We can be so perfect

— А когда ты будешь дома? — тихий неуверенный голос резал по моим нервам и обострял чувство вины. Я покосился на ехидно ухмыляющегося Кибома и вздохнул. — Скоро, не волнуйся. Пробки бесчеловечные. — Ага... хорошо, я тебя жду. Я снова вздохнул, по инерции продолжая слушать тишину в трубке. Потом бросил телефон на кровать и подошел к окну. Без понятия, как это началось. Но понимаю, что оно продолжается и продолжается. Прохладная рука прикоснулась к моей спине, я невольно вздрогнул. — Ты — самая подлая тварь из всех, которых мне доводилось встречать, — почти восхищенно выдохнул Кибом мне в ухо, обнимая. Я сжал его руки, нахмурившись. Его подбородок лежал на моем плече, он тоже смотрел в окно, видя наше там отражение. Мы стоим друг друга. Я неожиданно и поздно это понял, но стоим. И когда я встретил его однажды в кафе, особых сомнений на тему того, что эта встреча — не последняя, не было. И когда он пригласил меня выпить, многозначительно улыбаясь, особых сомнений на тему того, чем закончится этот вечер не было. И когда я уже в который раз оказывался в его постели, особых, опять-таки, сомнений на тему того, что это не последний раз по-прежнему не было. И все было бы замечательно, не жди меня дома человек, которого я люблю. Мы с Кевином уже почти год жили вместе — для всех это было всего лишь совместным съемом квартиры. Я обожал его — до сдувания пылинок и переносов через большие лужи. Да нет, и сейчас обожаю, но... Но, как бы критично это ни было, бывший парень Кевина для меня теперь тоже значит слишком много, чтобы бросить его. Впрочем, слово "бросить" здесь не самое уместное — у нас нет никаких обязательств перед друг другом, кроме как держать все в тайне от Кевина. Руки Кибома были теплыми, а дыхание — щекочущим. Он улыбнулся мне в отражении и подмигнул: — Иди уже. Ты и так задержался сегодня. Я молча кивнул. Каждый раз я уходил от него с самым тяжелым из сердец, причем не понятно, почему именно. Двуличность моей натуры, столь невовремя проявившаяся, показывалась во всей красе — я искренне не хотел уходить от Кибома, а приходя домой — искренне признавался в любви Кевину, бичуя себя за постоянные измены, и совершенно искренне впадал в депрессии по этому поводу. Кибом провожал меня до дверей. Я слишком медленно завязывал шнурки, слишком медленно натягивал куртку, слишком медленно заматывал шею шарфом, который мне подарил Кевин. — Ксандер, — усмехнулся Кибом, наблюдая за мной, — я могу тебе предложить остаться на ночь, конечно, но боюсь, что наша детка этого не выдержит. Он всегда называл Кевина "наша детка". Меня это бесило, потому что именно это определение говорило, что когда-то Кевин был с Кибомом так же, как сейчас с ним я... и Кибом со мной так же, как когда-то был с Кевином. Этот странный внезапный треугольник доводил меня до коллапса. Я пожал плечами и подошел к нему. Он целовал меня спокойно, зная, что совсем скоро я снова переступлю порог его дома. И только мое сердце колотилось, как сумасшедшее, только я цеплялся за плечи Кибома, притягивая его к себе как можно ближе. — Если ты не уйдешь через десять секунд, — выдохнул он мне в губы, — я закрою дверь и не выпущу тебя отсюда, и плевать мне на твоего парня. Я, пошатнувшись, отстранился. Редкость — такие откровенные слова от человека, которому ты не нужен. Выдавил из себя улыбку и открыл дверь. — До скорого, — услышал я за своей спиной. "До скорого..." — шепотом повторил я, выйдя на улицу и посмотрев на его окна. Я с улыбкой подхватил сумку Кевина. Идея провести выходные на берегу реки была не такой уж плохой — маленький и вроде даже уютный домик, пирс в нескольких метрах от него и бесконечный шепот волн, убаюкивающий и умиротворяющий. Я был благодарен Кевину — у него было потрясающее чувство времени и все, что он делал, он делал вовремя. — Спасибо, — тихо сказал я, проходя мимо него, когда он расплачивался