История о том, как мышь хотела утку поиметь... - 3

POV Rin День начинался как обычно, ничего не предвещало беды. Абсолютно ничего. Уруха занят своими делами, я уже успела позвонить дяде, который целый день на халяву пил вино и щелкал по спутниковому ТВ, отдыхая по полной. У матери Койю, где сейчас гостила Карин, тоже все было прекрасно, но всегда есть это пресловутое «НО!». - Рин, солнце мое! – мягкий баритон не такого старого, но доброго стилиста. - Да, Асанума, что тебе от меня нужно в этот раз? – он застал меня в костюмерной, когда я перепроверяла, все ли вернулось после последнего тура и что пора отправить в стирку. - Ну почему же ты всегда думаешь, что я к тебе обращаюсь в корыстных целях? - Потому, что ты по другому поводу ко мне не обращаешься. - Возможно. Возможно, ты права. - Я всегда права. - Что ж, не знаю, но ты первая узнаешь об этой новости, наша фирма временно перестает сотрудничать с компанией и мы, пока не уложится скандал среди начальства, уходим работать на других. - То есть, как это? Ты уходишь от нас? - Видимо, по-другому никак. Там что-то напутали с бумажками, и как бы компания не оплатила счета за услуги. А те уверяют, что все давно оплачено. Некоторое время нам запрещают у вас работать, пока все не решится. - Стоп! Не верю своим ушам! А как же? А кто же.. нет, никаких кто… - Все будет хорошо, я уже знаю, кто будет у меня на замене. Милая моя, поверь, я никому не отдам эти буйные головы в бестолковые руки. Если уж кому-то, то только Крису. - Крис? – непроизвольно бровь взметнулась вверх. - Может, слышала? - Нет. - Крис Брейн, талантливый стилист из Великобритании. Она прибудет сегодня. Оу, он даже англичанин? - С ней? – только дошло что это ОНА. - Да, ты уж прости, она приедет сегодня к обеду, а я тем временем уже должен быть на другом конце города. Так что печальную новость тебе придется сообщить самой. - Ясно, в этот раз ты желаешь мне смерти на прощанье, уважаемый. - Ну что ты такое говоришь, - развел руками Асанума. – Я же не умираю и не ухожу в мир иной, через пару недель, а может, через месяц я вернусь к вам. Асанума не соврал, ровно в 12 дня мне позвонила девушка. И я ее встретила у входа в студию. - День добрый, меня зовут Крис Брейн, - девушка протянула руку. Крис Брейн - вполне себе красивая девушка, и уж никак не мужчина. По типичному описанию была похожа на меня: серо-голубые глаза, каштанового цвета волосы, европейской внешности, но чуть выше меня, немного старше и куда серьезней, чем я, так мне казалось. - У Вас странный акцент, - заметила она. - Да, есть немного. Хорошо, пройдем, я познакомлю тебя с вокалистом. Остальные разбежались по своим углам. Но после обеда все вернутся. - Да, хорошо. Но знакомство Руки и Крис было отнюдь не из приятных. Тяжело, наверное, вот так осознать, что волшебник от тебя уходит лишь потому, что у него есть начальство и он подчиняется ему, а не маленькому и капризному мальчику, ну пусть не мальчик, ну пусть рок-звезда какая-то. Но все же этот волшебник знает все тайны и грехи, а уж тем более и желания своего капризного малыша. - Какого черта они там себе думают? – орал Руки. - Ру, это временно, - снова повторила я, но он не слушал. Рвал и метал, карандаши и блокноты летели в разные стороны, как противотанковые снаряды, на каждое мое успокаивающее слово. Но как это объяснить сейчас Крис, которая явно норовила высказать все, при этом добром это явно не кончится. - Что значит временно? Верни мне Каору и немедленно, на кой черт мне сдалась она? - Сэр, а не могли бы замолчать и вести себя подобающе в присутствии дамы? – процедила сквозь зубы Крис. - Ты это мне? – взвизгнул вокалист. - А ты кто такая вообще? - У меня к вам тот же вопрос. - Ты пришла