Ты только представь

Юнги серьезен почти всегда. У него важная ответственная работа, сложившийся имидж и стабильная клиентская база. Начальство отзывается о нем, как об отличном работнике, который всегда все делает идеально и не допускает никаких промахов. Юнги оценивает себя, как скучного мужчину, который с головой погряз в бесцветной реальности. В один из своих редких выходных он, наконец, решает оставить такой надоевший ему серый костюм на вешалке и сделать что-нибудь в корне необычное. Он зашнуровывает старенькие конверсы, вместо привычных дорогих туфель, и одергивает на себе куртку, которая стала вдруг велика, потому что он, видимо, за последнее время немного похудел. Идея кажется глупой и абсолютно лишенной смысла, когда Юнги стоит посреди парка аттракционов и с сомнением смотрит на колесо обозрения. В этой одежде и с взлохмаченными светло-рыжими волосами он выглядит как подросток, но, смотря на толпу школьников, снующих туда-сюда, чувствует себя невыносимо старым. Юнги оценивает свой внезапный утренний порыв как абсурдную шутку разума, неуклюже трясет головой, приводя мысли в порядок, и логично решает, что сейчас, черт возьми, всего пол одиннадцатого утра и, несомненно, будет лучше скорее вернуться домой и хорошенько поспать. Он медленно отступает, глядя на аттракцион, а потом с сожалением отводит взгляд, резко разворачивается и тут же в кого-то врезается. Первое, что он видит – расплывшееся ярким пятном на асфальте мороженое, а следом – необъятно широкие черные штаны. Чтобы увидеть все остальное, Юнги приходится поднять голову. - Простите, - бормочет он растерянно, смотрит на лицо и видит укоризненный взгляд. - Чего же ты такой неаккуратный? – печально произносит парень, которому на вид лет двадцать. Но, в любом случае, он выглядит очень странно в своем розовом свитшоте, будто ножом порезанном в нескольких местах. – Я его на последние деньги себе купил. Юнги отвлекается от размышлений, понимает, что речь идет об упавшем мороженом, и уже собирается доставать бумажник, как парень вдруг широко улыбается, почти по-отечески хлопает его по плечу и смеется: - Да не переживай так, это ведь мелочь. Вот представь, что было бы, если бы упал, к примеру, мой мобильник. Юнги смысла не улавливает, потому что, с какой стати ему пытаться представлять то, чего не было, нет и не будет, он надеется, никогда. Зато ему почти смешно от того, что его, кажется, приняли за младшего. - Но тебе просто так все равно не отвертеться, - хитро щурится парень, крепко хватает его за запястье и куда-то тащит. - Прокатишься со мной на колесе обозрения, составишь компанию. Юнги как-то отстраненно думает, что, наверное, или спятил, или действительно стареет, когда безвольно следует за новым знакомым незнакомцем, слушая рассказ о том, что тот купил на последние деньги мороженое какой-то малышне, а те взамен радостно отдали несколько билетиков на аттракционы. - Почему? – вдруг интересуется Юнги и тут же закусывает губу, потому что в разговор втягиваться он совсем не планировал. - Как почему? – пожимает плечами незнакомец, отдав билеты и таща за собой Юнги в кабинку, - Они почти плакали, потому что у них не было денег. А у меня были. - Идиот, - бурчит Юнги. Они садятся напротив друг друга, и теперь незнакомца можно смело рассматривать, сколько хочется. А хочется, почему-то, сильно. Юнги смотрит на чужую длинную челку, которая лезет в глаза, на серьги в ушах, на закушенную губу и на смуглую кожу в противовес его светлой. Как только они начинают подниматься, парень с интересом припадает к окну, но, почувствовав на себе пристальный взгляд, поворачивается и широко улыбается. - А ты не сильно разговорчивый, - тот ласково треплет Юнги по волосам, - Тебя как зовут-то? Я Тэхен. Юнги усмехается, но чужую руку не скидывает. - Мин Юнги. И я старше тебя лет на пять как минимум. Тэхен округляет глаза и зависает с открытым ртом. - А сколько тебе? - Двадцать семь. - Да ладно! – орет Тэхен и подвигается ближе. - А выглядишь на семнадцать. Юнги морщится, потому что