***
Джаред медленно ехал по Седьмой авеню, лениво разглядывая вывески и недовольные лица своих сотоварищей по гигантской пробке. Голова была совершенно пустая после трудового дня. Он сегодня вымотался невероятно. Слишком молодая и красивая шефова жена снова подалась налево, и Джеффри привычно срывал гнев на подчинённых. Джареду слиться с растениями в офисе не удалось по причине гигантского роста, и все шишки посыпались на его бедную лохматую голову. Но нрав он имел лёгкий и характер отходчивый, внимания на чужие психозы умел не обращать, улыбался всегда солнечно и открыто и посему считался в коллективе самым морально устойчивым на предмет шефовых вывертов. Джей остальных сотрудников жалел, особенно маленькую Женевьев — секретаршу шефа, которая имела привычку рыдать по поводу и без, — и старался удар принимать на себя. Но сегодня Джеффри вызверился отчего-то особенно сильно, и даже джаредова устойчивая психика дала сбой. И как только за шефом закрылась дверь, громким хлопком возвестив о долгожданной свободе, Джаред, заручившись поддержкой Жен, сбежал с работы пораньше. По дороге он попал в пробку, но отчего-то не разнервничался, как большинство водителей вокруг, а наоборот, успокоился и предался своим мыслям, включив негромко радио, и подпевал, покачивая головой в такт музыке. Впереди были два дня выходных,и он предвкушал тихий вечер с пивом и пиццей за просмотром какого-нибудь хорошего фильма. В бар идти не хотелось, хотя друзья давно и настойчиво советовали ему забыть наконец вероломного Чада и заняться устройством своей личной жизни. Но Джаред пока не чувствовал себя готовым к новым отношениям. С Чадом они встречались почти три года, и его измену Джаред переживал очень остро и болезненно. И пока что напряжение снимал случайными трахами в барах после пары-тройки шотов. К слову, наутро он не мог вспомнить ни имен, ни лиц своих партнёров и чувствовал себя препротивно. Затор наконец начал потихоньку рассасываться, а мальчишка, протиравший ему фары на перекрёстке, рассказал, что на пересечении Пятой авеню и 17-ой стрит произошла авария, что и стало причиной задержки движения. Джаред мысленно посочувствовал пострадавшим, надеясь, что все остались живы, и медленно двинулся в потоке машин, раздумывая: купить пиво возле дома или заехать в гипермаркет. Вдруг радио затрещало и музыкальный хит-парад был прерван срочными новостями. Взволнованный женский голос сообщил, что только что произошла крупная авария, в которой серьёзно пострадал четырёхлетний ребёнок, и врачи обращаются к водителям, едущим по Пятой и Шестой авеню в сторону больницы Святого Петра и имеющим четвёртую отрицательную группу, с просьбой сдать кровь для малыша. Джаред вздрогнул и прикусил губу. Господи, совсем кроха! Как же это получилось? Что сейчас чувствуют родители мальчика — наверное, с ума сходят. Ни одной минуты не раздумывая, он развернулся на светофоре и помчался в обратном направлении, благодаря бога и судьбу за то, что у него оказалась нужная группа крови. Хорошенькая рыжеволосая медсестра ловко приладила систему, совершено безболезненно ввела иглу в вену, справилась о том, не кружится ли у Джареда голова, и упорхнула в коридор, откуда уже через минуту слышался её звонкий смех. «Вот ведь, — подумал Джаред, — как она умудряется оставаться настолько беззаботной в таком месте? Тут кругом боль, страх, кровь и слёзы. Наверное, со временем у медиков вырабатывается иммунитет к чужим страданиям. Иначе и нельзя, а то сойдёшь с ума от переживаний». Через полтора часа и пару кружек кофе, заботливо принесённых Данниль — так звали рыжеволосую нимфу в белом халатике — Джаред у стойки администратора заполнял необходимые бумаги. — Мистер Падалеки, оставьте, пожалуйста, свой адрес и телефон на случай, если вдруг снова понадобится кровь. Мальчику предстоит несложная операция. А в нашем банке, к сожалению, этой группы нет, — попросила Данниль. — Если вы, конечно, не против. — Да, конечно. Я не против. Лишь бы малыш выжил. — Он выживет, повреждения не опасны для жизни, но он потерял много крови. — Будем надеяться на лучшее. До свидания. Джаред задумался, ожидая лифт, когда в него внезапно буквально врезался высокий взъерошенный мужчина. Джаред охнул и с удивлением уставился на красавчика. А смотреть там было на что. Парень был ангельски красив, и даже слегка безумный вид не портил его нисколько. Огромные зелёные глаза с длиннющими ресницами завораживали, а на пухлых красиво очерченных губах Джаред залип на некоторое время, не в силах отвести взгляд, хотя понимал, что это выглядит, наверное, неприлично. Чуть скошенный - явно сломанный когда-то - нос и россыпь веснушек на бледной коже придавали какое-то особенное очарование этому совершенному лицу. Широкий разворот плеч, кривоватые ноги… Джаред шумно сглотнул и попытался взять себя в руки. «Господи, — думал он. — Господи!». А парень дышал прерывисто, как будто долго бежал перед этим, а потом вдруг схватил его за руку, затряс её и спросил: — Это ведь вы Джаред Падалеки? Вы сейчас сдавали кровь? — Эм… Это я, а откуда вы?.. — Я… Простите, пожалуйста. Это мой сын. Это ему… Я хотел поблагодарить. Могу я что-нибудь для вас?.. — он смущённо замолчал. Джаред выдернул руку и с возмущением воскликнул: — Да вы что?! Это же ребёнок! Любой на моём месте поступил бы так же! Как вам не стыдно?! Мужчина густо покраснел и отступил на шаг назад, сразу