Я свободен!

      Быстрее… Быстрее… Быстрее…       Сердце бьется в горле, легкие горят от нехватки воздуха. Ноги уже дрожат, вот-вот, и я заторможу носом о землю. Но останавливаться нельзя. Ещё немного! Я смогу! Раз-два-три… раз-два-три… раз-два-три… Бегу на автомате, уже не думая. Остановлюсь — смерть, замедлю бег — смерть. Единственный шанс выжить — бежать вперед.       – Вон он! Держи его! Он не должен уйти! — Быстрее! Приходить запоздалое сожаление от содеянного. Но это… справедливость? Да, это она. Он заслужил это. Поле того, что он сделал, он больше не должен был жить.       Сестра, прости меня. Я не уберег. Не спас. Не увидел вовремя, как гаснут твои яркие глаза, улыбка всё реже появляется на губах, а на теле внезапно стали появляться синяки. Ты говорила, что всё в порядке, всё хорошо, просто ты упала. Но «падать» ты стала слишком часто. А потом… тебе стало плохо за завтраком. Тошнота. Грустная улыбка и ответ на обеспокоенный взгляд — «съела что-то».       Говорят, перед смертью вся жизнь проноситься пред глазами? Это не так. Не у всех. У каждого своя смерть. Кто-то умирает на кровати в окружении родственников, кто-то — на больничной койке в одиночестве; к кому-то смерть приходить внезапно, кто-то давно ждал её. Но одно всегда остается неизменным — Она не оставляет живых.       Сначала Она пришла к тебе. Я слышал твои крики. Рванулся, тебя не было в комнате. Быстро-быстро, на крик. Подбегаю к покоям господина. Твои крики и стоны. Сердце сжимается ещё сильнее. Стучу, как бешеный, в резные двери, затем вспышка, они разлетаются в стороны. Боги… Сын господина лежит на кровати, его бедра ритмично двигаются, а под ним… ты. Слезы боли и бессилия начинают литься из глаз. Я слышу, как сквозь стекло, он кричит: «шлюха», «ублюдок». Всё становиться на свои места. Синяки. Ссадины. Потухший взгляд некогда лучезарных, ярких глаз цвета молодой зелени, доставшийся нам от отца. Тошнота по утрам. Сестра… почему не сказала? Почему молчала так долго? Ведь мы с тобой — одни в этом мире.       Сквозь слезы вижу высокий темный силуэт, склонившийся над кроватью. Не могу терпеть. Руки как будто объяты огнем, боль невыносима, но мне плевать. Подбегаю к кровати и одним движением отшвыриваю эту мразь от тебя, мимолетом замечая испуганные глаза и вмиг пожелтевшую кожу. Руки горят до сих пор. Подхожу к тебе, у тебя в глазах слезы, на лице — выражение скорби и … облегчения. Я чувствую, как ты уходишь. Глаза, такие же, которые я привык видеть каждый день в зеркале, смотрят на меня, не видя. Ты начинаешь улыбаться… Губы еле шевелятся… — Люблю тебя. — ловлю последний вздох и … реву. Как зверь. Слезы застилают твое лицо, ничего не вижу, лишь пытаюсь прикоснуться и чувствую, как под моими руками твое тело начинает рассыпаться. Сквозь слезы вижу яркий свет, и краем глаза замечаю легкую печальную улыбку на губах существа, что стояло рядом.       Потом, как во сне, вижу кровать, залитую кровью. В трех метрах от нее лежит труп господина. В том, что это труп, сомнений нет: пожелтевшая кожа, седые волосы, стеклянные глаза. Вторым, к кому пришла смерть, был он.       Третьим буду я. Нельзя останавливаться. Ещё немного, и будет обрыв, на который мы так любили приходить с сестрой. Если меня поймают, то меня ждет участь либо раба, либо корма для животных. Убийство господина слугой карается жестоко. Я хочу умереть свободным. Всегда, когда я приходил сюда один или с сестрой, я вставал на самый край и представлял, как я сейчас сделаю шаг вперед и взмываю вверх, как птица. Сегодня у меня есть шанс воплотить мечту в реальность. Последняя мечта.       – Там обрыв! Догнать его! — орут позади. Поздно. Я свободен!       Не задумываясь, делаю последнее усилие и взлетаю над пропастью. Невероятное ощущение полёта и легкости. Ощущение свободы.