шумно. Шумно, но не бесит. - Ну как же так, - тот потрясенно качает головой. - Я думал, что хоть кто-то будет меня называть хёном. Но мне только двадцать три. Значит, хён здесь ты. Юнги только хмыкает, потому что не знает, как на это реагировать. Тэхен же совсем не выглядит расстроенным, он уже вертит головой по сторонам, ерзает и не может дождаться, когда они будут в наивысшей точке. Почему-то прикосновение тэхеновой руки, что трепала волосы несколько минут назад, чувствуется до сих пор. Юнги думает, что уже давно никто не позволяет себе вытворять с ним ничего подобного, а официальный тон и скупые рукопожатия всегда сухи и уже в печенках сидят. Мысль о том, что он хотел бы почувствовать нечто подобное еще раз, мелькает как раз в ту секунду, когда Тэхен снова прилипает к окошку. - Смотри, смотри! – восторженно зовет тот. - Здесь же все, как на ладони! Тэхен широко открывает глаза и трет стекло рукавом, потому что оно запотевает от горячего и частого дыхания. Звуки оживленного парка развлечений внезапно куда-то исчезают, а пространство вокруг сужается лишь до границ их кабинки, где только Тэхен, Юнги и что-то непонятное в воздухе между ними. Наверное, все это потому, что Юнги давно не выбирался отдохнуть куда-то за пределы своей квартиры. - А представляешь, что было бы, если бы мы умели летать? Все это… И мир вокруг… Юнги бы сейчас сказал что-то вроде «дурак, люди не летают, их тело для такого не предназначено» или еще что-то более колкое и грубое, чтобы навсегда сбить спесь с этого наивного идиота. Но Тэхен сидит прямо перед ним и смотрит на него горящими глазами, будто в душу или еще глубже. Его ресницы кажутся совсем светлыми на солнце. Он подвигается немного ближе и касается ладони Юнги. - Ты бы полетал со мной? Вдвоем бы было намного лучше. Представляешь, сколько бы всего мы увидели? Тэхен улыбается совсем мечтательно и беспечно, а Юнги заторможено кивает. Он не может оторвать взгляда и почему-то забывает обо всех колкостях. А еще чувствует, как чужая рука крепче сжимает его пальцы. В таком непонятном состоянии Юнги продолжает пребывать весь день, пока Тэхен, безостановочно тараторя что-то про облака, полет и небо, таскает его по аттракционам. А когда билетики кончаются, тот, долго не думая, поворачивает в сторону парка, где «обязательно будет пруд с утками, которых можно покормить». Юнги и сам не замечает, как спускает деньги на уже третий по счету батон. Мысленно он пытается прийти хоть к какому-нибудь логическому заключению и понять, почему он еще не сидит дома, а торчит здесь и заворожено пялится на то, как этот глупый ребенок орет и размахивает крошками во все стороны. Уткам все это дело дико нравится, и они окружают Тэхена, явно не собираясь отходить от него ни на шаг. Юнги не собирается тоже. У Тэхена улыбка на все лицо и рваная кофта. А у Юнги мозг переворачивается и кеды промокли. На улице темнеет, когда он наконец собирается с духом, чтобы пойти домой. И как-то так получается, что Тэхен идет за ним, жуя остатки батона, с набитым ртом утверждая, что такого вкусного он не ел еще никогда. Юнги только чудом понимает, о чем идет речь, отмахивается от угощения и, впервые за долгое время, широко улыбается. Тэхен внезапно замирает и взволнованно переступает с ноги на ногу, когда они доходят до нужного подъезда. Юнги тоже стоит и мнется, как мальчишка, стараясь отогнать мысли о том, что все это очень похоже на первое свидание. В свете фонарей Тэхен кажется каким-то ненастоящим,и Юнги очень хочется его сфотографировать, чтобы осталось хоть что-то в доказательство, что такие нереальные, абсолютно неприспособленные к жизни люди действительно существуют. Тэхен бормочет что-то про то, что очень хорошо провел время, и пытается за что-то отблагодарить. Он торопится, глотает окончания слов, и Юнги подается немного вперед, чтобы понять хоть что-то или хотя бы заглянуть тому в лицо. Юнги точно не ожидает, что Тэхен вдруг решит заключить его в свои почти медвежьи объятия. И уж точно не ожидает, что тот вдруг прижмется к его