с таксистом. Он удивленно поднял брови и проводил меня взглядом. Шорох гравия — машина уехала. И тут же — торопливые шаги. — Что ты сказал? — переспросил он, догоняя меня. — Наверное, что я тебя люблю? — улыбнулся я, открывая дверь. Он скептически поднял бровь, но предпочел поверить на слово. Мы сидели на веранде, закутавшись в один плед на двоих, и смотрели на реку. Тишина не давила — она была такой спокойной, что хотелось провести так как можно дольше — чтобы мягкий плед, чтобы любимая блондинистая голова на плече, чтобы теплая рука в твоей руке. Приступы романтизма со мной редки, но всегда жестоки. — Знаешь, о ком я недавно вспоминал? — тихо спросил Кевин, вплетаясь в уютную тишину своим голосом. Я промолчал, зная, что сейчас он сам ответит. — О Кибоме. Тишина жалобно звякнула и перестала существовать. В моей голове звенела нить, готовая порваться. — С чего это ты о нем вспоминал? — спросил я, стараясь, чтобы мой голос не звучал так жалко, как он прозвучал. Кевин поднял голову, удивленно посмотрел на меня. Мою внезапную взволнованность он расценил по-своему и улыбнулся. — Не переживай ты так, — он ласково погладил меня по щеке. — Я просто думал, как у него дела — в конце концов, он мог бы быть мне другом, я слишком хорошо его знаю для этого. Ответ на вопрос про дела Кибома был мне известен прекрасно. — А что бы ты сделал, встреть его сейчас? — осторожно спросил я. — Не знаю, — пожал плечами Кевин. — Уже так много времени прошло, что я с удовольствием выпил бы с ним кофе и поболтал. — Ну да, это логично... — пробормотал я, примерно представляя, ЧТО за болтовня могла у них выйти. — Не волнуйся, — снова сказал он, улыбаясь. — Люблю-то я тебя, а остальное — просто любопытство. Я криво улыбнулся. Все же, двуличность тяготит. Порой слишком сильно. Кибом хохотал, упав на кровать. Я смотрел на него как на больного и сотый раз жалел о том, что рассказал ему о том, что говорил Кевин. — Прости, Ксандер, — отсмеявшись, сказал он, вставая и обнимая меня. — Но это действительно смешно! Наша детка такая великодушная... Я хотел, чтобы он перестал смеяться. Поэтому выкрутился из его объятий и отошел к двери. Настроение пропало, желание находиться здесь — тоже. День подходил к концу, наше время уходило безбожно быстро. — Ты сам завел эту тему, — серьезно сказал Кибом, наблюдая за мной. — Я в курсе, — мне оставалось только пожать плечами. — Ты хочешь уйти? Я вздохнул. Я никогда не хотел уходить от него, и он это прекрасно знал. Но не сейчас. — Может, так будет лучше? — спросил я, пытаясь разгадать, что значит его взгляд. — Я закрою дверь на второй замок и спрячу ключ, — с деланным равнодушием сказал Кибом, проходя мимо меня. — А потом заставлю тебя написать Кевину, что ты не можешь уехать, поэтому остаешься ночевать на работе. Я вздрогнул. Ни один из нас не действовал по принуждению — мы встречались потому, что сами этого хотели. Мы оба знали, что никто друг другу, что с Кевином я занимаюсь любовью, а с Кибомом просто трахаюсь. Он никогда не останавливал меня, я никогда не останавливал его. Мы взаимно использовали друг друга, заполняя нам обоим неведомые пустоты в потребностях. Но эта спокойная уверенность в том, что он может оставить меня себе, как библиотечную книжку, которую надо вернуть в срок, ошарашила. Игнорируя меня, Кибом демонстративно подошел к двери и закрыл ее. Второй замок не закрывался никогда, потому что его можно было закрыть только изнутри и только на ключ. Я напрягся. — Еще вопросы? — холодно спросил он, смотря на меня. — Прекращай это, — я вышел в коридор. — Мне нужно идти. — Иди, — он пожал плечами, расправляя постель. — Кибом, мне не смешно, — хмуро сказал я. — Мне уже, как видишь, тоже, — он улыбнулся. — Поэтому на сегодня у тебя два варианта: подойти сейчас ко мне и перестать тратить наше время... или простоять до утра в коридоре, пялясь на закрытую дверь. Я закрыл глаза. Что-то