Stumble

Карам вздохнул и устало прикрыл глаза. Обычная фотография... но "удачно" пойманный момент делал ее почти-рейтинговой и заставлял фанатов верещать от радости и гипотез на всех фанкафе. Хюнмин смотрит в сторону. ИнДжун и Джей, до дикости милые, улыбаются так, что дурно делается — Карам любил младших. А то, что служит теперь причиной визгов... Мика что-то говорил ему, а он наклонился, внимательно слушая лидера. И снято было это так, словно Мика собирается его целовать — пошловато приоткрытый рот лидера и его взгляд из-под полуопущенных ресниц, сосредоточенно наклоненная голова Карама. Нужно иметь талант — из самого заурядного фото выжать рейтинг. Карам слова вздохнул. Он любил сидеть вечерами один, в их с ИнДжуном комнате. Слушал приглушенные голоса ребят, стук посуды, смех, играющие звонки телефонов. Всё говорило ему о том, что он дома, что с этими людьми он идет по одной дороге, что всё прошлое — прошло и сейчас всё совсем по-другому. Нет. Под опущенными веками парня снова были сумерки. Почти пустынная улица с магазинами, в витринах которых можно было разглядвать книжки в пестрых обложках, пусть и с не совсем понятными названиями, одежду на безликих манекенах, иногда даже попадались сладости, но у них маленький Пак Хёнчоль не задерживался — карманных денег было не так много, а он вполне мог всё спустить на разноцветные леденцы и вкуснопахнущие фруктовые мармеладки. К тому же сегодня он получил бело-розовый леденец от девочки, имени которой не запомнил, но она сказала ему, что он красивый. И теперь красивый Хёнчоль шел домой, как обычно медленно, разглядывая витрины, и ел конфету. Остановившись у книжного магазина, он приник к стеклу. Новый том его любимой манхвы. Мальчик закусил губу. — Тебе нравятся комиксы? Хёнчоль поднял глаза. Рядом с ним стоял мужчина, наверное, он был младше его отца. Растепанные светлые волосы, белая рубашка и синие джинсы. Хоть родители и учили его не разговаривать с незнакомцами, но в этом человеке он не ощущал угрозы — все убийцы и грабители страшные и лысые, а этот похож на актера или певца. Поэтому Хёнчоль кивнул. — Мне тоже, — улыбнулся мужчина. — Вы же взрослый, — с укором сказал Хёнчоль, перегоняя языком леденец за щеку, чтобы не мешал говорить. Мужчина проследил за этим движением и снова улыбнулся. — Сколько тебе лет? — спросил он. — Тринадцать, — Хёнчоль поправил школьную курточку и тряхнул головой. — Школьник? Мальчик кивнул. — Уже темнеет, не боишься ходить один? — Вовсе нет. — Пойдем, провожу тебя до перекрестка. Его голос Карам помнил до сих пор. Ласковый, голос человека, который не сделает тебе ничего плохого. И тогда он чувствовал себя в безопастности, идя рядом с незнакомцем и болтая о школе и о том, что девочка подарила ему леденец. Голос, который шептал ему в ухо "Не бойся", пока сильные руки прижимали онемевшего от страха мальчика к холодной кирпичной стене, пока эти руки расстегивали пуговицы на форменной рубашке, пока гладили его бедра. Голос он помнил. Не помнил лишь, как ему удалось вырваться тогда. Он пришел в себя только во дворе своего дома — запыхавшийся, задыхающийся от рвущихся слёз, с расстегнутой ширинкой и помятой одеждой. Шатаясь, поднялся к себе. А потом его трясло всю ночь, и он не сомкнул глаз. С тех пор он ненавидел свое имя. И одному только Богу известно, как ему пришлось перебарывать и перестраивать себя, привыкая жить в одной квартире с парнями. Карама передернуло. Он открыл глаза и снова увидел эту фотографию. Вздохнул и закрыл сайт. Тихий смешок. Карам вздрогнул и обернулся. Мика. — Мечтаешь? — мурлыкнул лидер, подходя. — Милое фото, я его тоже уже видел. Карам молча кивнул. Еще одна вещь, которую ему прищлось перебороть и научиться игнорировать — это странное отношение к нему лидера. Лидера, который во всех интервью говорит о том, какой же Карам красивый. Мика развернул его к себе на стуле и сел напротив. — Долго ты еще будешь меня игнорировать? — спросил