сюда и не знаешь, с кем будешь работать? - Я пришла сюда работать, а не слушать девичий визг о том, что у кого-то няньку подменили. Мне с вами работать, а не в дочки-матери играть. - Рин, верни мне того парня с бородкой, которого зовут Асанума Каору, иначе я ее не выдержу и на пушечный выстрел не подпущу. Он небрежно махнул в ее сторону, словно просил выкинуть мусор из комнаты. - Да что за хамс… - Одну минуточку, – прошипела я, хватая нового стилиста. Не долго думая, я вытолкала Крис из комнаты. Хорошо хоть уже показала ей, где находится Makeroom. На сегодня у ребят никаких планов, а вот завтра у Рейты фотосессия,и Крис стоит потренироваться. Нужно немного подождать, пока этот надутый петух лопнет от злости и сдуется. Я сидела за столом в самом углу у вешалки с костюмами, изучала план работ на следующую неделю. К свадьбе почти все готово, остались лишь мелкие нюансы, которые не следовало забыть. Ко всему я едва не забыла, что скоро у племянника Койю день рождения, и, судя по свадебныи хлопотам, о подарке я постаралась позаботиться пораньше. Вот только не знала, куда его приткнуть до вечера. Крис в это время раскладывала свои инструменты. Было видно, что день у нее явно не задался. Сложно было ей объяснить, что поведение Руки не что иное, как очередные понты перед новенькой, и ее не уволят из-за его каприза, но, видимо, такого детского сада она не ожидала. Ножницы неудачно упали на пол и куда-то заехали в самую глубь под стол. Она наклонилась их доставать. Двери открылись, и перед моим взором появилась спина Рейты. Он остановился посреди комнаты и с улыбкой наблюдал, как новая работница пыталась что-то достать, выставив на показ свою пятую точку, и из-под брюк вылез край ее нижнего белья. Хорошему настроению Рейты не было границ. Он, как коварный кот, облизывался, глядя на "канарейку". - Рейта, Вы тут не одни, подвиньтесь, я тоже любуюсь. – Шутя, сказала я, и басист наконец-то заметил меня. - Рин, ты тут? Мне сказали, что новый стилист исправит мне это уродство, – под уродством Рейта подразумевал неудачную стрижку, которую ему сделал недавно сам Аой, пообещав сделать все «красиво». Сделал. Теперь Рейта на улицу без кепки не выходит. – Ну, и где этот Крис? Тем временем девушка поднялась с пола и, поправляя стул, пару раз с силой хлопнула по сиденью. - Надеюсь, Вас не сильно смутит, что Крис девушка, а не парень, – злобно начала она, из-под лба глядя в глаза Рейты: видимо, мнение о Газетте у нее сложилось не самое лучшее - Было бы чему смущаться… - Значит, мой зад и стринги вас не впечатлили? – нагло подстегнула она. - Это было мило… - Это было бесстыдно, – подытожила она и, взяв себя в руки, продолжила другим тоном, слегка подбадривающим голосом сказала: - Садитесь, посмотрим, что с вами можно сделать. - Я весь твой, до самых кончиков, – промурлыкал Рейта и послушно сел в кресло, самодовольно улыбаясь. А вот Крис ошарашено смотрела на своего клиента. Боюсь, завтра она не выйдет на работу. Собрав все свои листы и подарок для чужого ребенка, направилась обратно к Руки, надеясь, что он уже успокоился. - Что ты ведешь себя, как напыщенный петух! Какая муха тебя укусила? – спросила когда он, испепеляя меня взглядом, следил за тем, как я навожу порядок в кабинете, в котором только что произошла битва как под Батерлоу. - Какого хрена они забрали у нас стилиста? - Я тебе уже объяснила! Еще раз повторить? - Увижу его, повешу на флаг штоке! - Да-да, конечно. Как ты меня еще не повесил? - Есть причины? - Ты вечно меня критикуешь. - Да, я и сейчас могу. Что за дрянь ты на себя одела? Ходишь как … - О, боже мой, ты явно меня любишь не здравой любовью! POV Ruki

Хеппи-энды бывают разные. Иногда расставание – тоже победа.