во всем этом было неправильно. Я не хотел чувствовать себя еще большим дерьмом, но чувствовал, и это чувство прогрессировало. Тихие шаги — и легкое прикосновение к моей щеке, а я так и не открыл глаз. — Я никогда не просил тебя о чем-то, — сказал Кибом, — но сейчас мне хочется сделать это. Пожалуйста, Ксандер... у нас слишком мало времени. Его касания были приятны и как всегда возбуждали — я не понимаю, что в нем было такого, от чего у меня кружилась голова, и от чего я даже не мучался мыслью — бросить или не бросить. Но была одна вещь, которая мешала мне схватить его в объятия и потащить к кровати — мое упрямство. Как же, меня обидели, мне дали понять, что я всего лишь развлечение — так просто сдаваться я не намерен. Открыл глаза и посмотрел на него. Все же он красивый. Больше, чем следовало бы — он красив, как может быть красив парень, без женственности, как у Кевина. — Открой дверь, не заставляй меня вызывать полицию, — сказал я. Кибом внимательно смотрел на меня. — Ты уверен, что этого хочешь? — Да. Нет. А что поделать? Он усмехнулся и открыл дверь. Я прекрасно представлял, скольких усилий ему требуется, чтобы не ударить меня головой о стену и заставить делать то, что нужно ему. Вообще, я благодарен, что он так не поступил. — Ты пожалеешь, — процедил он сквозь зубы. Ну а что еще он мог сказать? День не задался как-то прямо с утра. На работе был завал, Кевин по телефону был слишком мрачный, пробки добивали, да еще и света в подъезде не было. Чертыхаясь, я открыл дверь... и замер. Смех. Из кухни. Сердце выбивало дробь, я готов был если не в обморок грохнуться, то хотя бы заорать. — Я дома... — пробормотал я, даже не надеясь, что меня услышат. Но тут же из кухни показалась голова Кевина — он широко улыбался. — Привееет, — пропел он, нежно целуя меня. Я ответил на поцелуй на автомате, косясь в сторону кухонной двери. — У нас гости, — он продолжал улыбаться. Я вздохнул. Сердце грохнулось вниз, хотя по пути сообщило мне, что эти "гости" пока держали язык за зубами, за что им преогромное спасибо. Конечно же, на кухне сидел Кибом. Его смех я узнаю где угодно. Он спокойно, с некоторым любопытством смотрел на меня — так, как должен был бы смотреть на нынешнего парня своего бывшего парня. — Кибом, — констатировал я вместо приветствия. — Надо же, ты помнишь, как меня зовут, — усмехнулся он, вставая. Краем глаза я заметил, как нервничает Кевин. Видимо, сейчас до него дошло, что я вполне мог бы устроить истерику по поводу того, что здесь делает его бывший, и искал слова, объясняющие, что "ничего не было, мы просто болтали". Кибом протянул мне руку. Я, помедлив, пожал ее. — Ну здравствуй, Ксандер, — с усмешкой сказал Кибом. — Здравствуй, Кибом, — в тон ему ответил я, смотря в глаза, пытаясь понять, что он затеял и не об этом ли я должен был пожалеть. Слушая их болтовню, я не понимал, чем заслужил такой в высшей степени отвратный день. Кибом задавал мне какие-то тупые вопросы, на которые я отвечал либо односложно, либо предоставляя такую возможность Кевину. Ну точно. Несколько раз в неделю я с ним трахался, а он теперь спрашивает, чем я занимаюсь в свободное время. Моя необоснованная злость заставляла меня ерзать на стуле. Злился я скорее на себя — Кибом прекрасно конспирировался. Уверен, что Кевину и в голову прийти не могло, что мы с его бывшим встречаемся уже несколько месяцев. Мне так это надоело, что я извинился и пошел спать. "Зачем?" — написал я Кибому ночью, мучаясь бессонницей и слушая сопение спящего рядом Кевина. "Я предупреждал", — был его немедленный ответ, заставивший меня задуматься сразу о нескольких вариантах причин его поступка. Кевин сказал мне, что Кибом пригласил его погулять. Я пожал плечами, успокаивая разбежавшееся для прыжка сердце. — В этом же нет ничего страшного? — осторожно спросил он, наблюдая за моей реакцией. Я отвернулся в раковине, делая вид, что мыть