он, ухмыляясь. — Я себе просто места не нахожу. В данный момент места себе не находила его рука — она прошлась по щеке Карама, спустилась к шее, погладила торс и забралась под майку. — Сухун, перестань, — Карам порывисто вскочил, Мика поднялся следом. — Перестань вести себя как ребенок. Мика резко толкнул его на кровать и прежде, чем Карам успел отреагировать, навалился сверху, прижимая его руки к простыням и ядовито усмехаясь. Карам извивался, пытаясь убежать от губ лидера, настойчиво приближающихся к нему. Он застонал, понимая, что рыдать бессмысленно. Он называл это "клин клином". Карам считал, что это психологическая травма, и лидер в ее копилку только добавляет. — Ты красивый даже когда сопротивляешься, — хрипло прошептал Мика. Карам вздрогнул; ему снова неоткуда ждать помощи, этот гребаный мир всегда против него... — Ты комнаты не перепутал, лидер? Холодный голос. Мика с сожалением прекратил свои попытки, отпуская руки Карама. Парень тут же столкнул его с себя и сел, сжимая пальцами виски. В голове начиналась война. В дверях стоял ИнДжун. Карам посмотрел на него — тот не отрывал взгляда от Мики. По идее, напрячься стоило сразу же — когда ИнДжун называл Мику "лидер", это значило только одно — если Мика не изменит ситуацию, ему через пару минут прилетит в лицо. ИнДжун импульсивен, и Карам это знает. Мика тоже знает. Поэтому он поднимается, медленно и спокойно. Улыбается Караму, потом ИнДжуну. — Спокойной ночи, мальчики. Ничего хорошего в этой улыбочке нет. ИнДжун знал — никаких вопросов. Он был в курсе о том, что случилось с Карамом давно, когда у него еще не было возможности найти обидчика и отделать его по самое не хочу. Об этом знали все, но только Мика вел себя так, словно он понятия ни о чем не имеет. Парень молча наблюдал за тем, как Карам выключает компьютер, как переодевается в темноте, тихо вздыхая. ИнДжун уже закрыл глаза, надеясь уснуть как можно скорее, когда услышал тихий всхлип. Моментально подорвался с кровати. Рывком притянул на себя Карама, прижал и стиснул зубы. Брюнет рыдал, его плечи ходили ходуном, а волосы, упавшие на глаза, уже были мокрые от слез. Чем сильнее дрожал от плача Карам, тем сильнее прижимал его к себе ИнДжун. Ярость бурлила в нем — Карам был его другом, и когда его кто-то обижал, ИнДжун рвал и метал. Сделать что-то большее ему не позволял сам Карам — называл его ребенком и просил не усложнять. Почему-то в последнее время эти просьбы касались исключительно Мики. Рыдания стали тише, ИнДжун почувствовал, как Карам расслабляется и перестает судорожно сжимать его предплечья. Он тоже ослабил хватку, но отпускать совсем не торопился. — Я убью его, Карам, — прошептал ИнДжун, осторожно стирая слезы со щек друга. — Не мели чушь, — брюнет выжал улыбку. — Любой на моем месте уже давно дрыгал бы под ним ножками от счастья и восторга. В голосе появилась ядовитость. Милашке Караму такое было несвойственно. — Но на твоем месте никого нет, только ты, — ИнДжун успокоил сердце, тревожно застучавшее. — Значит, судьба. Утешает, что не я один такой. — Ты не один, — хмуро сказал ИнДжун. — И не будешь один никогда. Карам улыбнулся, уже по-настоящему. — Я знаю, ИнДжун, — он притянул его к себе и заставил лечь рядом, накрыв своим одеялом, удобно устроился, уткнувшись носом в грудь ИнДжуна. — Я знаю... Менеджер зашелестел бумажками и что-то спросил у фотографа. Карам полудремал на стуле, осторожные прикосновения гримера успокаивали и усыпляли. Рядом вполголоса над чем-то смеялись Джей и ИнДжун. Уже накрашенный Хюнмин разговаривал по телефону со своей девушкой, и даже не открывая глаз, Карам видел его глупо-счастливое выражение лица — Хаски завидовали все, у него была девушка еще до дебюта и расставаться они не собирались. — Значит, Мика и Карам, — кивнул менеджер. Карам открыл глаза. — Что? — спросил он. — После Хюнмина вы фотографируетесь вдвоем. Карам невольно дернулся, визажистка ойкнула. ИнДжун