Jagdzeit

"Вот прям щас зайду и скажу. Прямо с порога скажу, за три месяца вот сегодня прям точно скажу. Порву с концами. Даже если будет в своём заебательном халате - скажу. И вообще без халата - всё равно скажу! Это правильно, я так и должен поступить. Это будет честно по отношению к ней, по отношению к Тане. Поэтому и скажу!" - именно этот неубедительный пиздёж звучал в голове фигурокатательной надежды всея Руси, члена олимпийской сборной Максима Транькова, когда он внешне уверенно и спокойно вёл свою машину к дому Маргариты. Он ещё раз повторил мантру во время парковки, открывая дверь подъезда, решительным черепашьим шагом преодолевая пролёты, и жёстко впечатав кнопку звонка у заветной двери. К тому, что дверь откроется сразу, Максим оказался не готов. Как и к тому, что Рита откроет ему в застёгнутой на все пуговицы строгой блузке, но это будет единственным предметом одежды, если не считать пару ажурных чулок и одну туфлю. Вторую туфлю она держала в руке, а остальные предметы одежды лежали на пуфике при входе. Почему педантичная Марго решила раздеваться в коридоре Транькова даже не заинтересовало, поскольку всё его внимание привлекла острая шпилька туфли, которую женщина держала в руке. Вспомнив про норов Марго, достопамятный канареечный таз, кефир и ещё пару прецедентов, решительности у мужчины на разговор "здесь и сейчас" порядком поубавилось. "Пусть туфли положит и на место уберёт. Лучше бы вообще подальше запрятала... Иначе она мне этой шпилькой глаз выколет, или ещё чего похуже". Маргарита, в свою очередь, не догадывалась, что её ждёт сложный разговор. Бросив короткое "привет", она поставила туфельки в ящик, а валяющиеся на пуфике вещи сгребла в охапку и вместе с ними скрылась в ванной. Максим остался в коридоре один и растерянно хлопал глазами. Но по плану-то действовать надо было решительно, а посему, прочистив горло, фигурист направился к приоткрытой двери ванны, и начал заранее заготовленную и отшлифованную за три месяца речь. - Маргарита, я долго думал, как сообщить тебе это, - с патетическим видом школьника на стульчике проговорил Максим. Из ванны на героическое начало не донеслось ни звука, что подбодрило его и он продолжил. - Наверное, ты сама знаешь, что наши отношения не ведут ни к какому конструктивному финалу... И тут его речь оборвали звуки запускаемой стиральной машинки, бульканье воды и недовольное цоконье Маргариты. Восприняв цоконье на свой счёт, Траньков поспешил оправдаться: - Нет, мне с тобой хорошо, в смысле, было. Было хорошо, но... В этот момент Марго вышла из ванны и со скептицизмом отвернулась от фигуриста, устремив свой взор куда-то вдаль и внимательно прислушиваясь. Восприняв такое внимание, как положительный сигнал, воодушевившийся Макс продолжил, уже почти поверив в хороший исход этой беседы: - ...ведь жизнь - это лестница, по которой нужно подниматься. Ты же понимаешь о чём я? - восприняв молчание, как знак согласия, Траньков выложил свой основной аргумент. - Один жизненный этап ты можешь пройти рядом с одним человеком, он взрастит тебя. Но следующий этап ты должен пройти уже с другим человеком, пусть это будет нелегко, очень больно, для обоих, но так будет лучше для всех. Это путь в будущее, которое сделает нас сильнее... Вдруг Марго резко повернулась к нему, серьёзно заглядывая в глаза и взволнованно произнесла: - Ты чувствуешь, как-то очень странно стучит. - Это фраза далась ей с трудом, как показалось Максу, поскольку женщина имела встревоженный вид и закусила пухлую губу. - Что стучит? - Тоже растрогался Максим. - Сердце? Тебе плохо? - Чегооо? - Удивлённо протянула Маргарита, сведя тонкие брови. - Какое сердце, окстись. Слышишь, машинка стучит, как старый кардан. Кабздец, ещё соседей залить осталось для полного счастья. - Расстроенно вздохнув, женщина направилась в глубь квартиры, в спальню. Ожидавший чего угодно, но не такой наглости, Траньков остался в коридоре наедине со стучащей машинкой, ошалело уставившись в след Маргарите. Заготовленный план речи полетел ко всем чертям, похороненный приступом неконтролируемой злобы. Эпические конструкции наподобие "лестницы в светлое будущее" были сметены напрочь злобным воплем: - Ты издеваешься?! Какая нахуй машинка!? Блядь, у меня любовь! Я тебя бросаю, я заканчиваю наши отношения! С грохотом и шумом Максим тяжело протопотал в спальню, спеша увидеть эффект от своего признания. Очутившись на пороге, он застал Марго, аккуратно вешающую блузку в шкаф. - Максим, - сказала Рита, меланхолично закрыв шкаф и ставя ножку на пуфик рядом. - Чтобы что-то кончить - надо это что-то начать. - Женщина спокойно скатывала чулок с полной ножки. - У меня тоже есть отношения, мужчина, на которого я имею серьёзные