- Люблю, - сухо ответил ей. Внутри меня, под слоем разных тканей, сжалось все. То, что называется сердцем, вопило и орало во весь голос. И сам себе в который раз признался: « До сих пор люблю ». Но она этого никогда не услышит, я никогда не напишу этого на листе бумаги, никогда больше не буду намекать ей на то, что творится у меня внутри. Под этой маской спрятаны все чувства, и им не суждено вырваться. Она стояла так близко ко мне. Я смотрел, как мне казалось, в самую душу. Но что я там увидел? Пф… Все просто, это легко. Меня там нет. Для всех нас просто нет… Рин продолжала что-то говорить, а я не слушал. Сколько неуклюжести было в ее движениях? Она, словно маленький медвежонок, металась из угла в угол и пыталась сделать все сразу. Но в результате ничего. И с чего все началось? Как глупо я сейчас себя чувствую, видя перед собой женщину, к которой не равнодушен и при этом боюсь даже прикоснуться к ней, что б она не дай бог не заподозрила меня в том, что я скрываю от нее! Думал ли я, что влюблюсь в это странное создание? До чего я докатился... Я задаюсь вопросами, на которых не знаю ответа. Да и не важны они сейчас. Ничего не изменишь. Но я попробую… Тот день… Очередные разборки с чрезмерно агрессивным Койю. Кай парковал нашу машину, и в этот короткий момент мне вздумалось начать лекции о правильном поведении: - Когда ты перестанешь трахать все, что движется? Нам уже делают замечания, и слухи разносятся со скоростью… - Не твое дело. Не лезь в мою личную жизнь, сделай одолжение. - В прошлый раз, когда я тебя послушал, все докатилось до этого момента. Ты таскаешься по барделям, как бесплатная проститутка… - Вот не надо меня сейчас в чем-то упрекать, она сама… - Эй, - перебил всех Кай повысив при этом голос, - хватит жевать эту тему в сотый раз. Вы как верблюды: жуете и плюетесь друг на друга. Не надоело? - Иди, разгружай багаж и не вмешивайся, когда мама с папой решают, кто сегодня будет сверху, – скрестив руки на груди, обратился Аой. Он сидел позади нас возле Урухи и с удовольствием смаковал каждую фразу нашего скандала. - А что будешь делать, если не договорятся? - А бабушка потом каждого прижмет к сиське и накормит пирожками, чтоб не плакали. - Аой, что за бред ты несешь?! - запротестовал Уруха. Кай вышел из машины, как всегда заливаясь смехом, потому что лица этих двоих надо было видеть. Двуличный бык против эгоцентричного нарцисса. Лбом уткнувшись в стекло машины, наблюдал за тем, как Лидер помогает ребятам из стаффа переносить чемоданы с инструментами. Мне нужно было поговорить с Урухой. Потому что он медленно, но верно скатывается на самое дно и гниет по пути. И скоро можно будет поставить диагноз – абсцесс души. Но ожидания окончания мастер-класса по троллингу от Аоя были отложены на потом. - Это еще что? – сорвалось в голос. И никто бы не обратил внимания, если бы я после этих слов не выскочил из машины. В самом конце у лифта стояла девушка, длинные волосы затянуты в конский хвост, открытая шея, мешковатая футболка держалась на одном плече, штаны полностью обтягивали ее ноги, она была такой мелкой и при этом такой заметной. Американка? Англичанка? Для француженки слишком несдержанна, слишком много выставляет на показ. Она очень интересно выглядела. Что-то было в ее внешности. В глазах. Они пугливо смотрели по сторонам. Почему-то мне казалось, она сейчас устроит какую-то пакость. - Ух, кто это? – над ухом зашептал голос Аоя. - Самому интересно. Девушка недолго переминалась с ноги на ногу и шагнула в суетливую толпу рабочих. Едва не сбив с ног двоих или троих, остановилась возле ящиков с инструментами. И… - Интересно, поднимет? – Аой знал, что они жутко тяжелые и уж тем более такая хрупкая особа. как она, вряд ли от земли оторвет. - Надорвется, же! – возмущенно ответил я и пошел к этой сдуревшей. Но, пока я приближался, она на моих глазах и на изумление всех остальных, кто это видел, подняла этот чемодан и смогла с ним развернуться. Но я уже стоял возле нее. Тогда я впервые стоял так близко к ней. Впервые смотрел ей в душу. Что я тогда увидел? Глаза ее были, как целый мир. Как заброшенная планета. А дальше она все испортила. Все пошло не так, как надо. Тогда я второй раз в жизни встретил человека, девушку, которая материлась так, что, не смотря на то что я ничего не понимал, но уши покорно