Склонись!

Тьма и бессилие. Боль и отчаяние. Затхлый воздух разрушенного храма, ставший ему прижизненным склепом… Что может быть хуже, для того, кому раньше было подвластно небо? Но оказывается до дна этого «хуже» Гор еще не добирался. Это стало понятно, когда он услышал тяжелые шаги того, кто привык получать то, что хочет. Его навестил Сет. — А ты хорошо устроился, — язвительный голос и насмешка, — дары, приношения, мольбы… Хм… вот уж не думал, что кто-то способен до сих пор верить в неудачника. — Зачем ты пришел? — голос глух и надломлен, Гор сам не узнает его. Хочется кинутся и вцепиться зубами в подлеца, но… это бесполезно. — Соскучился, ты же мне племянник, — хмыкнул Сет где-то совсем рядом, прямо над ухом. Гор вздрогнул. Были бы глаза… хоть один бы, этого хватило бы для мести, но так… — Не могу разделить твоих чувств, — зло бросает Гор и чувствует, как его лицо перекашивает гадливая гримаса, словно перед ним низменная тварь вроде скорпиона. — А ты подумай, — вдруг неожиданно вкрадчиво шепчет на ухо Сет, — хорошенько подумай, Повелитель неба, и если найдешь в себе хоть каплю благоразумия… я верну тебя, отдам один глаз, приближу и обласкаю милостью. Только склонись перед своим новым повелителем и царем. — Ни за что! — срывается с губ, раньше, чем Гор успевает подумать. Он вскакивает, пошатываясь и слепо бьет, конечно, мимо… Тут же приходит боль. Тот, кто стоит рядом, силен и точно видит, куда бить. Устоять невозможно, борьба неравна и заведомо ясно, кто выйдет из нее победителем. Сокол снова падает, чувствуя, что на него сверху навалился кто-то сильный и тяжелый. Не вырваться, не скинуть… — Склонись, — шипит Сет, скрутив руки, распяв на грязных плитах своего поверженного соперника, — я силен, тебе не совладать. Ты сгниешь тут… Никто не поможет, Гор, уже некому… — Никогда, — Гор не может вырваться, не может ударить, но зато… Он плюет туда, где должно быть лицо Сета, вкладывая в это нехитрое действие всю свою ненависть и отвращение. Сет рычит, больно сжимая руки Гора. Он могуч, он безумен от ярости. Он ненасытен до чужой боли. Он берет его грубо. Сквозь боль, разрывающую и унизительную, тот, кто раньше летал, отстраненно думает лишь о том что, наконец, нашел ответ на давно мучивший его вопрос: «Отчего Сет его просто не убил, ведь мог же, не один раз?». Сейчас это стало кристально ясно — убить его для Сета было бы недостаточно жестоко. Унизить, отравить существование, смешать с грязью и позволить до конца вечности захлебываться болью… Вот наказание для того, кто не пожелал склониться. Закончив и поднявшись, Сет уходит не сразу. Он долго стоит, рассматривая творение рук своих, а потом довольным голосом произносит: — Так будет до тех пор, пока ты не склонишься, Повелитель Неба… Гор не отвечает. Не может… Мечтает умереть… Дни… черные, пустые, бесконечные… Гор сидит не шелохнувшись, как убогая статуя самому себе. Нет надежды. Нет желания жить. Пустота. У входа раздаются шаги. Легкие, почти невесомые. Пришедший почти крадется. Эти шаги очень не похожи на тяжелую поступь Сета и это радует, совсем немного. Однако, низвергнутый бог не желает никого видеть. — Уходи, — зло кричит Гор, — не нужно подношений, они гниют и воняют! Вот если только вино… Идущий, не останавливается и не отвечает. Осторожно шагает вглубь забытого богами храма. — Мне не нужны последователи… — рычит Гор, — убирайся! — Я не последователь, — отвечает молодой незнакомый голос, — я вор. И я украл твой глаз из хранилища Сета. Я хочу заключить с тобой сделку. — Сделку? — Гор не думал, что способен еще удивляться. Он поднимается, оборачивается в сторону потревожившего его наглеца и… вдруг ощущает, слабое дуновение ветра, который разгоняет тьму, боль и тоску. И имя тому ветру — надежда.