На турецких морях

Темное ночное небо. Казалось, что это просто черное полотно, усеянное золотыми блесточками. На похожем полотне она любила рисовать небо. Её небо было лучше настоящего, оно отображало её натуру, характер. Даже в сильный ливень, грозу Её небо было нежным. Даже мутная серость, депрессивный дождь, злая молния, грустные тучи на Её полотне были нежными. И, казалось бы, она рисовала все, что видела. Оно было точно таким как в жизни. Но её небо было нежным. А в солнечные дни её небо было скромным. Её небо смущалось редкими розовыми облаками. Её небо краснело солнечным закатом. Её небо ночью протыкалось золотыми фонариками. В наш последний день она подарила мне свое небо Тихое спокойное море. Ей не очень нравилось турецкое Средиземное море. Как она говорила, родное Одесское море ей ближе. Тогда мне казалось, что море похоже на Её глаза. Такое же синее, переменчивое. В её море никогда не можно было угадать погоды. В её море всегда отражалось солнце. Свое море она рисовала долго. У неё оно было игривым. В шторм её море заставляло улыбнуться. Однажды она предположила, что шторм начинается от того, что в море выливают нефть. Иначе почему волны такие черные? Она говорила, что шторм это протест природы. Она считала, что природа хлится на нас, когда мы загрязнаем её. Штормом в море, грозой на суше, метелью в заснеженных местах, пожаром в субтропиках, бурей пыли в пустыне природа выплескивала свою злость. Она наивно верила, что люди перестанут губить природу. Но все же, её море в шторм было скорее игривым, чем депрессивным. Море в светлый день у неё было спокойным, мирно плывущая лодка, и красная линия заката успокаивали, заставляли верить в сказку. Её море было веселым, когда из его голубых волн выпрыгивали дельфины. Её дельфины заставляли улыбаться. Её дельфины говорили мне о её коварном плане. Её дельфины заставили меня поверить в чудо. В нашу последнюю ночь она подарила мне море и дельфинов Белый пляж у неё был пряным. Её пляж был гладким, молочным. Я любил её пляж. Её пляж пах апельсинами и ванилью. Её пляж усыпал. На картинах её пляж был бесконечным, нежным. На картине её пляж не обращал на себя внимание. Всех привлекали дельфины. А я влюбился в её пляж. Я полюбил её пляж за то, что без него её дельфины не привлекали. Её пляж был холодным. Даже в самый жаркий день её пляж был еле теплым. Однажды её пляж был горячим. Я тогда неделю места себе не находил. Она болела. Я сравнивал её пляж с её кожей Я любил солнце. Я любил её солнце. Я любил солнце в её картинах, в ней. На картине её солнце было теплым, цвета золота. На картинах её солнце не жгло, как в жизни. На закате её солнце передавалось от тонкой полосочки желтого до ,цвета рябины, красного. На закате за её солнце придерживались нежно-розовые лучи. Её же солнце было кисло-сладким. Её солнце было вкуса вишни. Её солнце было теплым. Её солнце дарило любовь. Её солнце было потресканым. В наш последний вечер я впервые дотронулся до её солнца Она не любила свою Луну. Но рисовала она её великолепно. Серебряный серп, обеденный мягким свечением манил. Желтый с отливом серебра и темного золота круг был мягким. Её круг освечивал её небо. Я сравнивал её Луну с шелком, а она с соломой. Её луна була рваная и темная. Она старалась этого не показывать, отвлекая внимание морем, звездами. Иногда она закрывала свою Луну тучами. Её Луна осечивала все полотно своим мягким светом. Свет её Луны был цвета ванили. Не белый, не желтый, ванильный. И пусть Её Луна не была такой, как она рисовала я полюбил её волосы именно за это. За то что они мягкие, как свет Луны. Я полюбил её Луну за то, что она чуть темнее цвета пшеницы. В ту ночь она полюбила свою Луну Впервые я увидел её вечером. Она сидела на холодном пляже и делала наброски в своем альбоме. Я полюбил её уже тогда, такую наивную и не защищенную. Она приехала на турецкие моря с подругой. Хотя, она считала, что в Одессе лучше. И дешевле. Она не любила тратиться на вещи, которые её не впечатляют. Той ночью она признала, что не зря приехала. Прошел месяц с тех пор, как я вернулся в родную Москву. Все эти здания были роднее мне чем все сокровища мира. Но в этот раз они отталкивали меня. Я не мог без неё. И вот я набираю цифры, что выучил наизусть. Цифры, что набирал сотню раз, но не решался позвонить. Гудки... И вот на том конце провода слышится бодрое :"Алло". - Я завтра приеду. Жди меня во Львове.