вяли. Русская, блин! Наверное, тот день, когда к нам пришла Курокава Томока проклинали все, кто только мог. Все неземные твари и злые духи, имеющие женское обличие были лишь копиями этой истинной бестии. Эта женщина плевать хотела, кто мы, как мы и что мы такое. Любой наш конык мог быть отвергнут безапелляционно, да и еще погнать нас в три шеи. Но при этом она нас частенько покрывала. От одной мысли, что это подруга нашей гарпии, становилось дурно. А потом были глупые столкновения с этой незнакомкой со странными глазами, понимание того, что она фанатичка, в какой-то миг меня отпугнуло. Но больше всего меня взбесило, так это то, что ею заинтересовался Уруха! А она в свою очередь была рада стараться. Глупо! Как же глупо с ее стороны! - Алло, а где ты есть? – казалось бы будничный вопрос - Уруха достаточно давно уехал и ни его, ни как на зло той новенькой тоже нигде не было. - Знаешь, покупаю плеер, - как-то воодушевленно ответил он и, судя по голосу, он сам был удивлен этому. - С твоим что-то случилось? - Нет, я не себе, а … - он как-то подозрительно замолчал. – Ты будешь меня отчитывать, если я скажу, кому. - Тайны? - Я хочу сберечь твой внутренний мир от стрессов, - посмеиваясь. Что-то он уж слишком веселый. - Твоя забота доводит людей до того, что они от тебя сбегают, – ядовито ответил я и отключился. А дальше, все вспышками. Все шло, как и положено, по худшему сценарию: спор, сделка, эмоции, драка и проигрыш. И короткое сообщение от Урухи. «Возможно, ты проиграл!» После того, как я узнал, что он сбежал с той девчонкой. Он еще и насмехается! И желание защитить эту девушку уже переросло в месть Урухе за его выходки. Я не понимал, не хотел понимать - не верил, что друг хотел начать все с чистого листа. Но он сам в это не верил, когда сказал, что не смог ее сподвигнуть на интим, меня это повергло в шок. Хороший грим спрятал наши синяки на лицах, и даже пластыри на руках можно спрятать, надев перчатки, но не ту боль, которая напоминала себе каждый раз, когда приходилось ставить очередной автограф на плакатах. В то утро о своей драке пожалели мы оба. - Я не смог, то есть, я не захотел, - признался он, когда мы ехали обратно в компанию. - Ты о чем? – лживо спросил я, но я все понимал. - Про девушку. Я не захотел использовать ее… я вчера довольно интересно провел с ней вечер и знаешь, она не пустышка. Она смотрит на меня так, словно видит насквозь, и в тоже время не знает обо мне ничего. Бывает такое? Я не стал отвечать. Лишь смотрел в окно машины и следил за миром, что по ту сторону. Не знаю, о чем он говорит. Чего-то особенного в ней, кроме бесконечной дурости и наивности, я еще не увидел. Ах, да, что-то меня цепляет в ней, но причина не ясна. - Ты когда-нибудь чувствовал, что тебе не хватает того, кого ты никогда не встречал? - Кажется, всю жизнь. Люди всю неделю ждут пятницу, весь месяц – праздника, весь год лета и всю жизнь счастья. Мы постоянно чего-то ждем и ищем. - А я, кажется, ее встретил. Я внимательно смотрел на него, и мне нечего было сказать. Я хотел задать массу вопросов, но знал, что ответы мне не нужны, все нужно увидеть своими глазами. И мне стало интересно, что же он такого в ней познал, что она открыла ему, что теперь он так о ней высказывается? Но я ничего не увидел. До тех пор, пока не оказался с ней один на один. Она упиралась в стену и медленно сползала вниз. Пьяная, обкуренная и ко всему вся в крови. Я едва смог перевязать ее руку платком, но она его сразу же сорвала, затем начала бубнить нечленораздельные речи. Потом вообще начала куда-то рваться, смогла встать и, вцепившись в мою футболку, лбом уткнулась мне в грудь. - Чего ты хочешь? – прошептала она, и после ее губы коснулись моей кожи на шее. По телу пробежала дрожь, и мгновенно заныло в паху. Что она творит, черт возьми!? - Ты сейчас под кайфом, прекрати. - Я все равно не вспомню. Надеюсь, что не вспомню… При этих словах она вся обмякла и едва не упала. Силой пришлось держать ее, но она была не так проста, как казалось, и мы с ней завалились на стол. Она продолжала держать меня за футболку и тянула за собой. Через миг в мраке видел, как в ее глазах отбиваются блики светомузыки из коридора, и в них не было ничего. Тогда я подумал, что она такая же, как и все оторванные девушки: без морали и принципов, любовник на один вечер - это их