поникнув плечами и ссутилившись. Вся его красота разом померкла, взгляд потух, как будто кто-то невидимый выключил внутри него лампочку. Он облизнул потрескавшиеся губы и пробормотал: — Конечно, вы правы. Я идиот, простите меня. Я правда просто хотел поблагодарить. Вы не представляете, что Джейк значит для меня. Джареду внезапно стало стыдно за свой выпад. Перед ним стоял уставший потерянный человек, отец, который только что чуть не потерял своего ребёнка. Разве можно ждать от него адекватности или обижаться? Он шагнул к мужчине и похлопал его по плечу: — Ничего страшного, это вы меня простите. Пусть ваш малыш поскорее поправится. За его спиной дзынькнуло, сердитый голос нетерпеливо пробурчал: — Вы едете или нет? И Джаред, улыбнувшись парню, не без сожаления зашёл в лифт и нажал на кнопку первого этажа.***
Сэди тихонько поскуливала, положив морду Джареду на колени, а он рассеянно почёсывал ей между ушами. Пиво давно согрелось и выдохлось, пицца, напротив, остыла, а он всё сидел, уставившись в выключенный телевизор и мысленно в сотый раз возвращаясь в сверкающий чистотой и пропахший лекарствами больничный коридор. Представлял себе операционную и напуганного до смерти маленького мальчика. Видел как наяву обезумевшего от страха за своё чадо отца и мать с красными опухшими от слёз глазами… Это было невыносимо. Джаред рывком поднялся с дивана, нашарил в кармане джинсов визитку, которую дала ему Данниль, и набрал номер. — Больница Святого Петра, хирургия. — Добрый вечер, — голос Джареда дрожал, он с трудом взял себя в руки, — к вам сегодня поступил маленький мальчик… после аварии. — Погодите минутку… я проверю… Да, Джейк Эклз, его недавно прооперировали, он сейчас в палате, с ним отец. Джаред шумно выдохнул. И тут же спросил снова: — А мать? — А вы ему кто? — голос на том конце заметно напрягся. — Я Падалеки. Джаред Падалеки. Я сдавал кровь для него сегодня. — Джаред! — голос расслабился, и Джей буквально увидел улыбку говорившего. — А это Данниль. Девушка рассмеялась и рассказала ему последние новости о состоянии малыша. — Я как раз собиралась тебе звонить, да подумала, что ты уже спишь. Мне очень неудобно просить, завтра выходной, но не мог бы ты к обеду приехать? Мальчику снова понадобится переливание, а у них с отцом разные группы крови, так бывает. Больше родственников у них нет. Джаред хотел было снова спросить о матери, но отчего-то счёл это неуместным, заверил Данниль, что завтра к двенадцати будет в больнице, и относительно успокоенный отправился спать. Утром Джаред наспех умылся, пробежался с Сэди, принял душ и отправился в "Kidding arround" что между Пятой и Шестой авеню. Когда к нему в гости приезжал брат с малышней — те обожали ходить туда с Джаредом и раскручивать слабовольного дядю на дорогущие подарки. В магазине он много времени не провёл, купил огромного синего медведя, еле запихал его на заднее сиденье и рванул в госпиталь. Данниль уже встречала его на первом этаже, а увидев, ахнула, прикрыв рот ладошкой. Потом отняла игрушку, сказав, что зверюга подождёт в сестринской, и, смеясь, проводила в процедурную. — Надеюсь, ты не пил вчера, — девушка с тревогой вглядывалась в лицо Джея. Он охнул: — Вот я идиот! Хотел вчера выпить пива! Совсем не подумал… — Но ты же не стал? — Данниль вскинула изящную бровь. — Нет. Сам не знаю почему. Сидел думал весь вечер о Джейке, о его родителях… — Джаред… Не знаю, имею ли я право разглашать такую информацию, — Данниль наморщила носик, — но ты им вроде как уже и не чужой. Дело в том, что… В общем, мистер Эклз один воспитывает мальчика. Его жена умерла при родах. — Господи… — Джаред прикрыл глаза. — Да. Так что ему сейчас очень тяжело. И я не заметила, чтобы кто-то приходил проведать малыша. Отца доктор в приказном порядке отправил домой поспать и переодеться, потому что в таком состоянии он вряд ли чем-то сможет помочь сыну. Он уехал буквально час назад. Вернётся к ужину. — А можно я потом зайду к Джейку? — Я поговорю с доктором, но думаю, ничего страшного не будет, если ты сам подаришь ему это синее чудовище, — и Данниль расхохоталась, тряхнув волосами. Через пару часов Джей стоял, прижимая к себе медведя, возле двери в палату мальчика. Дежурство Данниль закончилось, она ушла домой, передав его в руки толстушки Сары, но та куда-то унеслась, бросив Джареду на бегу: — Доктор в курсе, палата Джейка — номер 43, это направо по коридору. И вот он стоял и никак не решался войти, когда дверь распахнулась, и ему навстречу вышла женщина с пустой тарелкой в руке. — Вы Джаред? — спросила она с улыбкой. — Доктор предупредил, что вы зайдёте. Джейк немного покушал, я отнесу посуду в столовую, а вы заходите к нему, он ждёт. — Ждёт?