Запретно

Нару изначально знала, что это было запрещено. Никогда ни одна деревня не поддержит отношения между двумя джинчурики. Никогда не будет считать, что они не оружия против других, а тоже люди, со своими чувствами и проблемами. Их будут бояться. Их будут ненавидеть и прятать. Но теперь уже ничего не важно, кроме него. Для неё больше существовало никаких стремлений и важных условий, кроме как быть с ним, быть его. Его тёмные длинные волосы, в которых так приятно прятать лицо и вздыхать лёгкий аромат мыльных пузырей, которые умудрились пропитать даже их. Его золотистые глаза, всегда наполненные усталостью и равнодушием, лишь в её присутствии в них загоралась жизнь и нотки предвкушения веселья. Увидела бы это Мизукаге - пришлось бы волшебной водой отпаивать. - Я знал, что ты придёшь, - тихий голос, раздающийся словно из-под воды, прекрасно слышится в ночной тишине, окружающей Конохагакуре но Сато. Он сидит на ветке какого-то дерева, прислонившись к нему спиной. Пусть его глаз и не видно в темноте, но Нару нутром чувствует обжигающий взгляд золотых глаз. В воздухе кружатся мыльные пузыри, в которых отражается луна и которые отражаются в холодной глади воды. - Я всегда буду идти к тебе. Неужели за эти два года ,что мы вместе, этого нельзя было понять? - с долей насмешки и иронии произносит Узумаки, принимая предложенную руку, рывком забираясь на дерево. Как только её ноги касаются ветви, тёплые шершавые руки тут же обнимают её за талию, рывком дёргая вниз, заставляя плюхнуться на тёплые колени, прикрытые лишь тонкой тканью его извечного кимоно. - Знаю. Но не верю, что это всё правда, - тихий шёпот и горячее дыхание, опаляющее правое ухо. Он знает, что ей нравится. Она знает, чего хочется ему. Они оба знают, что нуждаются друг в друге больше, чем в друзьях и деревнях. И они целуются. Страстно, до умопомрачения, забывшись в одну из столь редких ночей, когда они могли побыть вместе. Два джинчурики, связанные мыльными пузырями и сладким яблочным соком, вкус которых навсегда запечалился на её губах. Они знают об опасности, нависающей над ними и оба знают, что рано или поздно за ними придут. Извлекут биджу, а тела уничтожат. Это знают и главы деревень, старающихся не показывать тревогу, но заключающие между собой мирные договора. Но ни для Утакаты, ни для Нару больше нет слова "запретно". Они перешли черту дозволенного и возвращать всё на круги своя больше нет ни сил, ни желания.