На ночь

— Сколько времени? — Двенадцатый час. Рукав вернули на место. Циферблат вновь погрузился в сладкую дрёму. Два незнакомых друг другу человека покинули место встречи, удаляясь каждый в свою сторону. Скоро и в их домах оживут окна. Январь в этом году выдался синий. Ночь пробовала на вкус фонари главной парковой аллеи. Её язык мягкий и невозможно длинный, как сам млечный путь. Лампочки гасли, прожигая в нём неглубокие чёрные дыры. Ночь плакала от боли, продолжая гасить их, а те дымились, словно чёрные спичечные головки. Совсем стемнело. Где-то вдали выл одинокий бродяга пёс. Древесные тени корчились от боли, ненастоящими своими ветками гладили серебряные снежные крупицы. И были они лишь отражением реальности в частичках неестественного, сплавленного в неровные кристаллы дождя. В зимней хрупкой соломе прятался одинокий снежный голем. Маленький и очень холодный, сидел он близ затвердевшей водной глади и варил в горшочке туман. Вот он поднял крышку, и белым невесомым зверем пошёл туман гулять по парковым дорожкам. Снежный голем догнал его и сел на его широкую мягкую спину. "Настало моё время," - подумал голем и нежно потрепал туман за пушистый загривок. Невесомый зверь тихонько замурчал от удовольствия и обнял ледяным хвостом сосну в кружевном шарфике. Они шли и шли. У туманного зверя вскоре замёрзли лапы, он жалобно заскулил и устало присел на парковую скамейку, грустно свесив с неё свой огромный хвост. Голем скатился в кусты по его мягкой серой спине и замер, заворожённый. В кустах прятался Сон, и лёгкие колечки дыма тихонько выглядывали из его трубки, неслись вверх и вверх, цепляясь за древесные ветви и на них же разбивались под натиском миллиардов настойчивых гранёных снежинок. Туман обернулся, привстал, пытаясь поймать одно колечко. — Не трогай. Моё, — шептал сон, а зверь с виноватым видом лёг на снег, покрыв собой заиндевевшие древесные стволы. И растаял. А голем подполз в соломенную норку Сна и осторожно присел рядом. — Хочешь, я погашу трубку, и нам будет тихо? Они сидели, и им было тихо. Луна затухла, словно мёртвая старая лампочка, оставив после себя трепыхающееся, будто экая жалкая моль, чёрное облако. Ночь, зашивая на себе последнюю дымящуюся дыру, тихо плакала. Светлела она, уступая место новому зимнему дню. Ушла. Посадила на ладонь Сон и унесла его далеко-далеко. Голем свистнул. Из-за берёзового ствола появился невесомый зверь и свернулся в клубочек на парковой тропинке. Снежный осторожно подполз под его лапу и тихонечко засопел. Через минуту никого не было. Лежала на снегу маленькая затухшая трубка.