Меня?! — Джаред не смог скрыть удивления. — Конечно. Мы сказали ему, что придёт дядя, который спас его вчера. Джаред запустил пятерню в волосы и смущённо пробормотал: — Зря вы это. Ничегошеньки я не сделал. — Бросьте, Джаред. Мы давали объявление по радио вчера в течение трёх часов, и только вы один отозвались. Это о чём-то да говорит. Идите уже к нему, а то он там совсем один и, наверное, очень боится. Джаред кивнул и шагнул в тишину палаты. На кровати у окна сидел белокурый мальчик. Он казался таким крошечным на огромной больничной койке. Джаред кашлянул, и малыш, вздрогнув, обернулся на звук и уставился на игрушку огромными зелёными глазами — в точности как у отца. Потом медленно поднял голову, переводя взгляд на Джареда и, ойкнув, закрыл лицо ручками. Джей растерялся. Подошёл к кровати, присел на краешек и тихо позвал: — Джейк. Малыш шёпотом ответил: — Что? Джаред улыбнулся и сказал чуть громче: — Джейк, посмотри-ка, кто к тебе пришёл в гости. Мальчик осторожно раздвинул пальчики на правой руке, и между ними мелькнул испуганный глаз. Глаз внимательно, не моргая, изучал Джареда и игрушку. Джаред улыбнулся так искренне, как только мог, и, наклонившись к уху малыша, прошептал: — Он хочет с тобой подружиться. Поздороваешься с ним? Джейк отодвинул ладошки, но от лица их не убрал, задержав на щеках, и недоверчиво посмотрел на Джареда. Джаред усмехнулся: — Ты что, боишься его? Мальчик прищурился и, задрав подбородок, неожиданно звонко сказал: — Вовсе нет! — А вот и да, — поддразнил его Джей, — потому что ты не знаешь, кто это и как его зовут. — А как его зовут? — Это гигантский зелёный заяц, а зовут его мистер Бакстер. Малыш вытаращил глаза и, кажется, даже дышать перестал от удивления. — Это медведь! — воскликнул он. — И вовсе не зелёный, а синий! — Да-а-а-а? — Джаред изобразил испуг и с деланным ужасом уставился на игрушку. — Но я просил в магазине зелёного зайца. Ты уверен, что это синий медведь? — Ну конечно. Ты такой большой, а не знаешь. И мальчик расхохотался, откидывая голову на подушку за спиной. Джаред не удержался и рассмеялся вместе с ним. — Ну, раз ты такой умный, может, подскажешь мне, как теперь вернуть его в магазин? Джейк резко перестал смеяться и посмотрел на Джареда. — А зачем его возвращать? — Ну… Видишь ли, я хотел зелёного зайца, а ты вообще любишь оранжевых крокодилов. Зачем нам синий медведь? Казалось, распахнуть глаза ещё шире уже невозможно, но у Джейка это как-то получилось. Он смотрел на Джареда со смесью ужаса и восхищения и наконец с трудом проговорил: — Я… я не люблю оранжевых крокодилов! — Бедняжки, — вздохнул Джаред, еле сдерживая смех, — их совсем никто не любит. Что же нам делать? Оставляем медведя себе? — А можно? — Думаю, да. Он, конечно, не зелёный заяц, но, по-моему, тоже ничего. А имя ты можешь ему придумать сам. И Джаред аккуратно пристроил игрушку на кровати возле мальчика. Тот неверяще посмотрел на медведя, провёл ладошками по мягкому тельцу, потрогал нос, ткнул в оба глаза и прошептал еле слышно: — Спасибо! Пусть его зовут мистер Бакстер, как ты придумал. Джаред протянул мальчику руку и серьёзно сказал: — А меня зовут Джаред. Но можешь звать меня Джей. Джейк неожиданно крепко пожал огромную ладонь своей крошечной ручкой и кивнул: — Джей. Это ты мне дал свою кровь? — Я просто немножко поделился с тобой. Откуда ты знаешь? — Мне папа рассказывал и медсестра. Почему ты поделился со мной кровью, а папину не взяли? — Потому что я король из далекой Африканской страны, а ты мой сын, которого похитили в младенчестве оранжевые крокодилы по просьбе мистера Эклза. И теперь ты живёшь с ним, а я страдаю один среди своих подданных. Богатый и одинокий. Может, выкрасть тебя обратно? — Ну уж нет! — раздалось от двери, и оба — Джаред и Джейк — вздрогнули и обернулись на голос. Мистер Эклз стоял, прислонившись к косяку, и улыбался. — Папа! — мальчик почти подпрыгнул на кровати, но тут же охнул, схватившись за живот, на котором Джаред заметил повязку. Мужчина в два шага оказался возле кровати и склонился над сыном: — Что малыш, больно? — Немного… Папа, ты же не дашь меня выкрасть обратно Африканскому королю? Тот рассмеялся и погладил мальчика по голове: — Конечно нет, сынок. Ему следовало лучше приглядывать за тобой в младенчестве. А теперь уже поздно. — Ну… попытаться-то стоило, — пробормотал Джаред, и оба мужчины расхохотались, не в силах больше сдерживаться. Джейк переводил взгляд с одного на другого и тоже разулыбался, сверкая совершенно очаровательной щербиной между зубами. А через пять минут уже сладко посапывал, прижимая к себе синего монстра. Джаред неожиданно для самого себя наклонился, поцеловал русую макушку, кивнул мистеру Эклзу и вышел в коридор, тихонько прикрыв за собой дверь. Сара клевала носом на посту, но когда Джаред окликнул её, тут же открыла глаза и, ничуть не смущаясь, сделала вид, что заполняет журнал назначений. Он попрощался, подписал пропуск и направился к лифтам. На первом этаже задержался возле кофейного автомата, где его и догнал мистер Эклз. — Джаред! Подождите, пожалуйста. Джей обернулся и снова залип на его губах, так что даже не понял сразу, о чём ему толкует этот красивый мужчина. Самый красивый из всех, кого он когда-либо встречал в своей жизни. Он встряхнул головой и спросил, еле ворочая внезапно пересохшим языком: — Что, простите? — Я говорю, здесь в столовой варят неплохой кофе, уж всяко лучше этого из автомата. Можно я вас угощу? Только не злитесь снова. Я же от всей души. Джаред улыбнулся и нажал «Сброс». Они взяли два капучино и ароматные булочки и сели за дальний столик возле окна. — Меня зовут Дженсен Эклз. Что-то я не представился, даже неловко. Просто со всеми этими событиями… — Не извиняйся, и давай уже на «ты», раз вышло так, что у нас один сын на двоих, — подмигнул ему Джаред, и они снова расхохотались. Напряжение внезапно ушло, и они сидели, как старые знакомые, пили кофе, болтали обо всём и ни о чём. Дженсен рассказывал о сыне, Джаред ему — о самодуре и рогоносце начальнике. Потом Дженсен спохватился, быстро распрощался и убежал к Джейку. А Джаред посидел ещё немного, улыбаясь каким-то своим мыслям, и поехал домой.***