тихо зашипел. — Карам-ши... — девушка повернула его лицо к себе и принялась стирать след от карандаша. — Сидите спокойно. Карам улыбнулся. Концепт фотосета не подразумевал парные фотографии. И как внезапно, что именно он и именно лидер попали в это неконцептное фото. Было очевидно, что Мика приложил к этому все, что только сумел. Во рту стало горько, Караму захотелось сплюнуть, но он сглотнул. Горечь. Она всегда была и всегда будет. Метафорично. Он усмехнулся. — А почему, собственно, Карам? — спросил ИнДжун, не поднимая глаз от телефона. — И почему, собственно, Мика? Мы с Джеем тоже хотим. Джей удивленно посмотрел на хёна, но промолчал. — Вас потом отснимут, — менеджер не видел проблемы. — Не волнуйтесь. ИнДжун волновался. ИнДжун волновался, как бы ему не разбить слишком довольное лицо лидера и не сорвать из-за этого фотосет. — Карам, подойди ближе к Мике, — командовал фотограф. — Еще ближе, он тебе голову не откусит. Карам поймал смеющийся взгляд лидера и подошел так близко, как только мог. Дыхание Мики было теплым, и Карам чувствовал его на своей щеке. Его руки осторожно касались то плеча, то талии Карама — ощущение безопасности вернулось. Карам улыбнулся на улыбку Мики. Когда лидер не пристает и не домогается, он красивый. Синие с помощью линз глаза, черные волосы, мягкая, словно ленивая улыбка. Мика говорил какую-то чушь, очень тихо и прячась за волосами Карама. Младший закусывал губу, чтобы не засмеяться. Улучшив момент, он подмигнул мрачному ИнДжуну, наблюдавшему за съемками. Тот изобразил улыбку и отвернулся. Карам нахмурился. Мика смотрел на него, поменяв позу. Потом проследил взглядом за ИнДжуном и понимающе хмыкнул, опуская руку на руку Карама. ИнДжуна трясло. Он мог бы списать это на дождливый холод, но нет. И вовсе не из-за этого холода он так спешил на улицу, не дожидаясь, пока остальные соберут вещи и попрощаются со стаффом. Карам поддастся. И уже очень скоро будет, как он сам выразился, радостно дрыгать ножками под Микой. Лидер не дурак — он хоть с десятого раза, но поймет, что тактику нужно менять. Караму нужна забота. Нужно уважение. Нужно, чтобы его любили и знали то, что он только хочет сказать. Чтобы быть с Карамом, нужно терпение. И железные нервы. Другое дело, что ИнДжуну казалось чем-то сюрреальным то, что Мика хочет быть с Карамом. "Быть" предполагает действие длительное, постоянное. А когда они расстанутся, у Карама будет еще одна травма. И помочь ему снова никто будет не в силах. ИнДжун сплюнул. Какого хрена? Он так хорошо знает Карама. Он сам мог бы быть тем, кто оберегает его и заботится о нем. То есть, его другом? ИнДжун поднял глаза. В стеклянной двери отражался порядком промокший парень, его брови были сведены на переносице. — Дурак ты, Ли ИнДжун, — сказал блондин, бесцеремонно ткнув пальцем в отражение. — Дурак — вот что я тебе скажу. — Правда или вызов? — Джей с озорной улыбкой повернулся к Хюнмину, полулежащему на Мике. В гостиной царил полумрак, капли дождя выстукивали по подоконнику марш, и в перерывах между разговорами был слышан его рваный ритм. Караму было хорошо — он дремал на плече сопящего ИнДжуна, держа его за руку. Карам начал подозревать, что младший заболел — уж слишком говорящим было это сопение. — Вызов, — зевнув, ответил Хюнмин. Джей подумал несколько секунд. — Хён, принеси попить. — И мне, — тут же отреагировал ИнДжун, но почувствовав, как Карам сжимает его ладонь, исправился: — И нам. Мика посмотрел на них и отвернулся. Хюнмин замычал, лениво поднимаясь с пола. Как только он вышел, Джей тут же перебрался к Мике, укладываясь на его коленях. Мика хмыкнул и погладил его по голове. О том, что Джею нравится Мика, знали все. — И вот так всегда, — притворно вздохнул Хюнмин, расставляя стаканы с соком, — мое место занято. ИнДжун аккуратно подвинулся, Хюнмин сел между ним и Микой. — Значит, твоя очередь, ИнДжун, — насмешливо сказал Хаски. — Правда или вызов? ИнДжун задумался. Если