посуду сейчас — ну просто жизнено важно. — Я не могу тебе запрещать делать то, что ты хочешь, — лживо улыбнулся я. — Ты — можешь, — он обнял меня со спины. — Ты мой парень. — Но не хозяин, — я повернулся к нему. — Если тебе очень хочется с ним гулять — гуляй. — Я тебя люблю, — хмуро сказал он, словно напоминая мне об этом. — Я знаю, — вздохнул я. — Я тебе доверяю. Ему нужно было это услышать. Он улыбнулся и поцеловал меня. Мне предстояла одинокая суббота. Какое-никакое, а разнообразие. "То есть, мы расстались?" — не выдержав, написал я, понимая, что снова не могу заснуть. "А мы были вместе?" — у меня такое ощущение, что не у меня одного бессонница, судя по скорости, с которой приходят ответы... "Ты понимаешь, о чем я". "Понимаю. Если хочешь, приходи". Я посмотрел на Кевина. Подумав немного, решился окончательно. — Кевин... — я осторожно потряс его за плечо. Он сонно захлопал глазами, просыпаясь, и сел, непонимающе смотря на меня. — Мне сейчас звонили из редакции, нужно срочно внести кое-что в утренний выпуск, — я виновато поморщился. — А? — до сонного Кевина с трудом доходило. Потом дошло, и он улыбнулся. — И ты меня для этого разбудил? Конечно, иди, только аккуратней. Он обнял меня, я расслабился. — Вызову такси, — сказал я, спешно одеваясь. — Утром позвоню тебе. — Да, да, — засыпая, пробормотал он, уже не ответив на мой поцелуй. "Надеюсь, ты еще не спишь", — написал я Кибому, сев в машину. "Бессонница", — ответил он. Уже через пятнадцать минут я коротко позвонил в его дверь. Он открыл мне, растрепанный и невероятно удивленный. — Ты еще большая тварь, чем я думал, — усмехнулся он. Я не собирался с ним разговаривать. Я захлопнул дверь ногой, сгреб его в охапку и поцеловал. Оказалось, что его требовательных губ мне слишком не хватало. Мы первый раз проснулись вместе. Первый раз я увидел, как он щурит глаза от солнечного света, когда я распахнул шторы. Первый раз он сказал мне спросонья "Ксандер, я тебя ненавижу, вернись в кровать". Первый раз я до одури целовался с ним, натянув одеяло нам на головы, чтобы солнце не мешало. Первый раз я варил нам кофе, пока он готовил нам вафли. Первый раз он провожал меня на работу, по-хозяйски поправляя мне галстук. — Не знаю, что на тебя нашло, но... — он не продолжил, изучающе смотря на меня. — Но? — переспросил я, нетерпеливо теребя край рубашки. — Но чувствовать себя несвободным человеком довольно приятно, — ухмыльнулся Кибом. Его прощальный поцелуй был таким же пылким, как и все предыдущие, а после него он с разочарованным стоном выставил меня за дверь, напомнив, что я могу опоздать. По дороге я вспомнил, что надо позвонить Кевину. Чувства вины не было, и это напрягало больше, чем все остальное. Рвано стуча карандашом по столу, я смотрел в белый лист открытого документа на мониторе — там уже минут пятнадцать как должно было быть начало статьи. Кевин спросил, не хочу ли я спать, я честно ответил, что хочу, но работа есть работа. Потом он перечислил меню на ужин, и я не сдержал нежной улыбки — жаль, что он ее не увидел. Трубка говорила его голосом, родным и до боли любимым. Мне очень хотелось его обнять, но не из чувства вины — я просто по нему скучал. Я прекрасно понимал, что эта ночь в доме Кибома была первой и последней — нельзя заигрываться настолько сильно, я всегда рискую потерять Кевина из-за малейшей оплошности. О всяких же сторонних вещах, типа подскочившего сердца от короткого смс от Кибома — "Уже скучаю", я предпочитал не задумываться. Кибом не романтик, у него просто слишком много свободного времени. — Знаешь, Ксандер... Я напрягся, но голову не поднял. Буквы в книге уже не представляли для меня интереса, я как-то резко забыл алфавит — НИКОГДА ничего хорошего с этой фразы не начиналось. И виноватый тон голоса Кевина был самым первым тому подтверждением. — Скоро два года, как мы знакомы, помнишь? Теперь помню. Вообще, это шикарно — напомнить