Выходные пролетели незаметно в домашних хлопотах. Рабочая неделя началась с внезапного известия о командировке. Джаред на три дня улетел в Лос-Анджелес решать возникшие у филиала проблемы с поставщиками. Вернулся злой и уставший, день убил на написание отчёта. Потом случился юбилей у Бобби Сингера, одного из старейших работников и наставника Джареда, на который приглашены были все сотрудники. В пятницу Джареда накрыло дежавю, потому что Джеффри снова решил отточить на нём свои сарказм и остроумие, в очередной раз получив поддых от обожаемой вертихвостки жены. В общем, к выходным Джаред был выжат как лимон и мечтал только об одном — как следует отоспаться. Он заехал в прокат за дисками, купил любимое пиво, заказал еды из китайского ресторанчика на углу и вздохнул с облегчением, расположившись наконец на любимом диване, закинув свои бесконечные ноги на журнальный столик. Сэди получила свою порцию вкусняшек и, довольная, разлеглась рядом на ковре. — Ну что, девочка, проведём романтический вечер вдвоём, как в старые добрые времена? — Джаред потрепал свою любимицу по голове. Она счастливо замела по полу хвостом и заскулила, глядя ему в глаза обожающим взглядом, как умеют только собаки. И тут же залилась отчаянным лаем, среагировав на звонок. — Господи, только не это! Ну кого ещё принесло в такое время? — Джаред застонал, с трудом поднимая себя с дивана, и прошлепал к двери, ворча и ругая на все лады нежданного визитера. И замолчал, распахнув дверь, растерянно разглядывая стоящего на пороге Дженсена. — Ты?! Дженсен выглядел смущённым, открыл было рот, пытаясь что-то сказать, захлопнул его, облизнул губы, вздохнул и вдруг закрыл лицо ладонями. Джаред молча смотрел на это шоу и в конце не выдержал — расхохотался. Схватил Дженсена за отворот куртки, втянул в квартиру и сквозь смех проговорил, закрывая дверь: — Я сдаюсь, Джейка можешь оставить себе, совершенно очевидно — он твой ребёнок. Дженсен медленно убрал ладони от глаз, оставив их на щеках, чем вызвал новый взрыв хохота у Джея. У того даже слёзы выступили, он никак не мог остановиться, и дрожащим от смеха голосом с трудом проговорил: — Нет, это совершенно невозможно! Нельзя быть настолько клоном своего собственного сына. Дженсен опустил руки и стоял, неловко переминаясь с ноги на ногу, нервно теребя полы куртки. Джаред наконец успокоился, вытер от слёз глаза, подошёл ближе и взял его руки в свои ладони, крепко сжимая, чувствуя лёгкую дрожь в чужих пальцах. — Дженсен. Посмотри на меня. Я не знаю, почему ты здесь, но я чертовски этому рад. Правда. Давай ты успокоишься и расскажешь мне, что произошло, хорошо? С Джейком ведь всё в порядке? Дженсен молча кивнул, не пытаясь отнять руки. Джаред легонько сжал тонкие запястья и слегка погладил большими пальцами внутреннюю сторону. — Ну и славно. Снимешь куртку? Он помог гостю раздеться, проводил его в гостиную и протянул бутылку с пивом, справедливо рассудив, что это поможет тому расслабиться. Дженсен сделал несколько глотков, поставил бутылку на стол, облизал губы и наконец взглянул на Джареда. — Я веду себя как идиот? — Нет. Ты ведёшь себя как человек, который, кажется, забыл, что такое нормальные человеческие отношения. Как давно ты сидишь дома один? — Что? Откуда ты?.. — Дженсен аж рот раскрыл от изумления. Джаред тепло ему улыбнулся: — Нетрудно было догадаться. У тебя маленький ребёнок, с которым, как я понимаю, тебе никто не помогает. Как ты работать умудряешься? — Я работаю удалённо. Я программист. Вроде неплохой. По крайней мере, на жизнь нам двоим вполне хватает, — он внезапно упрямо вздёрнул кверху подбородок, и Джаред невольно улыбнулся, снова поражаясь сходству отца и сына. — Как ты меня нашёл? — Я попросил адрес у Данниль. — Разве это не запрещено? — Я постарался быть убедительным. Джаред рассмеялся и сел рядом с Дженсеном на диван, слегка касаясь его бедра своим. Тот не делал попыток отодвинуться, и Джаред счёл это хорошим знаком. — Расскажешь? Дженсен повёл плечами, но заговорил чуть взволнованным голосом: — Я и правда сто лет ни с кем не встречался. Когда мать Джейка умерла, мы остались совсем одни. Анна была сиротой, а мои родители… они… В общем, папа не мог смириться с тем, что его сын гей, и в семнадцать лет выгнал меня из дома. Мы уже много лет не общаемся. Мне пришлось уволиться и найти работу на дому. Можно было, конечно, нанять няню, но я не хотел доверять сына чужому человеку. Я бы не пережил, если бы потерял ещё и его. С ним было просто — он очень спокойный и беспроблемный ребёнок. Практически никогда не болел. А эта авария… Я думал, с ума сойду. Дженсен замолчал и сдавленно всхлипнул. Джаред подался к нему, заглянул в глаза и, увидев в них слёзы, прошептал: — Господи, Джен… Не представляю, как ты держался всё это время. Просто отпусти себя. Обхватил руками вздрагивающие плечи и прижал его к себе, поглаживая. Дженсен сначала пытался отстраниться, но Джаред ещё крепче сжал его в своих медвежьих объятиях и зашептал на ухо: — Всё в порядке, иногда можно позволить себе быть слабым. Это не стыдно. Я с тобой, хорошо? Ты больше не один. И через мгновение, почувствовав горячую влагу на своей шее, удовлетворённо кивнул, выдохнув с облегчением. Дженсен содрогался в беззвучных рыданиях, комкая в кулаках рубашку Джареда, а тот гладил его по спине, по