губам своими. Тэхен не дает ни малейшей возможности пошевелиться, прижимает к себе крепко, и отчаянно целует, будто в последний раз. Юнги вдруг понимает, что, вообще-то, так и есть, плюет на все и целует в ответ. Сейчас он чувствует себя не скучным взрослым мужчиной, а совсем молодым мальчишкой, маленьким и по-глупому влюбленным. А еще чувствует что-то неуловимое с запахом солнечного лета, зеленой травы в парке и мягкого свежего хлеба. ** Когда жизнь возвращается в привычное русло, Тэхен снова врывается в серые спокойные будни в качестве нового практиканта на месте работы Юнги. И видеть этого парня с серьезным лицом, в костюме и с галстуком на шее настолько неожиданно, что Юнги чуть не роняет из рук папку с документами. - Юнги-хён? – выпаливает Тэхен прежде, чем успевает подумать. - Вы что, знакомы? – инструктор отдела кадров смотрит так внимательно, что Юнги подавляет желание втянуть голову в плечи. - Нет. - Нет? – переспрашивает Тэхен, удивленно хлопая глазами. - Ну, - начинает Юнги, - не то, чтобы… - Ладно, это неважно, - инструктор поправляет очки на носу, - он был направлен в ваш отдел, и, надеюсь, принесет не слишком много хлопот. Юнги кланяется, желая хорошей работы, но, как только за мужчиной захлопывается дверь, поворачивается к Тэхену. Ну посмотрим. То, что практикант из Ким Тэхена абсолютно никакой – становится ясно почти сразу. Он лажает с завидной регулярностью – не крупно, а так, слегка – часто отвлекается и путает бумаги. А еще путает привычный и логичный порядок мыслей в голове Юнги, когда игриво смотрит и закусывает губу. И Юнги не выдерживает. - Как? - Университет, - пожимает плечами тот, ослабляет узел галстука и широко улыбается. И сразу становится таким, каким Юнги его и запомнил с последней встречи. - И, значит, это все случайность? - Ага. - Ничего у нас с тобой не получится, - отмахивается он, когда Тэхен подступает вплотную и аккуратно кладет ладони ему на бедра. Но как-то так получается, что домой они уходят вместе. А потом как-то так получается, что Тэхен остается у Юнги насовсем. ** - Представляешь, если бы жили под открытым небом? Что бы ты чувствовал? Они валяются на кровати в ворохе одеял, плеча Юнги касается плечо Тэхена, и на душе как-то совсем легко и спокойно. - Ты только представь, что небо было бы также близко, как этот потолок. Тэхен вытягивает руки вперед, разглядывает их внимательно и, видимо, представляет. Он вообще это любит – рисовать образы и мечтать о невозможном. Юнги не отвечает. Просто вытягивает руки тоже и думает о том, что их ладони вот так рядом и вместе смотрятся безумно правильно. И от этих мыслей ему хорошо. Тэхен – ураган. Не сидит на месте долго, несется по жизни сломя голову и бросается в омут, забывая вдохнуть. И тащит Юнги за собой. Он поначалу сопротивляется, не принимает мысленно и терпит только потому, что дико интересно, как это – жить по-другому. И постепенно втягивается. Юнги кажется, что его жизнь состоит из моментов – коротких и совсем не важных на первый взгляд, но, вместе с тем, ярких и наполненных смыслом. Тэхен включает какую-то прилипчивую песенку и тянет Юнги за собой, хватая за руки. Юнги поначалу пытается руки вырвать, он же, черт подери, серьезный мужик, но Тэхен заглядывает в глаза и очень заразительно смеется, запрокидывая голову назад. И шансов устоять не остается. Юнги теряет голову. Тэхен тащит его на высокую крышу, когда они всего лишь планируют выйти за продуктами. Юнги ворчит, но покорно плетется рядом. А потом у него дух захватывает от ощущений ветра в волосах и огней города практически под ногами. Тэхен вертится по крыше волчком, что-то хрипло и восхищенно орет то ли ему, то ли всему миру, а потом укладывается прямо на холодные бетонные плиты и зовет Юнги устроиться рядом, хлопая себя по груди. И Юнги ложится, потому что, похоже, он нихрена не понимает в той жизни, которой живет, и, кажется, если он ляжет рядом, тогда то, что до сих пор было скрыто и недоступно для него, станет хоть немного понятнее и ближе. Тэхен становится еще ближе, когда