мне об этом не в день годовщины, а за сколько-то дней за нее... осталось выяснить, за сколько. Но в ответ я кивнул и посмотрел на него. — И вот я подумал... ну зачем нам с тобой скучная романтическая чепуха? У нас ее и так полно... Внимание — это сейчас говорит Кевин. Тот самый Кевин, который обожает находить в своих карманах мои записки с влюбленным бредом. Тот самый Кевин, который отменяет все свои планы, если у нас есть шанс выбраться куда-нибудь вдвоем. Тот самый Кевин, который, в конце концов, смотрит мелодрамы, держа меня за руку, пока я славно высыпаюсь на его плече. По-моему, что-то не так. — У тебя есть конкретная идея? — хмуро спросил я. — Нууу... — он отошел к окну, повернувшись ко мне спиной. — Я просто подумал, почему бы нам не устроить день на четверых? — На четверых? — я встал и подошел к нему. — С Кибомом и его парнем. Он смотрел мне в глаза, невинно и почти умоляюще. Меня как холодом обдало. Вот уж точно "внезапно"... Полагаю, Кибом приложил к этой идее все, что только мог. Я понимал, что еще немного — и начну задыхаться. Втроем погуляем? — Я просто как-то встретил их... Они такие милые! — оправдывался Кевин. — Кого "их"? — выдавил я. — Кибома и его парня... забыл, как его зовут, — он виновато улыбнулся. — Ты же не против? Днем мы с ними погуляем, а вечер — только на двоих. Я упорно смотрел в окно, словно желая разглядеть на лице своего неверного отражения в стекле неоновую надпись "дурак". Через пару минут до меня дошло, что Кевин все еще ждет ответа. Я повернулся и махнул рукой. — Делай, как знаешь. Мне все равно, — и ушел в ванную. Вода шумела, сплетая мысли в один пульсирующий комок. Правильно, нельзя обманывать того, кто тебя любит — ничего в этом мире не проходит безнаказанно. И теперь я не знал, по поводу чего мне разбивать стену — по поводу того, что у Кевина проснулась дружеская тяга к бывшему... или по поводу того, что этот самый бывший Кевина обзавелся каким-то мистическим парнем за моей спиной. Когда он успел? У нас в кой-то веки все было хорошо. Ладно, мы никто друг другу, но поставить меня в известность все же можно было... Или он изменяет этому своему парню со мной? Смахивает на месть. Типа "ты, Ксандер, мне тоже никто, у меня есть, кем тебя заменить, просто иногда мне становится скучно без твоих тупых шуток". Бред. Зря все это было. Телефон тихо пискнул. "Тебя сегодня ждать?" Злость поднялась во мне невероятно. С трудом удержал себя от того, чтобы не швырнуть телефон о стену — он-то, в конце концов, ни в чем не виноват. Поэтому я ограничился едким "да пошел ты" сквозь зубы. На первый взгляд, ему было лет так пятнадцать. На второй тоже. Да и на все остальные взгляды... Худенький, невысокий, со смешно торчащими от геля красно-черными волосами. Я не смог скрыть изумления, сверля глазами тонкую ладошку мальчишки, которую уверенно сжимала рука Кибома... Кибома, насмешливо смотрящего на меня. Я фыркнул и отвернулся. — Донхо. Мальчик протягивал мне руку для рукопожатия. Я осторожно пожал ее, стараясь контролировать чуть ли не ярость. Впрочем, мои внутренние ощущения мальчишке были до одного места — он приспустил темные очки, с интересом оглядел меня с ног до головы и подмигнул, озорно улыбнувшись. И до меня дошло. Кажется, я даже покраснел от сдерживаемого хохота. Кевин удивленно покосился на меня, но я смог только махнуть рукой в сторону аттракционов — надо было уже чем-то заняться, не стоять же у входа. Ну конечно, Кибом его банально купил. Снял. Потому что других вариантов того, откуда так внезапно мог появиться этот парнишка, у меня не было и быть не могло. "Вот извращенец", — вконец развеселившись, думал я, наблюдая за новоиспеченной парочкой. Впрочем, глубоко сомневаюсь, что Кибом спал с ним... по крайней мере, я надеюсь, что этого не было. ...