норма жизни, и мне стало жаль Уруху. Не хватало, что бы она была рядом с ним. Она не достойна… И мне было уже все равно: я целовал ее, а она рьяно отвечала, я ласкал ее тело – она наслаждалась. Но и тут она меня удивила, она отказалась продолжать игру. Начала отбиваться. Ну, а дальше все понятно… она в один прекрасный миг протрезвела и убежала. Но то, что она устроила потом, заставило меня пожалеть обо всем на свете. Впервые я увидел ее настоящие слезы. Я понял, что такое отчаянье в ее понимании, когда она, взяв бутылку, хотела сначала разбить ее мне об голову, а потом, сдержавшись, попросила вызвать ей такси. И, пока мы ждали, она то и дело курила, пила дорогой коньяк. Подпирая бетонный столб, ненавидела весь мир. Было достаточно прохладно, а потому неудивительно, что она обхватила себя руками, но было ли это от холода? В тот самый миг, во мне заиграла совесть. И, спрашивается, почему? Что-то назойливо начало скрестись внутри, когда я смотрел на то, как она наигранно играет отчаянье. Или я разучился верить эмоциям? И я решил проверить… еще раз, кажется, думал, что в последний, когда целовал ее возле такси. Вот тогда я почувствовал то, что не нужно было… казалось бы, просто поцеловались и никаких обязательств, она уезжает и никогда не вернется. Типичная фанатка, которой выпала честь поцеловать меня… в какой-то миг, я сам поверил, я хотел стать им, Урухой. Хотел, что бы эти мягкие губы так любили меня, а не внушаемый нами обоими его образ. Хотел, что бы эти слезы на ее щеках были посвящены мне, хотел, что бы его имя стало моим… я захотел ради нее стать другим. И я бы стал, если бы мог. Но я не он, и злость от этого понимания так и травила меня, но имел ли я право? Я мог бы попросить ее остаться, мог сказать что-то о чувствах, сказать, что влюбился, но не стал… я думал о друге, который не отвечал на мои звонки, о том, что сказал мне Рейта, звоня из его квартиры, и в каком плачевном состоянии наш старший брат. И что я обязан все исправить. Я исправил… постарался забыть о том, что пережил, будучи с ней настоящей, всего пару минут, но это было не долго. Ее дальнейшая жизнь с Койю отдалила меня от нее. И был рад этому. Поистине я был счастлив тому, что могу быть ей лишь другом. Глупая, наивная дурочка… не моя – его …Рин. Я смотрел на нее и видел изменение в ее взгляде. Ее заброшенный мир в глазах наполнялся жизнью. Она с каждым днем все больше становилась живой, раскрывалась. И становилась ближе к нам всем: ко мне, ребятам и, тем более, к Урухе. Но, если ее мы могли изучать, то изменения в лид-гитаристе замечали все. Эта девчонка ворвалась в его жизнь и взорвала изнутри, уничтожила затворность и сделала его моложе лет на десять. Но только ли его? Кажется, у всех что-то странное произошло. Как Кай, улыбался, терпел наши шутки и лишь потому, что хотел, что бы мы были довольны, мы любили его заботу… и теперь Рин для нас, как он. Как десяток лет тому назад. И даже сам ударник это заметил. Поэтому, когда это случилось, когда она сказала, что улетает, сбегает от нас, первая мысль: что? Хреновая у тебя шутка! Сначала я думал, что соображал, что делаю. Да, я заставил ее остаться. Я думал, что если абсцесс Урухи начнется по новой, я смогу уговорить Рин вернуться, да и вообще не спрашивал бы ее разрешения, просто рассказал все Койю. Так или иначе, правду узнают все, дело лишь во времени… Сейчас или через месяц, но это ведь от нас, якобы, взрослых, будет зависеть будущее малыша. Его ребенка… жаль, что не моего. Но планы имеют свойства меняться. «Я ее найду, я ее верну, она вернется!» - все время повторял Уруха, сдерживая свои эмоции на публике, сдерживая себя и при мне, и, видимо, даже в одиночестве. Он взял себя в руки. Первый раз в жизни, за столь долгие года знакомства он так спокойно, мужественно перенес расставание. Странно, наверное? Но я лишь после понял, в чем подвох. Он был самоуверен, и верил в свою власть над ней. А что я? Я решил узнать, как себя чувствует Рин. А вот она была в той самой яме и гнила… чувствовал ли я свою вину за это? Да. Но что я только ни делал, все сводилось к Койю, разговоры, ее мысли, казалось, даже в воздухе витает его дух и запах, стоит лишь мне явиться на порог, как ее глаза так и просили что-либо рассказать: как он, что делал, куда ходил, с кем разговаривал. Это бесило, злило, а со