Носатая примета

      Самый влиятельный человек этого городка никогда не верил в приметы. Его будние дни были до скуки однообразны последние несколько лет, а может и десятилетий. Кто-то считал, что понедельник — день тяжелый. Для мистера Голда понедельник был самым обычным днем, с которого начиналась рабочая неделя. В его календаре была отмечена лишь последняя пятница каждого месяца. День радости от сбора ренты и траура для всего города.       Однако, проснувшись этим утром и почувствовав головную боль, мистер Голд еще не осознавал, насколько этот понедельник может оказаться для него тяжелым. Сонно потерев глаза и поморщившись от давящей боли, он, хромая, прошел в уборную. Свет зажегшейся лампочки резанул по глазам. Продолжая жмуриться, борясь с подкатывающей тошнотой, мужчина, буквально на ощупь, умылся и побрился, желая поскорее выпить таблетку аспирина. Кофе, как и завтрак, не лезли в рот и вызывали своим запахом только отвращение. Наскоро одевшись, мужчина, опираясь на трость сильнее обычного, вышел на улицу. Таблетка так и не подействовала, и антиквар понял, что не в состоянии вести машину. Обреченно застонав, он двинулся вдоль аллеи, благо, его лавка была недалеко.       Лучи весеннего солнца едва пробивались сквозь пасмурное небо, но их света было достаточно, чтобы заставить мужчину надеть солнцезащитные очки и не искушать не проходившую головную боль. Взгляд лениво скользил по торопящимся на работу людям или же опускался себе под ноги, не хватало еще в таком состоянии растянуться на тротуаре.        — Доброе утро, мистер Голд! — приветливо воскликнула женщина. Голд оторвал взгляд от земли, выглядывая из спадающих прядей волос.       — Здравствуйте, мисс Бланшар, — оскалился мужчина, выдавливая сквозь зубы приветствие. Он удивленно моргнул, когда женщина с широко распахнутыми глазами шарахнулась от него, едва не споткнувшись о бордюр. Ее белоснежная кожа на щеках покраснела, а рот открылся. Пискнув извинение, она быстро обошла его, буквально убегая на свою работу. — Любопытно… — он вновь поморщился от боли, провожая взглядом удаляющуюся спину женщины. Сделав несколько шагов не глядя, он задел кого-то плечом.       — Ох, мистер Голд, мои извинения. Я вас не видел, — Арчи виновато поправил на переносице очки. Едва Голд открыл рот, лицо Хоппера изменилось, его шея и кончики ушей покраснели, а глаза с ужасом уставились на него. — П-прошу п-прощения. Я н-не хотел. Мне лучше идти. П-прям сейчас. Уд-дачного дня, мистер Г-голд, — его лицо исказила нервная кривая улыбка, и Арчи, резко развернувшись в обратную сторону, спешно удалился туда, откуда пришел.       — Что за черт?! — непонимающе произнес антиквар, остановившись посреди аллеи. Почему уже второй человек себя так вел? С каких пор Арчи Хоппер вообще заикается? Мистер Голд напомнил себе, что сегодня был не рентный день, и реакция жителей города была слишком странной.       — Не стой, как дерево, не на газоне же, — пьяно рявкнул Лерой, потеснив мужчину плечом. В нос ударило перегаром, и Голд поморщился.       — Да как ты… — антиквар проглотил рвущиеся наружу слова, когда Лерой, развернувшись к нему лицом, пьяно всмотрелся в его очки. Он злорадно рассмеялся, показав на мужчину пальцем, а затем, развернувшись, продолжил свой путь. Пробурчав себе под нос пару ругательств, Голд поторопился скрыться в лавке.       К обеду головная боль прошла, и этот день вполне мог снова называться обычным, если бы в лавку не ворвалась разъяренная мадам мэр.       — Мистер Голд, позвольте мне узнать, — звонок на двери жалобно звякнул, а стук каблуков заставил мужчину внимательно взглянуть на мисс Миллс. — … на каком основании вы… — женщина резко замерла не дойдя до прилавка пары шагов.       — Я… — напомнил он женщине, удивленно наблюдая за тем, как мэр впервые потеряла дар речи. И этот взгляд, снова этот взгляд, что он видел с утра. Миллс, кажется, забыла, зачем пришла, внимательно рассматривая ростовщика.       — Вы… — она неподобающе хихикнула, отведя от него взгляд.       — Мисс Миллс, чем обязан? — ее поведение начинало его злить. Опершись на прилавок, он заинтересованно склонился, пытаясь поймать ее взгляд. Встретившись с ней взглядом, он вздрогнул, когда женщина громко расхохоталась.       — А впрочем, я лучше потом зайду, — она утерла слезы смеха и поспешила покинуть его лавку.       — Извольте объясниться, мисс Миллс! — его слова заглушил звук хлопнувшей двери. Пальцы до побелевших костяшек с силой сжали край прилавка. Ему хотелось, чтобы этот день поскорее закончился и наступил долгожданный вторник.       Год назад он познакомился с прекрасной девушкой, библиотекарем этого города, мисс Френч. Белль. Так она просила называть ее спустя пару месяцев после их знакомства. Он настолько привык к тому, что его боялся весь город, что ее искренние улыбки и светящиеся интересом и счастьем глаза, вводили в ступор. В какой-то момент он взял себе в привычку, приходить к ней в библиотеку по пятницам. Поначалу мужчина считал абсурдом, прийти к ней и попросить посоветовать книгу, а после, это стало традицией. Голд тратил все свое свободное время, чтобы успеть прочесть книгу до конца недели, и, придя к Белль, обсудить ее, а после взять новую. Девушка была такой милой и приветливой, с таким возбуждением рассказывала о своих любимых книгах, что он, невольно любуясь ею, терял нить разговора. В такие моменты он тушевался, пытаясь скрыть за спадающими прядями легкий румянец, и торопился покинуть библиотеку. Однажды, улыбнувшись, Белль поймала его за руку, и Голда словно прошиб заряд тока. В этот день она предложила ему выпить по чашечке кофе в кафе «У Бабушки», но мужчина настолько был поражен и напуган, что не нашел слов. Пробормотав извинения, он, как ошпаренный, выскочил из библиотеки, проклиная себя за трусость и слабость все выходные. Но во вторник она сама пришла в лавку, поприветствовав его. Голду было настолько стыдно, что мужчина смог лишь выдавить из себя приветствие, боясь смотреть ей в глаза. Улыбнувшись, Белль поставила ему на прилавок стаканчик с кофе, поинтересовавшись, как прошел его день, стараясь не замечать того, с каким удивлением он переводил взгляд со стаканчика на нее и как сильно сжимает свою трость. Белль сделала вторник своей традицией. Она приходила к нему каждую неделю, принося кофе или что-нибудь вкусное, разговаривая с ним обо всем и ни о чем. Его серое существование наполнилось красками и жизнью. Он жил от вторника до пятницы и от пятницы до вторника. И сейчас он молил всех богов о том, чтобы этот проклятый понедельник быстрее подошел к концу.       Колокольчик над дверью звякнул, и мужчина устало закатил глаза.        — Привет, — Белль вошла в лавку, подарив ему улыбку.       — Белль? — он удивленно вздернул брови, выходя из-за прилавка. — Что-то случилось? — он беспокойно взглянул на девушку. Белль всегда приходила только по вторникам.       — Нет, просто в городе пошел слух, вот я и решила… — подойдя ближе к нему, она замерла, удивленно уставившись на него. Голд помрачнел, вновь видя такую реакцию.       — Опять этот взгляд! — он нахмурился, наблюдая за тем, как она отвела глаза. — Что не так?       — Все так… — она невинно улыбнулась, и Голд почти поверил ей.       — Белль, прошу. Почему сегодня все на меня смотрят именно так? Я не понимаю, — он растерянно пожал плечами, тяжелее опершись на трость.       — Ты не знаешь, да? — она с надеждой взглянула на мужчину, надеясь, что ей не придется этого произносить вслух.       — Не знаю чего? — Голд вновь нахмурился, шумно вдохнув. Увидев, как крылья его ноздрей раздулись, Белль едва не застонала от досады.       — Пойдем, покажу, — она взяла его за руку, и он вновь почувствовал тот самый заряд тока, пробежавший по всему телу. Белль настойчиво потянула его за собой, сдвигая с места оторопевшего мужчину. Голд послушно шел за ней, стараясь не концентрировать свое внимание на тепле, нежности ее кожи, тонких пальчиках, сжимающих его ладонь.       Зайдя с ним за прилавок, Белль подвела мужчину к дальней стене, на которой висело старое антикварное зеркало. Голд непонимающе взглянул на Белль, а затем перевел взгляд на свое отражение. Девушка подтолкнула его, вынуждая сделать еще пару шагов. Мужчина пораженно замер, с ужасом смотря на свое отражение. Его расширенные глаза застыли на отражении кончика носа, на котором красовался большой красный прыщик.       — Какой… ужас… — выдохнул он, наклоняясь ближе к зеркалу. За спиной послышался тихий смех.       — Не все так страшно, — выдавила Белль, стараясь не засмеяться еще громче. Антиквар был настолько потерян и удивлен собственной внешностью, что даже забыл выпустить ее руку.       — И ни одна сволочь не сказала! — воскликнул он, нахмурившись. Кончик его носа опустился, а прыщик, по мнению Белль, стал еще ярче.       — Голд! — осуждающе воскликнула она. — Как ты себе это представляешь?       Скажи ему такое сегодня с утра на улице, он не был уверен, что все обошлось бы без обид. Но мисс Миллс, черная душа, как она могла! А мисс Бланшар? Он-то считал ее порядочной учительницей, честной и справедливой. Про Арчи Хоппера и вовсе не было и речи, а еще психологом себя называет, паршивец.       — Ты на дьявола похож… — из задумчивости его вывел ее неуверенный голос. Взглянув на собственное отражение, он заметил, как почернели его глаза, кожа отливала золотом от проникающего через золотистые занавески света, а нос продолжал оставаться таким же красным. Переведя взгляд, он встретился с настороженными голубыми глазами Белль. Девушка прикусила нижнюю губу и, освободив свою руку из его, отступила на шаг назад. Черт, он не хотел ее пугать. Все знали его темную сторону, но не она. Она не должна была видеть его таким.       — Прости, Белль. Просто я в ужасе, — он нервно взмахнул рукой в сторону зеркала, едва не разбив его. Белль понимающе качнула головой, выходя из-за прилавка. Голд последовал за ней, надеясь, что не оттолкнул ее от себя.       — Мне нужно идти, у меня обед заканчивается, — девушка виновато улыбнулась, отступая от него на шаг.       Конечно, он ее напугал. Антиквар всегда считал свою внешность крайне непривлекательной и каждый день спрашивал себя, почему Белль продолжала с ним общаться, что она в нем видела, почему ее улыбка была такой искренней и нежной. Наверное, он никогда этого не поймет. Голд впитывал в себя каждую минуту, проведенную вместе с ней. Он помнил их встречи до мелочей, признавая, что день был лучше, на душе становилось светлее, а сердце счастливо ускоряло ритм при виде ее. А сейчас, прибавить к его внешности еще и огромный прыщ на носу, в присутствии красавицы, он выглядел самым настоящим чудовищем.       — Ты веришь в приметы? — Белль заметила перемену в его настроении, как потухли его глаза, а губы сжались в плотную линию. Даже краснота на кончике его носа стала бледнее. Он отрицательно качнул головой.       — Нет, — глухо отозвался мужчина.       — Знаешь, — дождавшись, когда он поднимет на нее настороженный, полный надежды на что-то взгляд, она продолжила: — А ведь в тебя кто-то влюбился, — улыбнувшись тому, как его брови удивленно поползли вверх, Белль коснулась кончика своего носа: — Примета! — хихикнув, девушка быстро выскочила из лавки, оставив мужчину наедине со своими мыслями.       