарри присел на корточки, чтобы его лицо было напротив личика Томлинсона, убрал челку с его глаз и поцеловал в нос. Его глаза были опухшие, и это немного напрягло Стайлса – он в этом виноват? Безусловно да. Луи начал просыпаться и Гарри перестал его ласкать – он явно спал очень некрепко. Стайлс надел оранжевую рубашку с каким-то узором и классические черные брюки, а потом ушел на работу, даже не позавтракав, потому что блинчики для Луи, красиво сложенные в стопочку, он трогать не хотел, для себя ему готовить не было времени, а он уже опаздывал – учителям всегда нужно приходить на работу на полчаса – час раньше, чем ученикам. Раньше Луи всегда уходил вместе с Гарри, но у него выдалась далеко не лучшая ночь в жизни, так что он должен поспать чуть дольше. *** -Таким образом у нас получается 3х-57. Всем понятно, как решать? Конечно же, никто, кроме Луи, не понял, однако только он скромно, немного боязно поднял руку. Сейчас идет последний урок-математика, и весь урок мистер Стайлс не обращал на Луи никакого внимания, как казалось последнему. – Томлинсон? Вам что-то непонятно? – искренне удивился Гарри. – Н–нет... Мистер Стайлс, можем мы выйти? – У вас двоих что-то случилось? – шепчет Зейн Томлинсону, терпя руки Лиама и Найла, бьющие его спину, чтобы он узнал все у Луи. – Нет. Я не могу ради одного оставить еще 30 учеников в классе, мне не нужен тут погром. – Пожалуйста, мист... – Если Вам что-то нужно, то спрашивайте тут. Луи встал из-за парты, сконфуженно подошел к Гарри и обнял его, обвив руками талию и прижимаясь к нему всем телом. Его не интересовали пошептывания остальных ребят в классе, 40% из которых ярые гомофобы – они не помешали Луи зарыться носом в шею любимого. – Лу..? – Прости меня, Гарри, прости, – всхлипнул Луи. Сколько секунд ему потребовалось, чтобы заплакать? 2? 3? Меньше? – Эй, – Гарри обвил свои руки вокруг Томлинсона, немного отклоняясь, чтобы заглянуть ему в глаза, но они были крепко зажмурены, – Луи, все смотрят. – Мне плевать на них, Хазза, прости меня, я больше... – Луи! Прозвенел звонок и все, кроме Малика, Хорана и Пейна выбежали из класса. Обычно Луи рассказывал этим троим о всех ссорах с Гарри,а тут – ни слова, и конечно же, им было интересно совать свои носы в чужое дело. – Я... – Томмо, мы.. – начал Хоран, но Зейн закрыл его рот рукой. – Пожалуйста, Гарри, я так тебя люблю, – сломленно шептал Лу, и не думая прекращать тихо плакать. – Луи, мы п... – Лиам, закрой свою пасть! – шипит Зейн. Луи крепче прижался к Гарри и шея последнего моментально намокла. – Мальчики, вы можете оставить нас одних ненадолго? – попросил мистер Стайлс. – Но... – Пожалуйста, Зейн. Нам это нужно. Поломавшись пару секунд, парни вышли из кабинета, не забыв закрыть за собой дверь. Они понимали, что этим двоим нужно побыть вдвоём, но это не снижало их интерес к происходящему. Гарри взял Луи за руку и отвел к подоконнику, посадив туда парня. Локти старшего были по обоим сторонам от бедер Луи и так тот был немного выше. – Ну? – умилённо улыбнулся Гарри, – Чего ты опять плачешь? – он вытер слезки с щек Лу. – Прости, Хазза, я-я больше не буду трогать твои вещи... – Да трогай ты их сколько влезет, только нужно понимать, что с ними делать можно, а что – нельзя, ладно? – Ладно. Прости меня? – Я давно тебя простил, дурачок, – усмехнулся Гарри и поцеловал Луи в щеку. Выпрямившись, кудрявый снова стал выше подростка и обнял его, а тот обвил руками его талию. И тут Гарри вспомнил, что из–за отсутствия контроля над своей речью оскорбил Томлинсона. – Ты тоже прости меня, – сказал Хаз куда-то в макушку Луи, – Ну, я... – Я помню. – Я не мог контролировать свой язык, мне так жаль... – Ладно, Гарри, – тот чуть улыбнулся, заплаканными глазами смотря на старшего. – Я люблю тебя очень сильно, и я не считаю твою жизнь никчемной, ни за что на свете. Ты – все для меня, – уже шептал старший, поглаживая Лу по голове и аккуратно перебирая прядки его волос. – Я оч... – всхлип, и Гарри сильнее прижал мальчишку к себе, – очень люблю тебя. – Я знаю, малыш. Мир? – Кончено. – И... – Ты меня напугал, – сдавленно говорит Луи. Что? – Напугал? – Ну, ты сказал, чтобы я... Эм, ну... Чтобы я ушёл... – Я понял, Бу. А теперь просто давай забудем то, что произошло вчера и будем жить долго и счастливо, – хихикнул Гарри. – Жить? Мне не нужно переезжать обратно к маме? – Нет, Томмо, и не мечтай. Так просто ты от меня не отделаешься. – Спасибо... – снова тихо шепчет Лу, немного грустно улыбаясь. – Люблю тебя, – сказал Стайлс и немного отстранился, приподнимая обеими ладонями лицо Томлинсона и нежно целуя солоноватые от слез губы. Кто знает, когда чертова треть школы столпилась у кабинета, чтобы посмотреть на двух влюбленных, когда трое придурков открыли дверь и начали снимать все на камеры своих смартфонов, когда этих двух засыпали аплодисментами, а они одновременно показали всем фак. С тех пор Луи перестал привлекать к себе внимание Гарри такими тупыми способами (оказалось, можно просто походить перед ним в коротеньких обтягивающих шортах и большой футболке – ночь во внимании обеспечена), а старший научился следить за речью. А все вокруг поражались таким крепким отношениям между учителем и учеником, которые поженятся через год, когда Луи стукнет 19, а Гарри уже 25, еще через два года у них появится маленький усыновленный карапузик, который только усилит чувства этих двоих. И вот теперь они действительно будут жить долго и счастливо.