с какой это радости?! — У тебя такая глупая улыбка, что меня тошнит, — хмуро заметил Кибом, когда мы смотрели на Донхо и Кевина, катающихся на вертящейся карусели. Я помахал рукой пролетевшим мимо меня мальчикам и повернулся спиной к заборчику, ограждающему аттракцион. Я смотрел на Кибома, он непонимающе смотрел на меня, упираясь руками в ограждение. — Тебе самому не смешно? — спросил я. — Что за глупости ты выдумал? Скажи честно — вы с Донхо серьезно встречаетесь? — Конечно, нет, — усмехнулся он. — Я так и подумал, — довольно улыбнулся я, привычно проводя ладонью по его груди. Захотелось, чтобы сейчас никакой преграды в виде футболки между моей рукой и его кожей не было... Он перехватил мои пальцы и сжал их. — Ты так себя ведешь, будто тебе есть дело до того, с кем я сплю помимо тебя, — ядовито ухмыльнулся Кибом. Я вздрогнул. — Ты идешь не по той дороге, Ксандер. Не заставляй меня учить тебя снова. Он стряхнул с себя мою руку — карусель остановилась, Кевин и Донхо уже подходили к выходу. — Если тебе интересно, — словно невзначай обронил Кибом, — я с ним не спал. И не собираюсь, — и широко улыбнулся, уходя от меня к ребятам. Полностью весело было только Кевину и Донхо, полагаю — эти двое весь день со счастливыми лицами носились по парку, катались на карусельках, ели мороженое. А мы с Кибомом были похожи на уставших родителей, которые не более чем присматривают за своими детьми. Эти двое в конце концов перестали звать нас с собой на очередную карусель. Но когда Кевин подбежал к колесу обозрения... Кабинки были маленькие, по двое. Не знаю, что двигало моим блондином, но он схватил Донхо за руку, а нам ткнул в следующую, мило улыбнувшись. Мы с Кибомом опешили. Нас посадили через две кабинки от них. Колесо двигалось медленно, солнце слепило глаза. Кибом старался не смотреть на меня, что бесило. — Зря мы это затеяли? — спросил я тихо, понимая, что до мальчиков вполне могут долететь обрывки нашего разговора. — Возможно, — Кибом безразлично пожал плечами. Перед нами уже замаячили верхушки деревьев. Я уныло смотрел на открывающийся вид, стараясь не скатываться взглядам к пальцам Кибома, сжимающим ручку сиденья. — Знаешь, Ксандер, а ведь и правда — зря, — вдруг сказал он, наконец посмотрев на меня. — Не думал, что когда-нибудь докачусь до того, что буду искать мальчика, который выдал бы себя за моего парня, только чтобы испортить своим присутствием вашу с Кевином годовщину. — Ты просто хотел ее испортить? — вяло усмехнулся я. — Нет, — ответил Кибом и отвернулся. — Видимо, я просто завидую. У нас такого праздника не будет. Я удивленно смотрел на него. Да ну не может быть. — Скоро два года, как мы знакомы... — прошептал я. — Хоть убей — не помню точную дату, но что мешает ее придумать? Кибом улыбнулся. — Тварь ты, Ксандер, — сказал он. Он называл меня так слишком часто, чтобы я продолжал считать это слово оскорблением. Хотя если подумать... я ведь действительно тварь, двуличная и подлая. Но думать мне не дали. Кибом неожиданно поцеловал меня, прижимая сильно, словно я собирался вырываться. Солнце скользило по моим закрытым векам, согревало лицо, как согревал всё внутри этот поцелуй; и тот запах адреналина от осознания того, что Кевину и Донхо вполне может взбрести в голову посмотреть, что мы там делаем, только приятно щекотал нервы — не больше. Хотя привкуса болезненной горечи я не смог проигнорировать. Кевин уснул, когда я готовил тот самый праздничный ужин, на который мы договаривались. Стол был накрыт, свечи горели, а Кевин спал со счастливой улыбкой приятно уставшего за день человека, свернувшись клубочком на диване. Я горько улыбнулся, укрывая его пледом. Ночь только начиналась. Я стоял на балконе и задумчиво вертел в пальцах сигарету — кажется, я не курил со школы. Щелкнул зажигалкой. Вспомнил счастливое лицо Кевина, его пшеничные волосы, блестящие на солнце, темные глаза, в которых прописаны все его эмоции... и сразу же — овальные глаза Кибома, прищуренные, его холодные взгляды и ехидную