В этот день мистер Голд просидел в лавке до темноты, дабы не встречаться с любопытными жителями Сторибрука. Весь день он задавался вопросами, ответы на которые не мог найти. Что имела в виду Белль? Кто в него мог влюбиться? С каких пор все стали верить в приметы? Была ли это правда? И почему, почему Белль была такой счастливой? Может, она была рада, что он кому-то нравился? Это же абсурд, как это было возможно. Единственный человек, которому бы он хотел понравиться, была Белль.       Чем больше он думал о том, что прыщ мог оказаться причиной чей-то симпатии к нему, тем больше он злился. Единственному, кому было позволено касаться его лица, всеми мыслимыми и немыслимыми способами, должна была быть Белль, а не некто, кто уже повеселил весь Сторибрук. Чем больше раздражался мужчина, тем больше он стал замечать перед собой прыщ, маячащий перед его глазами на кончике носа. Вернувшись домой, единственное, что мог видеть Голд был его прыщ. Злясь на всех жителей города и на свою невнимательность утром, антиквар изучил все методы по удалению этого уродства. Интернет раздражал рекламными средствами от угрей, методами выдавливания и оттенками тоналки. В какой-то момент ростовщик даже задумался о косметике, но все, от тонального крема вплоть до любых спасительных средств по уходу за кожей, необходимо было покупать. Время было позднее, а завтра с утра, соверши подобную покупку, он обречет себя на насмешки до конца жизни. Вздохнув и с досадой захлопнув ноутбук, мужчина понадеялся, что к пятнице этот ужас пройдет. Вряд ли Белль осмелится посетить его лавку завтра. Впервые за несколько месяцев их традиция будет нарушена.       Однако, вопреки всем его ожиданиям, она пришла на следующий день.       — Привет, — Белль ослепительно улыбнулась, подходя к его прилавку с небольшим пакетом.       — Белль? Привет, я не думал, что ты… — он пораженно смотрел на то, как девушка поставила пакет на его прилавок, вытаскивая оттуда пластиковый бокс.       — Сегодня вторник, ты забыл? — она не заметила его заминки, лукаво улыбнувшись. — Я подумала, что ты можешь проголодаться, но не захочешь покинуть лавку, поэтому принесла тебе несколько сэндвичей и кофе, — на прилавке появилось два стаканчика кофе.       — Ох, Белль, спасибо, — ее поступок едва не растрогал Голда, еще никто о нем так не заботился. — Я действительно очень проголодался, — с этими словами он охотно вытащил один сэндвич из бокса и с удовольствием откусил его. — Мм… с ветчиной, мои любимые.       — Я знаю, — девушка сделала небольшой глоток кофе, скрыв самодовольную улыбку.       — Откуда? — его брови удивленно приподнялись, а румянец окрасил кончики ушей и носа, отчего прыщ стал еще выразительнее.       — Ты когда-то рассказывал, — Белль смущенно опустила взгляд, уговаривая себя не пялиться на его нос. Таким она его еще никогда не видела, в этом было что-то милое и до ужаса забавное. Но говорить об этом самому Голду, она не рисковала. Ей казалось, что слова о примете и так достаточно сильно ввели его вчера в шок.       — Надо же, — мужчина склонил голову, стараясь скрыться за падающими волосами, увлеченно поедая сэндвич. Он и подумать не мог, что она помнила о нем такие мелочи, сказанные вскользь. Он даже сам не помнил, чтобы рассказывал ей когда-то об этом. Неужели он был ей небезразличен? Или именно такой должна быть дружба между взрослыми людьми? Да, он мог назвать их друзьями.       Подняв взгляд, он встретился с изучающими голубыми глазами. Смутившись и покраснев, девушка поспешно отвела взгляд.       — Что это было? — он выгнул одну бровь, выжидающе посмотрев на Белль. Девушка отрицательно качнула головой, уткнувшись носом в стаканчик с кофе, делая глоток горячего напитка. — Ну же, я все видел.       — Ничего, — она невинно посмотрела на него, силясь не опускать взгляда ниже.       — Да ну? — его губы растянулись в усмешке.       — Ну… — взгляд предательски упал на его нос, — да…       — Все ясно, — мрачно буркнул он, проследив за ее взглядом. Все же это было отталкивающим зрелищем. Белль вздрогнула, опомнившись.       — Нет, ты не понял, — воскликнула она, ставя на прилавок стаканчик. — Ты не думал, кто это мог быть?       — В смысле, кто? — он нахмурился, сжав в руке горячий пластик.       — Кто мог в тебя влюбиться? — немного тише спросила Белль, прикусив нижнюю губу.       — Я не верю в это, — он качнул головой, слегка улыбнувшись. Может, если и верил, то никогда бы не признался в этом Белль. Это явно было не то, чем он хотел бы гордиться.       — А может стоит? — девушка нервно покрутила стаканчик вокруг своей оси.       — Что за глупости, Белль? Кто может в меня… — он застыл, забыв как дышать, когда ее горячие от кофе губы коснулись его щеки в легком поцелуе.       — Кто-то может, — она смущенно улыбнулась, и, захватив пакет, быстро покинула его лавку. Он отмер только тогда, когда почувствовал, кипяток на своей коже. Вскрикнув, мужчина выпустил сжатый в руке стаканчик, замотав в воздухе рукой, пытаясь остудить ошпаренную кожу. Неужели, она его только что поцеловала? Не смотря ни на что, не обращая внимания на его внешность и на этот ужасный, красный….. Господи, она его поцеловала!!!       Ему не верилось, что он мог нравиться Белль, но так хотелось в это поверить. До пятницы оставалось два дня, но он уже сходил с ума. Мужчина не знал, как себя вести, что следует предпринять или сказать Белль при встрече. Мысли путались и огромным комом все равно возвращались к его прыщу. Решив, что оставит эту проблему на завтра, Голд решил все же избавиться от этого ужаса раз и навсегда.       На следующий день разозленный антиквар не только ненавидел того, кто посмел в него влюбиться, но и весь Сторибрук и даже мир. На утро, с первыми лучами солнца, спрятавшись от любопытных глаз в своей лавке, Голд проклинал свою инициативность, а ведь выдавить злосчастный прыщ, по началу, было восхитительной идеей. Прыщ, к его разочарованию, не поддался ловким пальцам, а лишь увеличился в размере и стал неистово болеть, о чем свидетельствовал на утро красный и распухший нос.       Проклиная все на свете, Голд с горечью осознал, что, возможно, в эту пятницу он не придет к Белль.       Дверь лавки открылась, и антиквар поспешил развернуться спиной к посетителю.       — Это не вежливо, — с улыбкой произнесла Белль, ближе подходя к нему. Голд вздрогнул, крепче сжав трость. Невероятно, она вновь пришла к нему. Едва не застонав, он судорожно пытался придумать отговорку. Он не мог позволить ей видеть себя в таком состоянии. Интересно, она наслаждалась его видом или действительно сочувствовала носатой проблеме.       — Я не ждал сегодня посетителей, — он поморщился, опустив голову. Это прозвучало грубо и отстранённо. Ее вздох за спиной, отправил волну мурашек по его спине, вынуждая поежиться, почувствовать себя виноватым.       — Что случилось? — терпеливо спросила Белль, положив ладонь на его плечо. Он напрягся.       — Ничего, — фыркнул Голд, стыдливо пряча лицо за спадающими волосами, когда Белль все же удалось его развернуть к себе лицом.       — Я же вижу, — ее голос был такой ласковый и нежный, что он не мог ей долго сопротивляться. Крепче сжав челюсти, он, прикрыв глаза, поднял голову. Он ожидал смеха или насмешек, но ничего этого не происходило. Взглянув на девушку, он увидел лишь легкую улыбку и тепло в ее глазах. — Что ты сделал?       — Я… пытался избавиться от него, — Голд наконец-то почувствовал ее руку на своем плече и неловко отступил назад. Поняв, что он бежит от нее, прячется, Белль молча забрала руку, стараясь не пугать его еще больше.       — Почему? — тихо спросила девушка, и ему показалось, что в ее голосе прозвучали нотки горечи.       — Я не хочу, чтобы кто-то… — он нервно взмахнул рукой, вцепившись второй в трость до побелевших костяшек. Подходящее слово не приходило на ум, хотелось сказать, чтобы кто-то любил его, но он бы солгал. Он хотел, хотел, чтобы его любила Белль. — Кто-то, кого я не знаю.. — он вновь замолк, мысленно ругнувшись про себя, когда заметил, как изменилось ее выражение лица. Она не правильно поняла его, не так.        — А ты просто позволь любить, — она грустно улыбнулась и вновь поцеловала его в щеку.       Он не спал почти всю ночь, обдумывая ее поступок и слова. В голове крутилась мысль, что девушка имела ввиду себя, но годы одиночества и недоверия к людям не давали ему в это поверить всем сердцем. С каждой минутой, прокручивая в голове последние дни, он понимал, как сильно ему хотелось обнимать и целовать ее. Как два дня в неделю хотелось превратить в семь дней, двадцать четыре часа в сутки. Она была его наркотиком, каждое прикосновение отправляло заряд тока по его телу, а сердце начинало учащенно биться в груди. Именно это называлось влюбленностью, ведь так? Может, это было взаимно? Он никогда не узнает, если не попробует.       На следующее утро, замученный бессонницей, но вполне довольный выводами, прячась в подсобке, мужчина пытался продумать план действий. Заставить себя сделать что-то, от чего бы он не впал в ступор и не испортил бы этим все, что возможно.       — Голд! — колокольчик жалобно звякнул, а дверь с грохотом закрылась за посетителем. Это была Белль, но нотки в ее голосе насторожили его. Быстро выйдя из подсобки, он беспокойно посмотрел на Белль, которая стремительно приближалась к нему.       — Что-то случилось? — он нервно сглотнул, когда девушка практически вплотную подошла к нему.       — Это ты?! — она указала пальцем на кончик собственного носа, на белоснежной коже которого выскочил ярко красный прыщик. Его глаза с ужасом уставились на ее аккуратный носик, а затем взглянули ей в глаза, и обратно на ее прыщик. Моргнув, потрясенный ее гневом, не способный придумать что-либо связное, он с трудом выдавил из себя ответ.       — Я-я... — мужчина шумно сглотнул, удивленно смотря на то, как ее губы растягиваются в улыбке. Она была рада? Стоп, если она была рада, значит…       — Ты? — он неуверенно показал пальцем на свой все еще большой прыщ.       — Я, — улыбнувшись, смущенно сказала Белль. Голд тихо рассмеялся, прислонившись к ее лбу своим. Он был самым счастливым прыщавым человеком на свете. Белль рассмеялась вместе с ним, прижавшись ближе к нему, позволяя обнять себя.       — Я никогда не думал, что буду так рад прыщу, — Белль расхохоталась, удивленно охнув, когда он, набравшись храбрости, прикоснулся своими губами к ее, нежно захватывая их в поцелуе.       — Мистер Голд! — в лавку ворвалась мисс Миллс. Пара испуганно отпрыгнула друг от друга, уставившись на женщину. — Я дала вам несколько дней, чтобы вы связно смогли объяснить мне, почему… — она с каждым шагом приближалась к антиквару, наконец-то решив навестить его в своем убежище и выяснить, как он смог обвести ее вокруг пальца на этот раз. Подойдя к прилавку, мэр удивленно перевела взгляд с Белль на Голда, отмечая его сбитое дыхание и растерянность. В мгновение, он вновь нацепил на себя хладнокровную маску и приблизился к прилавку с другой стороны. Оскалившись и окинув женщину колючим взглядом, он сладко прошипел:       — Не знал, что вас возможно полюбить.       — Что? — Миллс поперхнулась, пораженно уставившись на антиквара. Мужчина с омерзительной ухмылкой вытащил откуда-то зеркальце, показывая ей собственное отражение. Женщина задохнулась, а затем покраснела. На кончике ее носа красовался такой же, как у Голда, большой прыщик.        — Робин!!! — разъяренно воскликнула женщина, выбегая из лавки.       — Только не убейте никого, мисс Миллс, — вдогонку, посмеиваясь, крикнул ей Голд, вздрогнув, когда Белль обняла его за талию.