Кривая нежность

      У Ханбина острые колени. К ним хочется прикоснуться так невесомо, чтоб наверняка не сломать мощной хваткой. Ведь с его тонкими ногами, острыми коленками и изящным юношеским тельцем он кажется слишком хрупким, и это нравится Чживону. А еще ему нравится, как из разодранных джинсов выглядывает белоснежной красотой колено, заигрывая с ним. Он глубоко вдыхает и приказывает себе мысленно: «Не вестись!». Это всего лишь коленка. Красивая…       Вечер. Большая комната.       На Ханбине безразмерная майка, в которую еще один влез бы, и шорты, тоже свободные, до колена, задираются и спадают к паху, когда сгибаются ноги. Он мирно отдыхает на своей личной кровати по имени Ким Чживон. Кровать у него универсальная, плечо вместо подушки, а рельефный широкий торс будто качает его, когда вздымается и опускается, приглашая покой в лидерский разум. Мысли испаряются и наступает уютная тишина. У Бобби мускулистые бедра, на которые можно положить руки, словно в кресле, и мять подушечками пальцев гладкую кожу его ног. Бобби это нравится. Нравится, когда тонкие длинные пальцы Ханбина рисуют какие-то бессмысленные рисунки на его боках, вызывая приятные волны по всему телу.       Лидеру не нужно одеяло, чтоб укутаться, когда есть сильные руки Бобби, которые обнимают его нежно. Его пальцы усердно чертят тонкие чернильные линии татуировки, которая несет в себе тайну их любви, на оголенном участке кожи, спрятанном за толстой лямкой майки. Бобби может с закрытыми глазами точно обвести тату Ханбина, хоть пальцами, хоть кончиком носа, хоть языка. Особенно с помощью последнего нравится ему больше. Ханбину тоже. Это возбуждает. Они оба хорошо помнят, как Бобби медленно целовал каждый миллиметр и скользил языком, начиная с «N» и заканчивая на «m». Это у них типа прелюдии.       Они вроде как смотрят «Титаник» в честь Лео, который наконец-то получил гребаный Оскар и послал весь мир на хуй. Мужик!       Их история любви одновременно и похожа, и нет на любовь Роуз и Джека. Можно было бы сказать, что Уайджи, как Титаник, огромный и могущественный, а Ханбин как Роуз, красивая и элегантная, из состоятельной семьи, в то время, как Чживон — свободный и везучий, идущий вперед за мечтой, игнорируя законы и принципы, и, как банально это не звучит, из бедной семьи. Что жизнерадостный Бобби врывается в душу правильного Ханбина и ломает его всем собой. Что Джек рисует красоту, а Бобби пишет.       Но нет!       Ханбин не Роуз, и Бобби не Джек.       Ханбин — это Титаник, красивый и манящий, а Бобби — айсберг, опасный и обманчивый. Его не было, а теперь есть, и противостоять ему невозможно, пройти минуя — тоже нет.       Для обоих произошло разрушительное столкновение. Они потеряли себя, но обрели друг друга. Они не ушли на дно, как знаменитый корабль, а тонут в глубине чувств. Каждую секунду.       Это либо судьба, либо совпадение, потому что подушечки пальцев Чживона идеально помещаются в неглубокие впадины лидерского колена. Он нажимает любя, но хочет большего. Хочется сжать в крепкой хватке. Да так, чтоб остались багровые следы и ощущалась боль, чтобы увидеть, как недовольно морщится переносица и дергаются губы лидера, а потом загладить погрешности медленным поглаживанием правого бедра. Его пальцы плавно скользят по теплой белоснежной коже, останавливаясь ближе к паху, где очень жарко, предвкушая секунду и опять уползая к искушающей коленке.       Ханбин со всей любовью ненавидит его в такие моменты.       На экране ноутбука Роуз пытается спрыгнуть в океан, и это вызывает дурацкую улыбку на лицах парней. Казалось бы, чего такого ебательного в происходящем, когда такая прекрасная девушка пытается покончить жизнь самоубийством.       В прошлом году, когда они катались на катере родственников Чжинхвана в Чеджу, Бобби предложил Ханбину поиграть в Титаник. Рыбацкий катер, конечно, не огромный лайнер, но широкая улыбка и неловко висящие в воздухе руки Чживона сподвигли Ханбина раскинуть руки по обе стороны и подставить лицо и грудь ветру. Его черные волнистые волосы беспорядочно ерошились, глаза слезились, но надежные руки, крепко сцепленные на талии, и мерно сопящее дыхание за затылком немного превратили происходящее в романтику.       Бобби неинтересен фильм — его влечет к Ханбину, который благоухает ароматом полевых цветов и счастьем. Чживон носом зарывается в его волосы и глубоко вдыхает, а потом целует за ушком и утыкается туда носом, потому что запах любимого чувствуется здесь сильнее, чем в других его частях тела, а потом кончиком носа ведет по выбритому виску и целует так, что губы едва касаются. Ханбину нравится. Он перемещает правую ладонь на шею Бобби и пальцами скользит по острой линии челюсти, ловя кайф оттого, как тот ласкает его лицо пылающим дыханием. Он тянется за поцелуем и получает его, а потом улыбается в губы.       Опять эта кривая нежность Бобби.