усмешку. Впервые я запутался. Идея собрать вещи и свалить в какую-нибудь командировку казалась слишком соблазнительной. На смс Кибома я не ответил. Раздраженно выбросил окурок и ушел в комнату. Спать одному — какая роскошь. Казалось, будто между мной и миром выросла стена. И за этой стеной мне было совершенно незаметно, как что-то начинает рушиться. Все чаще на мой логичный вопрос "ты куда?" Кевин стал равнодушно, хоть и с нотками вины, отвечать "пойду, пройдусь". Все чаще прощальные поцелуи Кибома становились чуть ли не дружескими, вскользь, дескать, "давай-давай, двигай уже отсюда". Я утыкался головой в эту стену и тупо смотрел сквозь ее прозрачные кирпичи. Смотрел и как труп — не мог ничего сделать. Мы еще несколько раз гуляли вчетвером. Кибом словно мимо ушей пропускал мои вопросы, когда мы оставались вдвоем, менял темы или вслух умилялся резвящимся Кевину и Донхо. Я ломился во все двери, не понимая, что сделал не так и когда успел стать и для Кевина, и для Кибома всего лишь приятным приложением к холодному одинокому вечеру. Тот день я помню плохо. Наверное, потому, что не хотел помнить, да и сейчас не хочу. Кевина не было дома. Это уже было то, что из ряда вон — Кевин ВСЕГДА был дома, а если у него возникали дела, он как минимум писал, что может задержаться. Впрочем, в последнее время мы с ним напоминали скорее соседей по квартире, нежели пару, поэтому я удивился, но не более — я слишком долго веду двойную жизнь, чтобы иметь к нему претензии. Наспех перекусив, решил поехать к Кибому — он-то точно дома в такое время. К тому же, мы не виделись почти полторы недели, может, он хоть немного по мне скучал. И правда — в его квартире горел свет. Я привычно кивнул консьержу, поднялся на знакомый этаж. Нажал на кнопку звонка. Что-то было не так с самого начала. "Ты ждешь гостей?" — удивленно из-за двери. "Да вроде нет..." — спокойно в ответ. Расстегнутая рубашка... и такое ничуть не удивленное лицо, что мое сердце екнуло, предвкушая подставу. — Здравствуй, Ксандер. Это было сказано слишком громко. Я невольно оторвался от его глаз и посмотрел за него... туда, где на половине дороги замер вытирающий волосы Кевин. По-моему, я схватился за дверной косяк. На лице Кевина большими буквами читалось всё, включая то, что это стопроцентно не дружеский визит. — Зайдешь? — привычным, почти родным и почти любимым голосом спросил Кибом, отходя в сторону, пропуская меня в дом. На ватных ногах я зашел внутрь, сам не понимая, зачем. Бежать отсюда, быстрей, вещи в чемодан и в Китай, к папе. — Ксандер... — перепугано прошептал Кевин. Я не смотрел на него. В какой-то миг весь его идеальный образ рухнул, рассыпался, будто всегда был не более, чем моей выдумкой. Мой взгляд был прикован к Кибому. Был ли я для него только способом вернуть того, кого я у него увел? Изящная месть, продуманная до секунды, составленная в идеальном чувстве времени. Был ли я для него хоть когда-нибудь кем-то очень важным? ...я вспомнил наш с ним разговор в кабинке колеса обозрения, его слова, его губы, согретые солнцем, и сжал руку в кулак. Эти губы должны быть холодными, чтобы лгать. Потому что их тепло делает их ложь особенно болезненной. Я понимал, что выбеги сейчас Кевин из квартиры, я не побежал бы за ним. Сам факт его присутствия здесь был не более чем доказательством того, что я не нужен... как выяснилось, никому. Улыбка Кибома была надменной, а его глаза горели — это была почти лихорадка, моя маленькая победа. Обычно он прекрасно контролирует свои взгляды. Он подошел ко мне и поцеловал. Я вцепился в его руку, умоляя мысленно небо разрушить мир прямо сейчас. Это было тоже, видимо, спланировано, но показухой это только казалось — я чувствовал всю его боль и снова горечь, ту самую горечь. Теплые губы не врут — они лишь говорят то, что велит им их хозяин. Кевин охнул, Кибом отстранился от меня. — Прости, Ксандер, — с улыбкой