после они целуются – дико и сумасшедше, до боли в губах. Юнги срывает голос, когда орет простирающемуся снизу городу обо всем и ни о чем конкретно, как, наверное, давно хотел. Он понимает это, когда сил больше не остается, а со спины прижимается Тэхен и утыкается носом ему в макушку. Юнги чувствует себя обновленным. И впервые в жизни опаздывает на работу. Юнги вспоминает вдруг, что когда-то давно, еще в школьные годы, ему ужасно нравилось фотографировать. Тэхен напоминает ему об этом, когда стоит посередине кухни весь в муке, полностью белый и очень красивый. И тогда Юнги, тот самый Юнги – до невозможности логичный и скептически настроенный ко всему нереальному, впервые думает о том, что хочет иметь суперспособность. Такую, чтобы можно было навсегда запечатлеть в памяти каждый мимолетный жест и выражение глаз. - Представляешь, если бы мы могли смотреть на солнце, не щурясь? – говорит Тэхен, сидя на подоконнике и вывесив ноги из окна. Когда он оборачивается с полуулыбкой, солнце играет бликами на его волосах и Юнги не может не. Он берет в руки фотоаппарат, и на стене в их спальне не остается пустого места. ** - Представляешь, если бы мы были свободны? В последнее время от тэхеновых мыслей все чаще веет плохо скрываемым отчаяньем. Тот широко расставляет руки, подставляя лицо ветру, и довольно жмурится. Юнги не отвечает, просто стоит чуть позади и внимательно смотрит на чужую рубашку, трепещуюся на ветру. И, кажется, чувствует нечто похожее. Их устоявшийся мир становится слишком тесным. - Давай потеряемся? – говорит Тэхен однажды ночью, приподнимаясь на локтях и целуя Юнги в плечо, - просто убежим, растворимся. Давай? Тэхен шевелит бровями и превращает все в шутку, затаскивает Юнги на себя и целует, зарываясь пальцами в волосы. Юнги начинает думать об этом чаще. И он почти согласен все бросить и действительно сбежать, чтобы без шуток, чтобы полная свобода выбора и простирающаяся дорога впереди. Но Тэхен переходит на последний курс, и безумная идея кажется лишь безумным порывом, глупым и абсолютно невозможным. А Юнги вдруг нестерпимо душит галстук на шее, и давят стены в рабочем кабинете. - Может, прокатимся немного? – просит Тэхен, закидывая рюкзак на заднее сиденье, и Юнги просто кивает – будни в последнее время кажутся невыносимо одинаковыми. Они едут в какой-то парк, и Тэхен все это время непривычно молчаливый – после учебы он всегда болтает: о людях, о событиях, но никогда о том, что университет цепями сковывает и будто не дает двигаться дальше. Юнги знает – знал еще с того времени, когда во время практики Тэхен смахнул с его рабочего стола кофе и залил им кипу важных бумаг. Они сидят в машине какое-то время, попивая из стаканчиков кофе из кафе неподалеку, а потом Тэхен резко поворачивает голову и выпаливает на одном дыхании: - Я бросил учебу. Совсем. У Юнги теряются все слова и ощущение времени. Он буравит Тэхена взглядом, хмыкает на его «не могу я так больше» и медленными глотками допивает свой кофе. А потом так же молча заводит мотор и жмет на газ. - Юнги? – Тэхен волнуется, и это понятно – они едут уже несколько часов, и Юнги до сих пор не проронил ни слова, - куда мы едем? - Без понятия, - жмет плечами он в ответ и усмехается, - вроде так и должно быть, да? Побег. Тэхен непонимающе моргает, но когда на его лице медленно растягивается счастливая улыбка, Юнги снова жалеет, что не может фотографировать в любой момент. - Черта с два, Юнги, я думал, ты везешь меня куда-то, чтобы расчленить и закопать, - Тэхен хохочет и трясет Юнги за плечо, - а как же..? - Вещи? В багажнике. А еще я выкинул телефон и ничего не сказал на работе. Тэхен громко ржет, тряся головой и повторяя громкое «черт, я так люблю тебя», и Юнги наконец позволяет себе широко улыбнуться. - Надеюсь, ты взял свои галстуки, - говорит Тэхен, прижимаясь к его плечу и обжигая дыханием ухо, - потому что мы должны сжечь их все. Юнги хрипло смеется, жмет на тормоз и притягивает Тэхена к себе. Перед ними длинная дорога и бесконечная и такая прекрасная жизнь.