виды, а у него ко мне серьёзные намерения... И? Я же не запираюсь к тебе домой и не начинаю бешено орать с порога, верно? Спокойный тон Маргариты, которая как ни в чём не бывало принялась скатывать с ноги второй чулок, привёл мужчину в ярость. И непонятно, что бесило мужчину больше: смысл слов или спокойствие женщины. - Кто у тебя есть?! Это то уёбище, что в ресторане тебя за локоток мацал и салатики жрал?! Мало я ему тогда всёк! - Если ты забыл, я тебе напомню, что в тот достопамятный вечер я вас обоих послала на хуй. И он в отличие от тех, кто в танке или на катке, - едко подчеркнула Маргарита, - всё понял и отъебался. - Ты ничего понимаешь! Ни во мне, ни в нас, ни в серьёзных отношениях! Я её люблю, я даже может быть женюсь... Марго как раз уложила чулочки в шкаф и повела плечами: - Даже может быть женишься? Я ей сочувствую, но за тебя искренне рада. Аж к тридцати годам созреть для серьёзных отношений - это прекрасно. Прям прорыв. Чуть насмешливый взгляд Марго с задержкой пробежался по всей фигуре спортсмена. От ярких голубых глаз, вздувшихся желваков и вен на шее, вниз по тонкой и объёмной белой майке, тем не менее подчёркивающей атлетическую фигуру спортсмена, до длинных ног упакованных в дизайнерские синие джинсы. - Раздевайся. - Мурлыкнула женщина. Макс настолько офигел, что нервно гоготнул и отступил на пару шагов назад: - Ты совсем ошалела, нимфоманка несчастная. Я говорю, что другую женщину люблю! Марго же наоборот сделала мягкий и вкрадчивый шаг вперёд: - Ну и люби на здоровье, возьми с полки пирожок. Любовь - это прекрасно, но как это всё - женщина очертила рукой пространство, в которое попадал и Максим, и она, и всё вышесказанное, - может влиять на то, что есть между нами. Ты - не мой герой, да и я не твоя принцесса. Но между нами ничего не изменится. Ни через год, - она приблизилась ещё на шажочек. - Ни через два, - ещё шажок. - Ни через десять лет. Маргарита кротко заглядывала снизу вверх в электрические глаза Максима. Она была очень манящей с распущенными волнами тёмных волос, матовой кожей, подчёркнутой светло-палевным комплектом белья. Глаза, как омуты затягивали в свою порочную и такую сладкую глубину. Максим глядел на неё сверху вниз и не мог осознать, как в этой женщине совмещается бесстыдство с мягкостью, пошлость с элегантностью, дикий темперамент с педантичностью... - Ты невозможная, - больше, как ругательство, чем как комплимент, проговорил Траньков. Руки Марго оплели шею фигуриста и она, встав на цыпочки, уже прижималась губами к ярёмной вене мужчины. Максим решительно отвёл руки женщины от своей шеи, заводя их за её спину, таким образом обездвиживая Маргариту в кольце собственных рук. - Ты меня не слышишь? - Со злостью выдохнул он в приоткрытые губы женщины. - Или не понимаешь?... Взгляд мужчины проскользнул по ложбинке декольте Риты, но затем снова вернулся к глазам. Женщина же сделала шаг вперёд, вынуждая отступить, пока кровать не оказалась прямо за ними. Один короткий толчок, и он заваливается на спину, увлекая её на себя. Смысла держаться уже не было. Пальцы Максима вцепились в густые переплетения волос Марго, и он со злостью впился в её губы, подминая женщину под себя. Пара резких движений рук мужчины - и шёлковый комплект оказался на полу бесформенными тряпочками. Поспешно и торопливо две пары рук сорвали майку с горячего тела мужчины... Рот женщины влажно вцепился в чуть солоноватую кожу на рёбрах мужчины. Он со стоном выгнулся, на секунду теряя контроль, позволяя Марго мазать его кожу поцелуями, но почти сразу вернул себе инициативу. Вновь нависнув над женщиной, он начал покрывать укусами-поцелуями её грудь, в то время, как его рука властно проскользнула ниже, припадая к эпицентру наслаждения. Опытные пальцы любовника уверенно достигали цели: помучить на грани полного удовлетворения женщину, жаждущую большего проникновения. В два счёта расправившись со своими штанами, мужчина одним резким движением ворвался в жаркую глубину. Бешеный и несдержанный ритм движений заставлял срываться резкие стоны из губ женщины, плечи Максима расцветали алыми царапинами. Горячие тела с резкими хлопками переплетались на уже влажных простынях, безудержно подаваясь на встречу друг другу под аккомпанемент громких стонов и криков. Последний вопль женщины потонул в страстном рыке мужчины, и он тяжело рухнул прямо на неё. Вытянувшаяся на кровати, как кошка, Марго, провожала взглядом натягивающего штаны Максима. Спина спортсмена ничего не выражала, а лицом он больше не повернулся ни разу - ни натягивая майку, ни выходя из квартиры. Потому что шанс уйти у него был только так, и только один. Уйти, чтобы больше никогда не возвращаться. Никогда больше не видеть эту женщину.