волосам, легко массировал пальцами плечи и шептал, шептал нежные, бестолковые, бессвязные, но такие нужные сейчас слова утешения. Дженсен вскоре успокоился, задышал ровнее, но казалось, его покинули все силы — и физические и моральные. Джаред ослабил хватку, и тот буквально упал на спинку дивана, последний раз судорожно вздохнув. Джаред сходил на кухню, принёс ему воды, потом уложил на диван, сняв ботинки и положив под голову подушку. Дженсен пробовал что-то говорить, вспоминал про сына, уверял, что ему нужно вернуться в больницу, но Джаред закрыл ему ладонью рот и твёрдо сказал: — Что тебе действительно сейчас нужно — так это выспаться. Не думай ни о чём, я поеду в больницу и побуду с Джейком. Дженсен мотнул головой, ещё что-то пробормотал, но веки его будто налились свинцовой тяжестью, в руках и ногах была невероятная слабость, и он медленно провалился в тяжёлый, тревожный сон без сновидений. Когда Дженсен проснулся, уже вовсю светило солнце. Он подорвался, заметался по комнате, с трудом соображая, где находится, потом сел обратно на диван и попытался успокоиться. Увидел на столе записку, взял её в руки, прочёл и улыбнулся. «Дженсен, я уехал к Джейку, не пытайся нас разыскивать, мы решили вернуться в Африку. В холодильнике есть сок, но совершенно нет ничего перекусить — прости, я не ждал гостей. Ванная в конце коридора возле спальни. Чистые полотенца на стиральной машинке. Если Сэди сожрала твои носки — возьми мои в спальне в нижнем ящике комода, но тебе придётся попотеть, чтобы найти парные. Чувствуй себя как дома». Продолжая улыбаться, он побрёл искать душ, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям. Никакого беспокойства Дженсен не чувствовал. Он подумал вдруг, что впервые за почти пять лет позволил позаботиться о своём сыне чужому человеку, причём тому, кого знал всего-ничего. Но странным образом он ощущал, что доверяет этому мужчине как самому себе. Доверяет. Он и забыл, что означает это слово. С тех пор как много лет назад отец выгнал его из дома, ему приходилось всегда и всё делать самому, не надеясь ни на чью помощь, не рассчитывая на поддержку кого бы то ни было. Дженсен помнил, как орал отец, вернувшись однажды с работы раньше времени и застав сына упоённо целующимся с одноклассником: — Мой ребёнок не может быть педиком! И если ты выбрал для себя путь разврата — у меня больше нет сына. Маленький извращенец. Убирайся из моего дома и чтоб ноги больше твоей здесь не было! Помнил, как после крепкой оплеухи отца горела щека, наливаясь синевой. Помнил, как плакала вечером мама, придя к сестре, к которой в слезах убежал Дженсен, и как он с ужасом понял, что она пришла не за ним, а принесла его вещи. Помнил, с каким презрением смотрел на него Джош, сплевывая себе под ноги и переходя на другую сторону, сталкиваясь случайно на улице. Эти месяцы до выпускного стали для него адом. Но всё когда-нибудь заканчивается, он блестяще сдал экзамены и был зачислен в колледж по бонусной программе. Там сразу прослыл ботаником, так как не доверял никому и ни с кем не заводил близких отношений, боясь быть осмеянным и отвергнутым. Там же позже встретил Анну, которая понимала его с полуслова и любила всей душой. Она прекрасно знала о его ориентации, но когда он, устав от одиночества и тоски по дому, сделал ей предложение — не колеблясь, сказала «да». А через год родился Джейк, и Анны не стало. И его жизнь снова превратилась бы в ад, но он стиснул зубы и пообещал себе, что справится и станет счастливым — ради сына. Дженсен тряхнул головой, прогоняя внезапный морок воспоминаний. Нет,он больше не будет об этом думать. Всё осталось в прошлом, а ему надо двигаться дальше. У него есть Джейк и Джаред. Носки, к счастью, были целы, он быстро оделся и вышел из дома, захлопнув дверь.***
В больнице было тихо, охранник кивнул ему, узнавая, и Дженсен, не дожидаясь лифта, поднялся по лестнице, перепрыгивая через ступени. С трудом унимая бешеный стук сердца, тихонько приоткрыл дверь в палату сына и замер на пороге. Джаред сидел, скрючившись в кресле возле кровати, голова его лежала на подушке Джейка, а малыш крепко сжимал в кулачке прядь его волос, другой рукой обнимая мохнатое чудище, с которым вообще не желал расставаться ни на минуту. Дженсен на цыпочках подошёл к Джареду и легко тронул его за плечо: — Джей, просыпайся, я сменю тебя. Иди поспи. Тот вскинул голову, сонно таращась, и тут же зашипев от боли: — Господи, Дженсен, твой ребёнок чуть не лишил меня скальпа. Ты точно уверен, что он не сын африканского вождя? Дженсен тихо засмеялся, прикрыв себе рот ладонью, аккуратно разжал цепкие пальчики сына, высвобождая волосы из плена. Джаред благодарно взглянул на своего спасителя и потянулся со стоном — всё тело ломило от сна в неудобной позе. — Как вы тут? — спросил Дженсен, запуская пальцы в лохматую шевелюру Джея и бережно массируя ему голову. Тот не сдержал довольного стона: — Ммммм, да у тебя волшебные пальцы, сделай так ещё, пожалуйста! — и откинул голову на спинку кресла, прикрывая глаза. — Нет, а то ты сейчас снова уснёшь, давай лучше поднимайся, умойся и езжай домой. Я выспался и могу теперь сам позаботиться о Джейке. Джаред недовольно фыркнул: — Смотрите-ка, какие мы самостоятельные! Но спорить не стал, легко вскочил с кресла, как будто и не он только что стонал, разминая затёкшие конечности. Дженсен смотрел на него с восхищением — высокий, стройный, мускулы перекатывались под обтягивающей широкие плечи футболкой. Рот внезапно наполнился слюной и по телу прошла горячая волна. Он обхватил себя руками и отошёл к окну, вдруг испугавшись своей реакции на этого парня. И вздрогнул, когда его плечи сжали сильные руки, а к спине прижалось горячее тело. Он задрожал, сам не зная — от волнения или возбуждения. А Джаред, прерывисто дыша, зашептал, почти касаясь губами уха: — Дженсен… Сейчас не место и не время, но ты представить себе не можешь, как сильно мне хочется поцеловать тебя и каких трудов мне стоит сдерживать себя в твоём присутствии. Он прихватил зубами мочку, лизнул за ухом, потом со сдавленным стоном оттолкнул от себя Дженсена и стремительно вышел из палаты.***
