Холодные камни Арнора (7.5) Сборы на север

Когда Арамунд расселял дунаданов, он железно соблюдал правило: те, что знают одно и то же, должны жить как можно дальше друг от друга. Так их знания достанутся большинству – или даже всем. Это решение было трудным для товарищей, которых разлучал вождь (впрочем, никто не мешает иногда выбираться в гости), но единодушно признанным мудрым. Так что уцелевшие спутники Арведуи жили на расстоянии многих переходов друг от друга. Десятилетиями это было замечательно: те дунаданы, кто хотел узнать о последних днях жизни князя, могли без труда добраться до ближайшего. А сейчас, получив приказ собрать их всех, Хэлгон лишь резко выдохнул – дабы не нарушать запрета Тингола говорить на квэнья (ибо язык сей, несомненно, в годины Непокоя и Исхода обогатился многими выражениями, коих не было в древней речи эльдар). Было понятно, что, хотя нолдор будет быстр, как никогда, но – все спутники Арведуи соберутся у Арамунда спустя месяц с лишним. – Зачем звал? – спросил Бердир, добравшийся первым. – Позже, – отмахнулся Аранарт как о несущественном. – Помоги-ка мне пока. Он повел его в ту часть пещеры, которая гордо именовалась спальней и где высилось королевское ложе из бревен, лапника и тюфяка. Аранарт с Бердиром сняли верхний ряд бревен, достали топоры – и работа закипела. Хорошо просохшее дерево звенело под их ударами, и к появлению следующего из званых в пещере появился отличный широкий стол, а потом – уже в три топора – стулья к нему. Спутники Арведуи прибывали, штабель бревен становился всё ниже, звон топоров не смолкал, пещера заполнялась простой, но добротной мебелью. Нет, конечно, обстановка – это прекрасно, и Арамунд молодец, что занялся этим (давно пора!), но… дружинники Последнего Князя переглядывались, появление каждого следующего уверяло их, что у вождя есть какой-то серьезный план… а Аранарт самым бессовестным образом говорил только о мебели, когда же она была сделана вся – позвал их на охоту. Ни с кем другим во всем Арноре стулья сбивать нельзя?! Наконец собрались все. Вождь не без удовольствия провел рукой по столу – белому, гладкому, свежеошкуренному, потом извлек откуда-то кусок кожи, свернутый в рулон, расправил на столе, придавил камнями по краям и сказал последним товарищам отца лишь одно слово: – Рисуйте. Это была карта, сделанная с несказанной тщательностью. Всё, что известно об огромных пространствах, лежащих к северу от Северного Всхолмья и Сумеречного Кряжа, было нанесено на нее. Там было всё – и там было менее чем мало. Спутники Арведуи, впервые за эти тридцать пять лет собравшиеся все вместе, смотрели на пустое пространство на карте, которое для них единственных не было пустым, и с этого куска кожи, почти лишенного изображений, им бил в лицо буран, доносился душащий запах горящей тундры, звенел безжалостный гнус, тяжело дышало темно-серое море. Прошлое не ушло, оно было рядом, лишь приоткрой дверь. Вот она, эта дверь. Тонкая кожаная карта. Д*, сильно состарившийся за эти годы, провел пальцем по линии Форохела, прикрыл глаза. Аранарт не торопил его. – Ты что задумал? – спросил отцов товарищ. – Рисуйте, – чуть усмехнулся Арамунд. – Всё, что помните о дороге. И о том, где живет этот ваш Ики. – Ты что задумал?! – недовольно хмурится Такхол. Уже догадался. Уже не одобряет. – Хочу поговорить с нынешним владельцем кольца Барахира. – Но твой отец подарил его! – Именно, – улыбнулся Арамунд, но в глазах был азарт хищника. – Поэтому я и хочу сделать то, что сказал. Придти и поговорить. Но сначала надо придти. Он кивнул на карту: – Рисуйте. Они рисовали долго, уголь крошился на кожу, его смывали, рисовали заново; спорили, кто лучше помнит… дорога туда, обратно, Китовый мыс. Они рисовали долго, и кроме Китового мыса не нарисовали ничего, что было бы полезно Арамунду. Их пути были сильно западнее. Не идти же, в самом деле, почти до Лун, чтобы потом воспользоваться картой. Отспорили. Нарисовали предельно точно. Обвели уголь чернилами. Аранарт сидел за столом, опершись подбородком на сцепленные руки и глядя на уникальную и ненужную ему карту. Только конечная точка. Если лоссофы никуда не ушли с того стойбища. Товарищи отца говорят, что там дома обложены камнем… да, не должны уйти. А если их киты решили плавать мимо другого мыса? – Когда? – за всех спросил Бердир. – Думаю, в конце весны. Как просохнет, и не только здесь, но и севернее. – Возьмешь с собой? Арамунд пожал