временем я уже сам докладывал ей обо всем. Пока не понял, зачем ей это. Она боялась, что забудет о тех чувствах, которые у нее были к нему. В один прекрасный день я перестал рассказывать. И в ее жизни появился я. Появилось место для меня и только меня. Я мог сутками торчать в своей старой квартире и наслаждаться ее обществом. Там она была собой, такой, какой видел ее Уруха. И тогда я понял, почему он ее так любит. - Тебе иногда становится страшно? – спросила она меня, когда мы за долгое время затворности вышли в люди. В большом торговом центре мало кто мог обратить на нас внимание. Мы пили чай и наслаждались десертами. Я добровольно, несмотря на ее упертость, купил ей зимние вещи, именно для будущих мам. Мороженное зимой, что может быть ужасней и убийственней для моих связок? - Мне и сейчас страшно, вот смотрю на ложку, в ней пломбир, съем его, а завтра пойду к врачу, чтобы проверить, все ли хорошо с моим голосом. Рин улыбнулась... Это так приятно - смотреть на нее, когда она улыбается. - И все? - Нуу, - я подпер голову рукой, - еще, просыпаясь утром, мне страшно смотреть на себя в зеркало. Без макияжа я порой себя не узнаю. - Ру, я серьезно! - Для меня это серьезно, поверь! - Ты не серьезен. Не со мной, так точно. - Не соглашусь. Кто-то из нас двоих должен быть противовесом твоей дурости, и это… - Дурости? Ух, кто бы говорил! - Я полагаю, что ты ждешь такого же вопроса от меня. Чего боишься ты? - Я не стану отвечать. - Тайны? - Ты постоянно в очках, зачем? Я и вправду был в очках. Но это обычно для меня. - Боюсь смотреть на себя в зеркало без макияжа, - все продолжая шутить ответил я. - Это не честно! - Не понимаю. - Ты видишь меня, а я тебя нет. Все ясно. Я горько улыбнулся. Что ж, она права, я снял свои очки и протянул их ей. - Зачем? - Что бы ты не боялась. Ты слишком открыта для окружающих, а я слишком жадный, что б этим пользовались. Интересно, поняла ли она тогда? Наверное, да, потому что я смог увидеть румянец на ее личике, но она все же их надела. Они ей подошли, но были слишком большие. - Я похожа на тебя? – заметив мой сдержанный смешок, спросила она, снова снимая их. - Ты похожа… ну, я даже не знаю… - Что? - В очках ты или без, ты похожа на того, кто рядом с тобой. Мы вышли и торгового центра, и я был поражен тем, как за пару часов всю улицу окутало снегом. Рин, словно ребенок, заставила оставить пакеты в машине, а самим срочно идти в парк. Для беременной она была слишком активна. Она ловила снег языком, хмурясь от упавших снежинок ей на ресницы и в глаза. Я смотрел на нее, смотрел на ее смех, и она напомнила мне сразу всех: кого любил, кем дорожил, с кем хотел быть вместе. Я стоял, как вкопанный, у меня не было слов. Она заметила мое состояние, и я едва выговорил: - Не подумай ничего плохого, но мы еще не расстались, а я хочу увидеть тебя вновь. Так много всего вокруг, но с тобой все по-другому. И теперь я чувствую, что ты для меня значишь. Рин слушала каждое слово. Я знал, что она все поймет, знал, что сделает вид, как будто это не так. Горькая ухмылка, румянец, опущенные глаза, стыдливо смотрящие на меня из-под лба. Она ничего не ответила, но тогда я понял, что это хороший знак, что не хочу, что бы она возвращалась к Койю. Хочу, чтобы она стала моей, и точка. Но моим планам не суждено сбываться. Наверное, все, что касается нее, не должно воплотиться в жизнь. Попытка подстрекнуть Койю начать все с нового листа была удачной, но лишь наполовину. Явившись к Рин с вестями о его измене… какой же я был идиот! Глупец! Я все этим испортил! Все… все, чего добивался и к чему стремился… зачем я это все сделал? Страх от того, что она могла с собой что-то сделать смешивался с ненавистью к себе, к Койю за то, что она все еще любит его, за то, что она так и не смогла полюбить меня. Не смогла его забыть, а я не стал ему заменой… И я перестал… перестал испытывать ее и зарекся когда-либо снова это делать... И вот сейчас смотрю на то, как она бегает передо мной, что-то рассказывает, а я давно ее не слушал. И в какой-то миг, не заметил, как она села напротив меня и, улыбаясь, легонько щелкнула по носу. - Не будь вредным ребенком, иначе буду перевоспитывать. - Меня только могила исправит. Кстати, что у тебя там в пакете? – поинтересовался я, кивнув на объект, который она неудачно пыталась уберечь от моих глаз.