Следующие несколько дней прошли относительно спокойно. Джаред взял на работе неделю за свой счёт, и парни сменяли друг друга, по очереди проводя время с Джейком, развлекая его, как могли. Малыш был на редкость спокойным и добродушным и стал всеобщим любимцем отделения. Его баловали, закармливали конфетами и задаривали игрушками. Конфетами он щедро делился с папой и Джаредом, а игрушки аккуратно расставлял на подоконнике, храня верность своему любимому медведю. Но как-то вечером у мальчика внезапно поднялась температура, и его в срочном порядке увезли в реанимацию, испугавшись, что начался какой-то воспалительный процесс. Джаред приехал по звонку Данниль, дежурившей в тот день, и нашёл Дженсена совершенно невменяемым, мечущимся по палате с глазами, полными слёз. Джей сразу оценил обстановку, сгрёб Дженсена в охапку, прижал к себе и зашептал горячо и уверенно: — Прекрати, немедленно возьми себя в руки. С ним всё будет хорошо, я тебе обещаю! Дженсен поднял на него совершенно безумные глаза и пробормотал: — Джей, ты был не прав, нельзя позволять себе слабость. Надо быть сильным. Мои слёзы ему не помогли. — Господи, глупый, о чём ты говоришь?! Но и не они стали причиной того, что произошло. Зачем ты винишь себя? — Я виноват, я забыл о нём, подумал, что могу немного расслабиться, раз в жизни сделать то, что хочется мне. Но это неправильно. Так нельзя. Джаред с силой встряхнул его и заорал: — Ты не забыл о нём. Ты просто позволил и мне разделить с тобой заботу о сыне. И я справлялся не хуже тебя. Я, как и ты, не спал ночами, был с ним и с тобой. Не смей так говорить! Не смей отталкивать меня! Дженсен закрыл лицо руками и опустился в кресло. — Джаред, что мне делать? Если он умрёт — я не переживу. Как мне жить потом с этим? У меня никого нет на всём белом свете. Только он. И теперь ты… Джаред опустился перед ним на колени, отнял руки от лица и поцеловал сначала одну, потом другую ладонь. — Дженсен, он не умрёт. Он сильный мальчик, а в этой больнице лучшие врачи. Мы справимся. Все вместе. Я же с тобой. Я никуда не ухожу и никогда тебя не оставлю. Ни тебя, ни Джейка. Вы нужны мне. Оба. Дженсен, внимательно глядя Джареду в глаза, как будто решая для себя самую сложную и важную задачу в жизни, вдруг подался вперёд и, обхватив его голову горячими ладонями, впился в губы поцелуем. Джаред охнул, опешив от неожиданности, а Дженсен, с трудом оторвавшись, зашептал срывающимся от волнения голосом: — Прости меня, прости, пожалуйста. Сам не знаю, что говорю. Просто я так испугался за него. Я не отталкиваю тебя. Не смогу без тебя уже… Ты такой… ты столько значишь для меня. Я не знаю, как это произошло, я думал, что никогда больше не смогу никого полюбить… Джаред задохнулся, когда до него дошёл смысл последней фразы, он вскочил на ноги и вздёрнул Дженсена за собой, собираясь столько всего сказать ему, но распахнулась дверь, и в комнату влетела запыхавшаяся Данниль. — Вот они, голубки, а я бегаю их везде ищу. Дуйте быстро на пятый этаж, вас дежурный врач вызывает. Дженсен ломанулся из палаты, но Данниль схватила его за руку: — Обоих! — Что? — Дженсен непонимающе хлопал глазами, соображая с трудом после пережитого стресса. — Господи, что непонятного? — закатила глаза Данниль. — Врач сказал: «Пригласи ко мне этих ненормальных папашек». — Чего это мы ненормальные? — возмутился Джаред, никак не среагировав на «папашек». — А то скажешь нормальные? Да ни одна мамочка не носится так со своим дитём, как вы носитесь с Джейком. Как две курицы. — Сама ты курица, — обиделся Дженсен и, схватив Джареда за руку, потащил за собой по коридору на лестницу. Через минуту, запыхавшиеся, они стояли в кабинете врача и, потупив взоры, слушали его гневную тираду о том, что их парень неведомо где и от кого подхватил инфекцию, но он-де догадывается, кто мог её принести. И чтобы оба они немедленно отправлялись домой и не мозолили тут всем глаза. Потому что мальчик проведёт несколько дней в инфекционном отделении, и ни за какие сокровища на свете их туда никто не пропустит. Когда они спустились обратно и зашли в палату, там сидела Данниль, и всегда смеющиеся глаза её метали молнии. Она выговорила им за то, что из-за них её, наверное, лишат премии, и буквально пинками вытолкала из отделения, велев охраннику проследить, чтобы «эти двое обязательно покинули территорию больницы в течение ближайших десяти минут». Тот лишь развёл руками, сказав, что спорить со взбесившейся фурией ему не хочется, и, ухмыляясь, проводил до ворот. Машина медленно вырулила с больничной парковки и внезапно остановилась. Дженсен посмотрел вопросительно. — Что?! — окрысился Джаред. — Представь себе, я