вызов — его могу поднять с места, а значит, он лишится теплой руки Карама и его дыхания на шее. Если правда — вопрос может быть не тем, на который он готов ответить. — Правда, — выбрал он. Хюнмин выразительно посмотрел на Карама, открывшего глаза, и перевел взгляд на ИнДжуна. — Любовь или дружба, друг мой? И что будет, если их перепутать? ИнДжуну показалось, что где-то прозвенел колокол. На него сейчас смотрели все: с улыбкой — Хюнмин, подозрительно — Мика, удивленно — Джей... и ожидающе — Карам. Он глотнул сока, чтобы хоть как-то вернуть в норму внезапно пересохшее горло. — Дружба, — твердо сказал он. — Которая позволяет тебе оберегать того, кого ты любишь. — Я получил ответ, — Хюнмин наклонил голову. — Спасибо. — Карам, правда или вызов? — спросил в свою очередь ИнДжун. — Правда. Вставать неохота, — тихо засмеялся Карам. — Если бы ты мог описать идеальное место и время, что это было бы? — Хм... — Карам постучал пальцем по губам. — Вот как сейчас, — он улыбнулся, незаметно для всех, но лишающе дара речи для ИнДжуна сжав его руку. — Или... или дождливый парк летом... хотя, что это я, — он тряхнул головой. — Идеальное место и время — это когда мы все вместе. Все заулыбались. Уже несколько лет у них превосходно получалось чувствовать себя новичками. И что удивительно — пока их не тошнило друг от друга. — Микаааа... — протянул Карам, потягиваясь. — Давай. — Правда, — Мика смотрел прямо, улыбался. ИнДжун видел, что Карам тоже на него смотрит и тоже улыбается. Это бесило. — Давай, просвяти нас, ты когда-нибудь влюблялся в парня? — Хюнмин и Джей засмеялись, первый — искренне, второй — нервно. — Только по-настоящему, а не так, как обычно. — Да, — с загадочной улыбкой ответил Мика, отводя взгляд. — Нужны подробности? — Спрашиваешь! — Хюнмин сел и уставился на лидера. — Просто Карам... — Я не инвалид, Мика, — улабнулся Карам. — Один рассказ без наглядной демонстрации я вытерплю. Значит, Карам все еще злится на Мику, отметил ИнДжун не без радости. — Он был красивым, — мечтательно сказал лидер. — Мы вместе учились. И мне тогда казалось, что то, как я на него смотрю — ужасное извращение. — А что с ним стало? — спросил Джей. — Он пошел учиться, а я выбрал, что мне больше нравится быть с вами, чем с человеком, идущим по нормальной дороге. Джей сочувственно погладил его по ноге. — Не скучаешь? — спросил Карам. — Не особо, — Мика улыбнулся. — Он иногда бывает на наших выступлениях, да и... да и все уже настолько в прошлом, что вспоминать странно. ИнДжун слышал нервый смех Джея, отвечавшего на вопрос лидера. Потом — мычание Хюнмина, которого младший снова поднял, не решаясь придумать вопрос. Потом — голос Карама, осторожно гладящего его по голове, смех Хаски и едкий комментарий Мики. ИнДжуну было все равно — он спал. Спал, привалившись спиной к креслу, сжимая руку Карама и прижимаясь к нему как можно плотней. По полу тянуло холодом, ИнДжун поежился. "Пойдем спать". Карам аккуратно поднимает его. "Давай помогу". Это уже голос Мики. ИнДжун морщится, но позволяет себя увести, сонно перевешивая руку через шею Мики. "Аккуратно", — шепчет Мика и смеется, закидывая ногу ИнДжуна на кровать. "Такой милый, когда молчит..." Снова смех. "Карам?" "М?" "Прости... прости за.." "Не извиняйся. Ты не со зла, я знаю". "Да..." "Доброй ночи". "И тебе". За Микой закрывается дверь, Карам вздыхает. ИнДжун хочет уже провалиться в сон, как слышит шаги брюнета, его осторожные попытки вытащить из-под ИнДжуна одеяло, чтобы укрыть его. ИнДжун сонно хмурится и дергается, чтобы хоть как-то помочь. — Карам... — невнятно бормочет он, ловя руку собирающегося уходить брюнета. — Не... Карам понимает. И ИнДжун слышит, как он улыбается, забираясь под одеяло. Блондин сворачивается калачиком, вцепляясь в руку Карама. И засыпает, четко ощущая сначала теплое дыхание у себя на щеке, а потом, там же, немного влажный поцелуй. И всю ночь ему снится тихий смех человека, идущего с