Бабуля

Бабуля «Ну же, нет нужды бояться» — она улыбалась ему, утешая и ободряя одновременно. Мама всегда улыбалась так, когда хотела его успокоить и убедить, что все в порядке и бояться нечего. Но он-то знал правду. И лишь ее глаза, умоляющие, полные любви, заставляли его улыбаться в ответ и кивать: «Да, мам». Сколько он помнил, он всегда боялся бабушки. Ее угловатого, обтянутого пергаментной кожей, лица; скрюченных артритом пальцев; рук, пронзенных голубоватыми извивами вен; выцветших до желтизны глаз. Ее скрипучего, казавшегося пыльным голоса. Особенно, когда Она рассказывала ему сказки про волшебную страну, про обитель волшебных существ. Но эти сказки так же отличались от тех, что пишут в книгах или крутят по ТВ, как кошмары от детских грез. После них он не хотел засыпать, боясь, что эти порождения Ее фантазии вновь вторгнутся в его сны, дабы мучить и пугать его. После них он частенько просыпался в холодном поту, с облегчением глотая воздух… с облегчением от того, что он проснулся. Боже, как же он Ее боялся. И сколько раз стоял на коленях перед маленьким распятием на стене, прося доброго Иисуса, чтобы он забрал бабулю… Он мог поклясться, что Она знала о его страхе. Вдыхала его как изысканный аромат, пила подобно амброзии, впитывала всеми порами своего иссохшего тела. И черпала от него силы для дальнейшего существования. Он даже боялся смотреть на Нее прямо, чтобы не увидеть эту знающую, понимающую улыбку и по-змеиному неподвижный, немигающий взгляд желтых глаз. Куда чаще он смотрел себе под ноги, или на стену за Ее спиной… Но он так просил… Ведь иногда, когда ты очень сильно просишь, когда всем сердцем жаждешь исполнения желания, оно порой сбывается. И вот, два дня назад Ее не стало. Ему было немного совестно, но к стыду его примешивался страх, а облегчение не приходило. Так почему же ужас, поселившийся в его сердце, не желает отпускать его? Почему ему порой кажется, что он слышит стук Ее клюки, вырезанной из корявого соснового корня. Почему иногда ему кажется, что когда он входит в детскую, то она лишь мгновение назад ее покинула. Почему ночами ему слышится Ее пыльный и скрипучий голос, нашептывающий свои страшные сказки? И почему в мамином голосе, когда она его утешает, все чаще мелькают тревожные, вымученные нотки. — Ну, же, милый. Не стоит бояться мертвой бабушки. Он прижимается к маме, обвивая ее шею руками и вдыхая исходящий от ее волос запах лаванды. Да. Не стоит. Он пройдет по всему дому. Он проверит все закоулки. Он посмотрит в глаза своему ужасу и убедится, что его причины больше нет. И он пошел, подбадриваемый мамой. Он заглянул в шкафы, в чулан. Залез под кровать и не нашел там ничего кроме пыльных зайчиков. Вот, наконец, он обернулся к маме с облегченной улыбкой, расползающейся по лицу и перехватывает взгляд, направленный наверх. Он слышит ее вскрик: «Нет, стой…» Но дальше ее слов уже не в силах разобрать. Потому что, обернувшись почти против своей воли, задрав голову, видит Ее, подобно костлявому пауку распластавшейся по потолку. Последней его мыслью было: «Божечки… Она знает, кто просил Ее забрать!».