сказал он, смотря на меня темными глазами, — я хочу быть с Кевином. И он тоже хочет быть со мной. Наконец я посмотрел на блондина. Он готов был разрыдаться, но какое кому дело? Кевин рыдает при каждом удобном случае. — Скажи мне, — тихо потребовал я от своего теперь, видимо, бывшего парня. — Прости, Ксандер... — эхом повторил Кевин. Я оперся на стену и закрыл глаза. Перед веками кружили кислотные искры и светило солнце той кабинки колеса обозрения. Это не со мной. Но стоило мне открыть глаза, как я увидел, как Кибом обнимает Кевина за плечи, словно успокаивая. Я вспомнил, как любовался ими когда-то, когда понятия еще не имел, что мы с Кевином будем жить вместе. Всё правильно. Всё не для тебя, Ксандер. Усмехнулся через силу. Здорово сработано, Кибом. Мне еще учится и учится до такого. И кто из нас тварь, интересно? — Ну, я пойду. Я понятия не имел, что еще говорить в таких ситуациях. Голова жутко кружилась, и всё плыло, лишая возможности сконцентрироваться и, например, набить рожу Кибому... ну или наорать на Кевина, на худой конец. — Я провожу его. Кажется, голос Кибома был взволнованным... а мой вид — вконец жалким, раз Кевин согласился. — Убери от меня свои руки, — прошипел я уже в лифте, когда Кибом приобнял меня за талию — видимо, чтобы я не упал. Я не болен и не пьян, я просто разбит. — Наверное, мне стоит запомнить это как твои последние слова мне? — он спрашивал совершенно серьезно, смотрел на меня, нахмурившись. Я засмеялся. Это походило на внезапную истерику, пока я не понял, что банально рыдаю. — Если хочешь, можешь запомнить моими последними словами это — я люблю тебя, — я вытер слезы и выскочил в открывшиеся двери. — Любил, — поправился я, глядя на его изумленное лицо — он был так удивлен, что даже с места не двинулся. — Теперь не имеет значения. Я выбежал на улицу и несся до дома так, словно за мной была погоня. Сказать честно, я на это просто надеялся. Я надеялся, что Кибом кинется за мной... но я слишком поздно понял и слишком поздно сказал ему то, что знал уже очень давно. А он любит Кевина. И Кевин любит его. Всё правильно, мне в этой взаимности места нет. Наверное, я рыдал. Наверное, я пил. Наверное, я грозился в темноту чем-нибудь особо жестоким. Не помню. Помню, что проснувшись, обнаружил себя на полу в крайне скверном состоянии. Принял душ, выпил кофе, пощурился на яркое солнце за окном... параллельно подумал, что Кибом тоже щурится на солнце и при этом у него физиономия довольного кота, только усов не хватает. А потом позвонил Илаю и сказал, что мне негде жить. И уже через два часа я скинул вещи в его машину и сел с ним рядом. Он улыбнулся и пообещал, что скоро я начну рыдать от переизбытка девчонок и вечеринок, но никак из-за расколоченного сердца. Илаю я по-прежнему верил. Кисоб бросил мне мяч, сопроводив это действо умоляющим взглядом. Я легко обвел Сухёна, понимая, что главное препятствие — это Илай. Но чудо — он поддался на мой блеф и освободил мне путь к кольцу. Шаг, второй, прыжок — мяч в кольце. За воплями ребят из моей команды я услышал тихие хлопки. Повернулся в сторону трибун — и повис в руках Кисоба, радостно орущего что-то про "гони мои деньги, Илай". На одной из трибун сидел Кибом. Сердце подскочило к горлу. Он поднял вверх большой палец, как бы говоря "молодец, костлявый мешок", и улыбнулся. Я неуверенно улыбнулся в ответ. Он встал и пошел к выходу. — Ксандер, ты уснул? — Илай тряс меня за плечо. — Идем, я угощаю, раз уж проиграл. Мой лучший друг спорил на то, что я и мяча не заброшу. Вполне в его духе, ох уж эта Гроза Окрестных Девчонок... Я улыбнулся. — Знаешь, я не пойду, наверное... — я проследил взглядом — фигура Кибома маячила у выхода, он курил. — У меня появились кое-какие дела... Илай удивленно поднял бровь. А я быстрым шагом приближался к выходу... потому что не мог не оправдать ожидания Кибома. В конце концов, эти правила писал он, а не я.