тоже умею паниковать. И у меня дрожат руки. Так, блядь, дрожат, что я не могу вести машину. Дженсен молча смотрел на него какое-то время, а потом ткнулся лицом в колени, и плечи его заходили ходуном. — Господи, Джен, ну прости меня, я тоже человек, сорвался. Только не плачь, не надо! Он схватил Дженсена за плечи и с силой приподнял, разворачивая к себе. И остолбенел. Тот и не думал плакать — он ржал. Хохотал как безумный, беззвучно, сотрясаясь всем телом. Вот теперь уже Джаред перепугался не на шутку. Он прижал Дженсена к себе и принялся покачивать, успокаивая и похлопывая по спине. А тот трясся и трясся и что-то бормотал Джареду в шею. — Что, Джен, что ты говоришь? Я не понимаю. — Курицы… — наконец разобрал он, — мы с тобой. Две курицы. И Джареда тоже прорвало. Они хохотали вместе, уткнувшись друг в друга лбами. И им было плевать, как это выглядит со стороны. Плевать на охранника, который курил на крыльце и подозрительно косился в их сторону. С трудом успокоившись, они вывалились из машины и побрели по освещенной фонарями улице, сталкиваясь плечами и бёдрами. — Ко мне? — не сомневаясь в ответе, для проформы спросил Джаред. Дженсен, смущённо улыбаясь, кивнул.***
В подъезде Джей сунул ключи в руки Дженсена и на вздёрнутую бровь только мотнул головой и протянул тому под нос дрожащие руки. Дженсен усмехнулся: — Не отпустило? — Отпустит с тобой, как же… — Джаред нервно сглотнул и кивнул на лифт. Как и кто открыл двери в квартиру — ни один из них не мог потом вспомнить. В прихожую ввалились, жарко целуясь, и чуть не рухнули на пол, зацепившись за порог, но не в состоянии оторваться друг от друга. — Боже, Джен, твои губы, боже… — Джаред задыхался, но каким-то совершенно немыслимым образом умудрился взять себя в руки и, с трудом отодрав от себя судорожно цеплявшегося за его плечи Дженсена, развернул его и подтолкнул в сторону ванной. — Марш в душ, я после тебя. Дженсен… Я хочу, чтобы у нас всё было… не знаю. Это же первый раз. Я хочу его помнить. Дженсен нервно рассмеялся и скрылся в ванной. Когда Джаред вошёл в спальню с полотенцем на бёдрах, ему показалось, что Дженсен уснул, не дождавшись его. Джей вздохнул, но решил не будить его, понимая, сколько на парня сегодня свалилось треволнений. Осторожно прилёг рядом, забираясь под одеяло, поворочался, устраиваясь возле оказавшегося неожиданно горячим как печка Дженсена и аккуратно положил ладонь тому на живот. И вздрогнул, когда её тут же накрыла чужая ладонь, переплетая пальцы. — Не спишь… — Ждал тебя. Дженсен развернулся к нему лицом, уткнулся в грудь носом и жарко задышал. Джаред мелко задрожал, возбуждение накрыло как цунами. Он прижал к себе желанное тело, жадно шаря по нему руками, и зашептал горячечно: — Не могу больше, Джен, сил нет, так хочу тебя! Скажи, как ты хочешь? — Джаред, я, наверное, должен сказать. Я ни разу… Ну, ты понимаешь?.. Джаред отпрянул и уставился на него, непонимающе хлопая глазами. — Н-не… я не… Ты… что? Ты с семнадцати лет знаешь, что гей, и ни разу не попробовал?! Ни сверху, ни снизу? Дженсен попытался отвернуться, а когда Джаред не дал ему это сделать — привычно спрятал лицо в ладони. — Джен, не делай так. Посмотри на меня. Не прячься, поговори со мной. Пожалуйста. — Не о чем говорить… — Нет. Есть о чём. Как так получилось? — Не знаю, Джаред, не мучай меня. Просто случай не представился. — Боже… малыш. Иди сюда. Он притянул к себе Дженсена, аккуратно убирая руки от лица и заглядывая в глаза. — Дженсен. Ты невероятный просто. Я не знаю, за какие заслуги мне судьба сделала такой подарок, но уверяю тебя — я оценил это по достоинству. Ты самый удивительный человек, которого я встречал в своей жизни. Обещаю тебе, я буду очень нежен и не сделаю ничего, что ты не захочешь. И он осторожно поцеловал такие желанные губы. Дженсен, несмотря ни на что, оказался удивительно отзывчивым и горячим, отвечал хоть и неумело, но с жаром. Пыхтел как паровоз, кусался, тёрся о бедро стоящим колом членом и в конце концов чуть не свёл Джареда с ума. Когда кислорода стало катастрофически не хватать, Джей аккуратно отстранился и прошептал: — Джен, боже, что ты творишь? Подожди, не могу больше… Уложил раскрасневшегося Дженсена на спину и, навалившись сверху, заглянул в совершенно шальные, чуть косящие глаза: — Джен, можно мне?.. Ты позволишь? Тот замотал головой по подушке, задышал часто, прерывисто: — Нет! Да! Джаред, сделай уже что-нибудь! — и застонал так, что у Джея все волоски на теле встали дыбом. Он огладил покрытый бисеринками пота плоский живот, медленно спустившись к паху. Провёл рукой по члену несколько раз, удовлетворённо сцеловывая с пересохших губ глухие стоны, и коснулся входа. Дженсен дёрнулся всем телом, но не отстранился, а наоборот, подался навстречу длинным пальцам Джареда, резко насаживаясь, и вскрикнул от боли. — Тише, тише, куда ты, дурачок? Не спеши. Я сам. Сам. Просто расслабься. Джаред сполз ниже, ткнулся носом в мягкие рыжеватые завитки и вдохнул знакомый аромат. — Ммммм, как вкусно ты пахнешь моим апельсиновым гелем! — Господи, Джей, ты не мог бы заткнуться, — прошипел Дженсен, но тут же вскинулся и взвыл, когда Джей вобрал его член сразу до самого основания. Чад когда-то называл Джареда богом минета и был не далёк от истины. Дженсен извивался, метался по постели, цеплялся пальцами за простыню, подкидывал бёдра и тоненько скулил. — Джей, не могу больше. Не могу, я