ним под одним зонтом по парку. Звонкая пощечина, все моментально и как по команде подняли головы. ИнДжун схватился на щеку, белея от ярости. — Какого хрена ты творишь? — сквозь зубы прошипел Карам, сжимая руки в кулаки. На самом деле, это был логичный вопрос. Но не для ИнДжуна, проснувшегося с четкой уверенностью и памятью о том, что вчера ночью Карам поцеловал его в щеку. Он никогда себе такого не позволял, и ИнДжун скоропально решил, что теперь они настолько друзья, что даже такие жесты будут рассматриваться без пошлой подоплеки. И сейчас, когда вся группа сидела в студии, ожидая менеджера, ИнДжун с Карамом читали на двоих журнал, стоя у стены; и Карам так мило улыбнулся, наклонив голову к статье, что ИнДжун не выдержал, бросил взгляд в сторону играющих в приставки ребят и быстро и неловко чмокнул Карама в щеку. За что и получил. — Возвращаю любезность, — прошипел в ответ ИнДжун, потирая щеку. Карам покраснел. Поднял руку, чтобы погладить ИнДжуна по лицу... но не успел. Мика поднялся спокойно, в три шага преодолел расстояние между диваном и ИнДжуном, и точным уверенным ударом в челюсть впечатал блондина в стену. ИнДжун с размаха ударился головой. Джей пискнул, закрывая лицо руками. Хюнмин поднялся. Карам ахнул. ИнДжун выпрямился, игнорируя пульсирующую боль в затылке, подвигал челюстью и улыбнулся. Очень нехорошо улыбнулся. Но его опередил Карам. Хрупкий блондин со всей силы ударил Мику в солнечное сплетение, отчего тот коротко вздохнул и сложился пополам. ИнДжун налетел на него сбоку. — Что здесь происходит?! — верещал менеджер, оттаскивая встрепанного и вырывающегося Мику к дверям. Хюнмин держал ИнДжуна, Джей — Карама. Блондин пытался выровнять дыхание. Мика был безупречен — ни ссадины. Где он учился драться? Каждый его удар приходился в цель, но Карама он не тронул. Карам тоже в порядке, только костяшки на руке покраснели. И только у ИнДжуна была ссадина на скуле, все еще горела щека, и предательски болел затылок. Боец, что и говорить. — Ну и? ИнДжун сидел, опустив голову. В кабинете босса была вся группа, но на стуле сидел только ИнДжун, как главный зачинщик конфликта. — ИнДжун, мне подумать о замене участника? Блондин резко вскинул голову, сверкнув глазами, и тут же отвернулся, скривив губы. — Думайте о чем хотите. Карам за его спиной вздохнул. — Не стоит принимать такие строгие меры, — сказа Мика, потирая запястье. — В конце концов, все бывает. Босс посмотрел на Мику и улыбнулся. — Я очень надеюсь на то, что ты, Мика, как лидер, не был провокатором этой заварушки. ИнДжун усмехнулся. Когда в студию влетел менеджер, ИнДжун как раз целился в глаз Мики. Но, видимо, прекрасное лицо лидера было важнее лица ИнДжуна, потому что Хаски тут же зажал его в руках и держал довольно сильно, пока менеджер держал злого как сто чертей Мику. Поэтому этой милой картинки хватило, чтобы составить свою версию происшествия, раз уж все его участники молчали. Их отпустили домой. ИнДжун забился в дальнее сидение их машины, надел наушники и сделал вид, что спит. Ему было, о чем подумать. Карам вступился за него. Это логично, потому что они с Карамом — друзья. Мика ударил его потому, что нашел повод? Или он дал этот повод ИнДжуну? Подставил или проявил мнимую заботливость? Он ведь не знал, по какой причине Карам ударил его... ха, да еще как ударил-то! Пощечина. Если бы его это разозлило по-настоящему, он врезал бы как Мика. А с какой стати его вообще понесло к Караму? Ну да, он был таким милым, но он всегда милый, даже когда плачет — не постоянно же лезть к нему целоваться? — В машине спать будешь? — Хюнмин бесцеремонно стянул с него наушники. ИнДжун неохотно вылез из машины. — ИнДжун. Блондин со вздохом поднял голову от телефона. Он очень надеялся, что все пройдет по умолчанию, что не будет взаимных извинений — не за что ему извинятся, он не жалеет и уж точно не стыдится. Но видимо, придется. — Да, Карам. — Натворили мы дел, да? — брюнет с