плечами: дескать, зачем спрашивать об очевидном. – Мальчишку моего возьмешь? – пристально взглянул Д*. – Я уже стар для таких прогулок. Вождь снова пожал плечами: почему бы и нет? Он встал, обвел их взглядом: – Никого, кроме вас, я не зову. Кто не идет сам – можете послать вместо себя любого, решайте сами. Вы знаете, что нас там ждет. Я – нет. За зиму набьем меха, нам сошьют всё, что надо. Какой припас разумнее взять? думайте, я полностью полагаюсь в этом на вас. Я приму любые советы. – Рассчитываешь вернуть кольцо? – взглянул исподлобья Такхол. Аранарт покачал головой и произнес уже сказанное: – Надеюсь дойти и поговорить. Карта невесело глядела на них огромным пустым пятном. Ни единой линии не было нанесено на нее между Северным Всхолмьем и Карн-Думом. Только несмытая угольная крошка. В эти месяцы вождь старался не отлучаться из дому дольше, чем на несколько дней. О том, что он идет на север, знал уже весь Арнор, и многие спешили к нему с вопросами, кто с действительно важными, кто… ну, с волнующими. И уж конечно, в любой день могли придти будущие спутники – обсудить поход. Чтобы не сидеть без дела, Аранарт занимался домашней утварью. Жену надо привести не в звериное логово, а в уютный дом. Мало ли, что это пещера! у госпожи Линдис тоже пещера, а голого камня не увидишь: все стены в красивых тканях… где она их только брала. Ладно, стенами Риан сама будет заниматься, если захочет, а вот всякие вещи по хозяйству должны быть. Ведешь серьезные разговоры, а руки заняты. Так что Д* застал его дома. Он снял кожаный плащ (лили осенние дожди), достал из заплечного мешка объемистый сверток, положил на стол. Разрезал веревки, снял плотную ткань. В свете очага мягко заблестел незнакомый мех. Мех разный: один с длинным красивым ворсом, другой пушистый, с коротким. Аранарт безотчетно погладил его. – Дело вот какое, – со вздохом начал отцов товарищ. – В то лето жара была страшной, оленята гибли сотнями. Ну, и чтоб хоть не зря гибли… – он тоже погладил мягкий мех. – В общем, одежду свою они нам дали еще весной, но мы же выше ростом… вот и. Д* явно подбирался к чему-то важному, но не решался. Снова погладил короткий мех. Аранарт внимательно ждал. – Это я его наизнанку вывернул, – продолжал старый воин, – его к телу ворсом надевают. Мороз никакой не страшен. – Отдал бы сыну? Д* вздохнул: – Ему мать сошьет. Я показал ей всё это, Р* будет бегать в наших мехах. Правильно это: носить то, что мать сшила. Аранарт догадался, о чем не решается сказать спутник отца. Проглотил комок в горле. Вопросительно взглянул, ожидая подтверждения. – Вот я о том и говорю, – опять вздохнул Д*. – Оленята гибли, а шкуры лоссофы несли ей. Ну и шила она нам: сначала князю, а потом – самым рослым. Тебе как раз будет. Сын Арведуи кивнул, взял мех в руки. Мягкий. Теплый. Как руки матери в ту ночь в Форносте. Он не благодарил. Не было сил произнести ни слова. – И вот еще, – Д* ловким движением извлек из под мехов нечто странное: куртку из очень тонкой кожи в забавную продольную складку. За курткой последовали такие же штаны. – Угадай, что это? – Рыбья кожа? – Почти попал. Это, чтоб ты знал, китовые кишки. Не смотри, что тонкие. От дождя защищает – лучше не придумать. – Тогда почему? Оба обернулись к кожаному плащу Д*, сушившемуся у входа. – Почему не ношу?.. ну, здесь же ни у кого такого нету, а выделяться… нехорошо это. Сын Арведуи смотрел в упор, безмолвно повторяя свой вопрос. Д* ответил взглядом глаза в глаза: – Это тот самый кит. Так что бери. А мой парень в нашей коже походит. Ничего, что тяжелая. Не переломится. Аранарт отвернулся к огню. Было бы ложью сказать, что он плакал или хотел заплакать. А, может быть, никаких слез не хватит, чтобы выплеснуть наружу то, что творилось сейчас в его душе. Он требовал Знака и был готов идти за ним до края карты и дальше. Но первый Знак он получил, не выйдя из своей пещеры. Убитый отцом кит. Сшитая матерью одежда. Словно прикосновение их рук. Словно благословение. Он прав, собираясь на север. Не стоит снова и снова спрашивать, как же пересказал Ики свой разговор с Последним Князем. (Как там С* сказал: «Да кто его поймет, морду желтую!») Вот пойдешь, поговоришь и поймешь. Д* тихонько надел свой кожаный плащ и вышел. Ему найдется, у кого переночевать в этом поселке. Князь Арведуи погиб тридцать пять лет назад? Было дело, кто же спорит. А только нельзя мешать сегодня ему и госпоже Фириэли говорить с сыном.