сейчас… Джаред выпустил член изо рта, прошёлся языком по всей длине, лизнул головку, прошептал: — Давай же, ну… Заглотил снова, пропуская максимально глубоко, застонал, вибрируя горлом. Дженсен вскрикнул и излился в него горячими чуть горьковатыми струями, содрогаясь всем телом. Джаред не дал ему ни минуты передышки, проглотил всё, вылизал пах, вздёрнул его кверху, закидывая ноги себе на плечи, и припал ртом к входу, проталкивая в сжавшееся колечко мышц горячий язык. Дженсен вскинулся, задёргался, уходя от прикосновений, но Джаред держал крепко, да и сил после бурного оргазма у Дженсена было чуть. Через мгновение он расслабился и распластался по постели, обессиленно раскинув руки в стороны. А ещё через пару минут бесстыжих горячих ласк его красивый гладкий член дёрнулся и снова начал наливаться желанием. Он протянул руку, но Джаред заметил и убрал её: — Не надо, давай без рук. И ухмыльнулся, увидев вздёрнутые в удивлении брови. — Ты не представляешь, сколько всего я хочу с тобой сделать. Какой же ты сладкий. Боже, поверить не могу, что я буду у тебя первым… Джаред, не переставая вылизывать анус, осторожно протолкнул туда один палец, медленно водя по кругу, оглаживая гладкие стенки. — Такой узкий, нетронутый. Только мой. Дженсен затрясся, стыдливо закрывая лицо руками: — Господи, Джей, ты когда-нибудь затыкаешься?! Твой язык молотит без остановки — О, уверяю тебя, ты будешь удивлён, узнав, на что способен мой язык, солнце моё! — расхохотался Джаред, не забывая двигать пальцами. Нащупал внутри маленький бугорок и слегка помассировал его. Дженсен распахнул глаза и застонал: — Что… Что это было? — Простата, малыш. — Пожалуйста, сделай так ещё… Когда внутри легко помещалось уже три пальца, Джаред вынул их, не обращая внимания на разочарованный стон, и похлопал Дженсена по ягодице. — Перевернись, первый раз лучше так. Я не хочу делать тебе больно. Дженсен, уже совершенно невменяемый, послушно перевернулся, вставая на четвереньки и бесстыдно выпятил зад. Джаред застонал от этой картины, слегка нажал Дженсену на поясницу, заставляя сильнее прогнуться, вылил себе на член полтюбика смазки, покружил головкой возле входа и протолкнулся на пару дюймов. Дженсен дёрнулся и захлебнулся воздухом. — Господи, господи, Джей… Какой огромный. Я не могу, не могу… — Тшшшш, — Джаред погладил его по спине. — Дыши. Расслабься, малыш. Пожалуйста, пусти меня. Дженсен задышал поверхностно и часто и через какое-то время расслабился. Джаред медленно проталкивался в горячую тугую глубину, покрывая поцелуями веснушчатую спину и плечи, слегка покусывая нежную кожу, не тронутую загаром, и шептал всякие нежные глупости. Ненадолго замер, войдя почти полностью и осторожно задвигался, наслаждаясь тихими стонами дрожавшего в его руках Дженсена. Через какое-то время, внимательно наблюдая за реакцией и замечая малейшие изменения, кажется, нашёл правильный угол и отпустил себя наконец, вколачиваясь в податливое, совершенно расслабленное тело, дурея от этой покорности и безграничного доверия. Надолго его не хватило — заорал, кончая, изливался бурно, много и долго, обессиленный упал на постель, притягивая к себе Дженсена. Потянулся к его члену и удивлённо охнул, почувствовав на пальцах липкую влагу. — Я уже, — прошептал Дженсен, улёгся, положив голову Джареду на плечо, и через минуту они отключились оба, совершенно измученные переживаниями и сумасшедшим секс-марафоном. Утром марафон продолжился в душе, где они едва не сорвали кран. Дженсен с удовольствием целовался, подставлялся под ласки, но к заднице Джареда не подпускал, кряхтел, морщился, демонстрировал странную утиную походку и сурово хмурил брови. Джаред хохотал, дразнил его, поздравлял с первой брачной ночью и потерей девственности. Дженсен матерился сквозь зубы, называл Джея озабоченным монстром, клялся, что никогда больше не позволит засунуть в себя эту «бейсбольную биту», но тут же смеялся, лез целоваться, оставляя на смуглой коже багровые засосы и выглядел вполне довольным жизнью. Пообедали они в больничной столовой, воспользовавшись тем, что ночной охранник сменился, а новый не знал об их изгнании. Попытались прорваться в инфекционное, но были с позором и матюками выдворены дежурным доктором. Устроили представление на больничном дворе для хохотавшего на подоконнике пятого этажа Джейка, и лишь после того как главврач лично вышел к ним и пообещал вызвать полицию, если они сейчас же не уберутся, сели наконец в машину Джея и отправились домой. Джаред остановился на светофоре и с улыбкой смотрел на сияющего Дженсена, который, прикрыв глаза,тихо подпевал какой-то глупой попсовой песенке, что последние недели сутками крутили по радио. И думал о его маленьком сыне, благодаря редкой группе крови которого они так неожиданно встретились и обрели свое счастье. Думал о том, как познакомит своих любимых мальчиков с родителями, и как родители полюбят их так же сильно, как сам Джаред, потому что не полюбить Дженсена казалось просто невозможным. И как он окружит его заботой и вниманием, и когда-нибудь Дженсен тоже полюбит его. Джаред вздрогнул, очнувшись, понимая вдруг, что Дженсен внимательно и не моргая смотрит на него. — Я произнёс это вслух? Дженсен кивнул, улыбнувшись. И, дотронувшись ладонью до небритой джаредовой щеки, тихо сказал: — Глупый. И слепой. Я влюбился в первый же день, когда увидел тебя в больнице. Возле лифта… FIN