улыбкой сел рядом, ложа голову на плечо ИнДжуну. Тот остолбенел. — Да уж... — выдавил он кое-как. — Давай в следующий раз наши семейные проблемы решать не при людях? ИнДжун рассмеялся, потрепав Карама по макушке. — Мика злится? — спросил он. — Он в бешенстве, — Карам забрался на кровать с ногами, обнимая ИнДжуна. Блондин отложил телефон и обнял Карама. — А ты на меня не злишься? — Я сам виноват, — усмехнулся Карам. — Да еще и выставилось все так, будто это ты все начал, а не Мика со своими "благими намерениями"... представляешь, ему показалось, что ты меня оскорбил... ИнДжун... — Что? — Тебе надо извиниться перед ним. ИнДжун подскочил, сжал кулаки. — Что?! — он старался говорить тихо и спокойно, но выходило плохо. — Извиниться?! Это за то, что меня завтра гримировать будут на полчаса дольше вас всех?! Не я первый кинулся на него с кулаками! — ИнДжун... — Карам молитвенно сложил руки. — Мы группа, он не сделает первый шаг. А если мы будем друг друга ненавидеть, нам нет смысла продолжать работать вместе. — Охерительный у нас лидер! — блондин нервно рассмеялся. — Он начал драку, но сам извинения не попросит, потому что у него, видите ли, гордость! Где логика, Карам?! — Логики нет, как и во всем, что ты обычно говоришь. ИнДжун повернулся. У порога стоял Мика, равнодушно глядел на него. — Спасибо, Карам, за попытку, но у нашего ИнДжуна свои ценности, видимо, — холодно продолжал лидер, не сводя с ИнДжуна глаз. — И если он не понимает, что за свои поступки приходится отвечать... — Слушай, ты... — ИнДжуна трясло от злости, он сгреб Мику за ворот футболки. — За поступки отвечать, говоришь? Ничего не перепутал? — Руки убери, — Мика спокойно стряхнул с себя руки ИнДжуна. — Ты ведешь себя как мальчишка. — Зато ты, несомненно, у нас очень взрослый — приставать к парню, который от этого рыдает потом полночи... о да, Сухун, это так по-взрослому! И абсолютно безнаказанно. — Так, всё, хватит! — Карам влез между ИнДжуном и ошарашенным Микой. — Если вы и тут начнете драться, я первый уйду из группы. Мика, иди спать. А ты... — он ткнул пальцем в ИнДжуна. — Еще одно слово, и я тебе сам наподдам. ИнДжун сдержал смех. Мика, заметно помрачневший, открыл дверь. — ИнДжун, я приходил извиниться, — сказал он. — Я понял, Мика. Извиняю. И ты меня... — Конечно. Карам? — Да? — Можно тебя на минутку? Карам пожал плечами и вышел вслед за лидером. Брюнета не было долго. ИнДжун улегся спать, но постоянно открывал глаза, проверяя — не пришел ли Карам. Но нет, он не приходил. Где-то в середине ночи тихо стукнула дверь. Вздох. Иногда ИнДжуну казалось, что Карам только и делает, что вздыхает. Шорох одежды. Шумное втягивание воздуха носом, несколько раз — успокаивается. Фиговый способ. Легкий скрип соседней кровати. Он сидит, не ложится. — ИнДжун, ты спишь? — тихо-тихо. — М-м... — сонно мотнул головой блондин. Карам скользнул под его одеяло, ИнДжун только сейчас заметил, как брюнета трясет. Он прижал его к себе, оплел ногами его ноги, зарылся носом в его волосы, слушал его неровное дыхание и тихое постукивание зубов. ИнДжун натянул одеяло повыше. — Пусть я задохнусь... — услышал ИнДжун и вырубился. — Вы с Карамом спите в одной кровати? — с деланным равнодушием тихо спросил Хюнмин, когда они с ИнДжуном подпирали стены в коридоре напротив гримерок. — Он мерзнет ночами сильно, — стушевался ИнДжун. — А откуда... — Я заходил вас будить сегодня... сразу после Мики. ИнДжун вздрогнул. Хюнмин сочувствующе похлопал его по плечу. День не задался. Репетиция была какой-то скомканной — все сбивались, кроме Джея. А чувствовать себя лузером на фоне младшего, даже пусть этот младший и ведущий танцор, не хотелось никому. Карам слишком много болтал с Микой, ИнДжуна это бесило. А когда они вдвоем вдруг удалились перед самым уходом, блондин не выдержал — закинул рюкзак на плечо и помчался на стоянку, чтобы первым сесть в машину и опять вырубить для себя реальность. — Ты не понимаешь. Голос