Feels like love

      Свет софитов, болезненно громкий смех публики. Отравляет, но приятно. Парни-импровизаторы умело пробирались в самые дальние уголки мозга, выуживая странные, порой нелепые, слова и звуки. Но не все. В голове у Антона можно было услышать лишь мат, и то не особо разнообразный. Чего уж говорить об идее вычислить треклятую букву. Воля хреначил шокером не по-детски. Прощай, нервная система.       Чем больше шкаф, тем громче падает       Антон уже исключительно на рефлексах и инстинктах держался на ногах, хотя те его нещадно подводили, то и дело разъезжаясь, как у новорождённого оленёнка. Однозначно не лучший его день. Арсений, поначалу радовавшийся миновавшей его участи, под конец импровизации откровенно переживал. Камеры могут скрыть истину, но мужчина видел своими глазами, как, мягко говоря, некомфортно было его коллеге. Не выдержав, он подошёл к ведущему. — Паш, это уже не смешно, они могут травмироваться, давай он будет говорить, а током будут бить меня? Ему уже хватит. — Пусть страдает, вернись на место, — Воля ухмыляется, продолжая следить за действием на сцене, и кивает съёмочной группе, мол, вырезайте эту истеричку из эфира.       Этого Антон не видел, тщетно пытаясь говорить хоть что-то в тему, роняя вещи и падая следом. В конце концов, гравитация, именно та, что «бессердечная сука», познакомила локти и ладони парня с осколками бутылок, бокалов и другого псевдореквизита, который причинял вполне реальный ущерб здоровью. Что ж, улыбаемся и машем, как говорится. Павел Воля, в свою очередь, мог ощутить звонкую мысленную пощёчину и «ну я же говорил» от юмориста с никогда не спящим синдромом рыцаря, защищающего всех и вся.       Конец съёмок. Гримерка. Внутренний голос Попова требовал, чтобы его хозяин помог другу. Ну как тут отказать? — Эй, ты в порядке? — джентльмены обычно стучат, но кому оно надо в такое неспокойное время. — Привет, всё в норме, пара синяков, — Антон улыбается, почти убедительно, но прячет руку за спиной. — Позволишь посмотреть? Без лишних слов Шастун протянул пострадавшую конечность вперёд, доверяясь мужчине. Несколько маленьких кровоточащих царапин на ладони, не смертельно. — Там могут быть осколки стекла, — Арсений полез в сумку. — Это что за? — Всего лишь аптечка из машины, не ссы. И Антон позволил обработать ссадины, несмотря на неловкость ситуации. — Прямо так больно было? — Да капец, Воля, сука, раз в десять чаще меня бил, ещё и дольше, почему вы так спокойно переносите ток? — парень шипел на «врача», но продолжал смеяться. — Потому что ты дрыщ, — глаза Антона непроизвольно округлились. — Меняй. — Потому что ты тощий, — Арсений поддержал игру, параллельно перебинтовывая ладонь. — Меняй, — протянул Шастун, с вызовом глядя на друга. — Потому что ты… заскорузлый!       Парни дружно залились смехом, забывая обо всех неприятностях. Педантично наложенный бинт ничуть не мешал, а когда Арсений, закончив, отпустил руку Антона, тот даже на мгновение расстроился. — Спасибо, эм, большое… не дал умереть от потери крови, — Шастун смущённо улыбался, всем своим видом выдавая своё отношение к нахождению один на один с мужчиной. Арсений понимающе отошёл, складывая содержимое аптечки в сумку. Джентльмен остаётся джентльменом до конца. — Тебя довезти? — Не нужно, я на метро, тут недалеко, да и… — Меняй, — Попов нашёл идеальную фишку, как поставить в тупик растерянных людей. — Я серьёзно, Сень, всё нормально, — на щеках парня проступил лёгкий румянец, ему хотелось незамедлительно обмотаться бинтом целиком и уползти в свой саркофаг на другом конце Москвы. — Меняй. Добрый взгляд блестящих глаз подкупает. Именно взгляд, самовнушение никто не отменял. — Ладно, поехали, но я буду скорости переключать.