Карама отражался от бетонных покрытий, ИнДжун замер. Аккуратно, чтобы его не заметили, он спрятался за одной из машин и выглянул. — Почему ты думаешь, что тебя понять способен только ИнДжун?! — Мика театрально заломил руки. — Потому что он не причиняет мне вреда. — Видимо, до поры до времени, — усмехнулся Мика. — Не понял, — Карам наклонил голову. — То, как он на тебя пялится, не замечаешь только ты, наверное, — язвительность лидера зашкаливала, ИнДжуна начинало всё бесить. Карам молчал. ИнДжун готов был избить всех, начиная с себя — что, на этом темноволосом мальчике с огроменными карими глазами мир клином сошелся, что ли?! Что Мика сказал и что ему потом ответил Карам, ИнДжун не услышал — сказано все было шепотом. Но зато он прекрасно увидел, как Мика притягивает лицо Карама за подбородок и осторожно целует его в губы. Глаза блондина округлились. Он сорвался с места, не особо заботясь, услышали его или нет. Дома он был через час, запыхавшийся, злой и уставший. Но больше злой. Карам вытер слезы и бросил салфетку в урну. Накрапывал дождь, случайных прохожих становилось все меньше. Он вспомнил, как вырвался тогда. Вспомнил, как саданул коленом со всей оставшейся силы между ног тому мужчине. Верный и самый простой способ — насильник согнулся, охнув от боли, а у Хёнчоля появилась возможность бежать. Погони не было, ее и не могло быть — его не грабили, за ним не могли гнаться кредиторы или мафия. В голове осталась только пульсирующая точка, ни одной мысли. И сейчас — он ударил Мику коленом, когда пришел в себя. И побежал, не разбирая дороги. Горло саднило от долгого бега, дыхание срывалось, а стоило ему в изнеможении упасть на первую скамейку в каком-то парке, как слезы, словно по команде, полились из глаз и не желали останавливаться. Мир против него. Ему стоило родиться девочкой. ИнДжун смахнул блокнот со стола. Хотелось разбить что-нибудь, но он решил обойтись малой кровью... по идее, вообще без нее. Из блокнота выпало фото. Блондин присел и поднял его. Он и Карам. ИнДжун улыбнулся — он помнил тот день. Было весело фотографироваться вдвоем, прижиматься друг к другу, смеяться... Мика тогда ласково обозвал их придурками и много улыбался. ИнДжун не помнил, когда лидер последний раз по-доброму улыбался ему. Блондин прищурился, спрятал фото во внутренний карман куртки и вышел из комнаты. — А где Карам? — спросил он, заходя в гостиную. Все ребята сидели здесь, но вопрос был предназначен Мике... очень растерянному и будто бы пришибленному Мике. ИнДжун выжидающе смотрел на лидера. Хюнмин и Джей тоже повернулись к Мике. Тот вздохнул. — Я не знаю. — В смысле — ты не знаешь?! — ИнДжун понял, что в ближайшее время ему придется пересесть на транки, иначе он убьет всех, чей ответ его не устроит. — Он убежал... — Мика опустил голову, уставившись на свои руки. — Ты... Ярость клокотала в ИнДжуне. Он сжал кулаки и шумно выдохнул воздух. Хаски среагировал моментально — за миг до того, как ИнДжун накинулся на Мику, он схватил его и зажал в объятиях. — Что ты с ним сделал?! — орал ИнДжун. — Отпусти его, Хаски, — Мика поднялся с кресла, встряхнул кистями рук. — Иди к черту, — улыбнулся Хюнмин. — Отпусти, я сказал. Хаски опустил руки. — Хоть поубивайте друг друга, кретины, — холодно процедил он. — Идем, Джей. Съедим по мороженому. Младший умоляюще посмотрел на Мику, тот улыбнулся. Скоро за ними хлопнула входная дверь. — Давай, ИнДжун, — лидер развел руки. — Теперь тебе никто не помешает. — Сначала скажи. — Я поцеловал его. Ты же видел, — Мика самодовольно усмехнулся. ИнДжун вдохнул воздух. — И? — И он убежал. Пнув меня предварительно. — Какая же ты сволочь... Зачем он тебе? — Мне? — Мика задумчиво провел пальцем по губе. — Он красивый. ...и у него такие мягкие губы... С рыком, ИнДжун ударил. Мика отвечал ему с холодной усмешкой, наносил удары, от которых ИнДжун охал, но не отступал. — Ты мальчишка, — холодно сказал Мика, отталкивая его от себя. — Иначе понял бы, что кулаками ничего не решить. ИнДжун стер кровь с разбитой губы. — Вымещаешь свою злость как ребенок, — Мика перевел дыхание, — а Карам сейчас где-то сидит. Один. ИнДжун моргнул. Последнее время он казался себе непроходимо тупым, но сейчас он опять ничего не понимал. — Дождь начинается, — равнодушно заметил Мика, садясь в кресло и беря со столика книгу. — Найди его, ИнДжун. Во взгляде лидера было столько отчаяния, что ИнДжун просто кивнул и развернулся к двери. Нереально найти маленького Карама в огромном городе. Дождливый парк, вспомнилось ИнДжуну. Он не помнил, сколько уже шел. Сначала он оббежал все любимые места Карама, потом — все окрестные кафе, даже в пару баров зашел. Карама не было нигде. Начинало смеркаться, дождь не думал прекращать. ИнДжун свернул в одну из аллей, устало плюхнулся на скамейку. Он сам уже порядком промок, поэтому сидение на мокром было ему безразлично — куда уж больше. Поднял глаза — и снова сорвался с места. С волос Карама текла вода. Его кофта бесформенно висела, а в кроссовках стопроцентно было столько воды, что хоть уток запускай. Он плакал. — Карам... — выдохнул ИнДжун, останавливаясь напротив. Брюнет посмотрел на него и снова опустил голову. ИнДжун сел рядом и обнял его. И снова, как всегда и бывало — судорожно вцепляющиеся в предплечья пальцы, сдерживаемые рыдания. И Карама снова трясло от холода. ИнДжун гладил его по голове, шептал какие-то глупости. Карам на всё кивал и прижимался сильнее. — Я не согрею тебя, — засмеялся ИнДжун, у которого самого зуб на зуб от холода не попадал. — Все равно, — хрипло сказал Карам и поднял на него глаза. ИнДжун посмотрел на него. Он такой бледный — по щекам бежит вода, непонятно, слезы это или дождь. И лихорадочно горящие глаза, сейчас видно только их. Блондин перевел взгляд на приоткрытые губы Карама. Мика говорил, что они мягкие... черт бы его побрал, этого Мику. Карам улыбается и придвигается ближе, хотя, казалось бы — ближе некуда. И облизывает нижнюю губу. ИнДжун покраснел и поднял взгляд. — Я не причиню тебе вреда, — нахмурившись, сказал он. — Поехали домой? — Подожди, ИнДжун, — Карам взял его за руку. — Ты... я знаю, что ты не сделаешь мне больно. Помоги мне — мне холодно... "К чертям, всё к чертям", — успел подумать ИнДжун прежде, чем поцеловать Карама. Он касался его губ осторожно, не сжимая, не удерживая, позволяя ему в любой момент сорваться с места. Но он не срывался — только болезненно морщился, цепляясь за куртку ИнДжуна. Блондин мягко провел рукой по его щеке, стирая дождь; он гладил его лицо очень нежно, аккуратно. Прохладные губы Карама шевельнулись, ИнДжун провел по ним языком и улыбнулся. Он не ждал получить улыбку в ответ, но получил. Карам вздохнул, легко, и расслабился. Прохладные губы Карама очень скоро согрели теплые губы ИнДжуна. А ИнДжун улыбался как дурак, когда Карам стыдливо спрятал свое лицо в его куртку и оттуда глухо рассмеялся. — Что это? — спросил Карам, нащупывая во внутреннем кармане фото. Улыбка осветила его лицо, когда он достал фотографию. — Не представляю, что бы я делал без тебя, ИнДжун, — тихо сказал он. — Я тоже тебя люблю, Карам. Поедем домой, на мне уже места сухого нет. ИнДжун встал со скамейки и потянул Карама за собой. — Дома проведем стрессотерапию — разрешу Мике высадить мне мозг, — усмехнулся ИнДжун. — Так и будем друг друга поколачивать за тебя, видимо. — Я научусь, ИнДжун, — серьезно сказал Карам, садясь в такси. — Я привыкну. Ради тебя. Улыбка получилась слишком радостной. — Слышишь, ИнДжун? ИнДжун бросил быстрый взгляд на водителя и поспешно поцеловал Карама. Тот откликнулся сразу же, притягивая его к себе за шею. — Теперь слышу, — ИнДжун отстранился, закусив губу. Карам рассмеялся и шутливо пихнул его. А ИнДжуну было интересно, как сильно Мика будет его ненавидеть и сколько раз они еще подерутся. Он перевел взгляд на счастливо улыбающегося Карама... и ему стало все равно.