Skeleton Self Love

      За окном тихо падал снег, и телевизор монотонно бормотал что-то, когда Санс и Санс растянулись на диване в ленивой полудрёме. Другой Санс находился здесь уже около недели, но это всё ещё казалось странным. Санс взглянул на него, развалившегося, со слегка приоткрытой челюстью и заброшенной назад головой. Если не считать небольшой щели между передними зубами, этот Санс был его точной копией. Вероятно, этот парень никогда не носил брекеты — счастливый ублюдок.       Было у него одно ужасное фото в альбоме из шестого класса.       Сперва он звал этого Санса «Щербатый», но тому это не понравилось. Он попробовал отомстить, прозвав Санса «Белоснежкой*», но это вызвало совершенно противоположный эффект. Санс взрывался смехом всякий раз, как другой парень называл его так — он просто не мог сдержаться, это звучало до смешного убого.       Всё же, если Санс просто игнорировал небольшое пространство между передними зубами своего двойника... ну, это было странно, как минимум. Большинство людей никогда не видят себя со стороны, и, что абсолютно точно, зеркала не отображают достоверной картины. Смотреть на этого Санса было как смотреть на своё лицо, но такое нахальное и,... чёрт побери, его носовая кость всегда так выступала? Это было слишком странно. — Сделай фото на память, парень.       Санс осознал, что другой Санс слегка приоткрыл глаза и наблюдал, как он на него пялится. — Прекрати говорить сам с собой, ты, чёртов псих, — огрызнулся он в ответ.       Они ухмыльнулись одновременно. Да уж — неделя прошла, а шутки о разговорах с самим собой всё ещё работали.       Временные линии — забавные штуки. Они причудливо отличались, неуловимо разветвляясь в разных направлениях: странные миры, где все главные события никогда не происходили, где люди, которых ты любил, были мертвы, или были кем-то другим, или вообще никогда не рождались.... А ещё были миры, единственным различием которых было что-то настолько простое, как щель между зубами одного неудачника. Санс подумал о других Сансах, которые могли бы существовать где-то там — это был просто взрыв сознания. Видимо, он очень удачлив, раз ему достался этот большой кривозубый придурок. Вдобавок, этот Санс, похоже, знал всё о перезапусках, что было даже приятно. Санс даже не осознавал, какой груз лежит у него на душе, пока не появился кто-то, с кем можно это обсудить. Даже если этот кто-то — он сам. Пфф. — Просто прикалываюсь. Я знаю, это странно.       Чёрт, он просто придурок. Хотя, он был прав, это действительно странно. Санс пережил бессчётное количество перезапусков и потерял все ориентиры давным-давно, но такое случилось впервые. В последней временной линии человек снова убил его брата, и всё должно было вернуться к привычному ходу событий после перезапуска. Вместо этого, когда Санс вошёл в комнату Папируса, то обнаружил там не его, как ожидал — себя.       Сидящего на кровати.       Растерянного ровно настолько, насколько он выглядел.       Если бы можно было сказать вселенной «к чёрту это дерьмо» и просто уйти, Санс сделал бы это прямо тогда и там. Но было похоже, что он застрял с самим собой до скончания времён.       И вот они, развалившиеся на диване, прожившие уже неделю в этой, скорее всего, второй по счёту геноцидной временной ветви. Санс вздохнул. Всё же он надеялся выбить из человека всё дерьмо на пару со вторым Сансом, когда время придёт. Интересно, сможет ли человек убить их обоих? Возможно. На стороне человека всегда было время, чего нельзя было сказать о нём самом. — Эй, чувак, ты в порядке? Выглядишь уставшим до мозга костей**.       Оба скелета выдавили тихий смешок, и Санс взглянул на второго себя. — Это я должен спросить. Из нас двоих именно тебя выкинуло из своего измерения. — Поэтому я спрашиваю. Потому что чувствую себя отстойно, так что, подозреваю, и ты тоже, — другой Санс постучал костяшками по виску.       Хах. Иметь рядом кого-то, кто мог легко заглянуть за тщательно оберегаемый фасад его нарочитого спокойствия, вдруг стало невыносимым. И это правда, он был в отвратительном состоянии — Санс переживал смерть брата бессчётное количество раз, и хотя в груди его всегда была эта тупая боль, через какое-то время она почти прошла. В некоторых временных линиях Санс ничего не ощутил, когда Пап обратился в пепел, и, если честно, он чувствовал вину за это. Но даже это было лучше, чем сокрушающее отчаяние, охватившее его, когда он в первый раз увидел, как Папирус умер.       Хотя это чувство было в новинку. Пап не был мёртв, он был... кто знает? Может, в другом измерении? Может, во временной линии другого Санса? Может, стёрт из пространства и времени навсегда, как это случалось с остальными?       В каком-то смысле Санс был даже рад испытать что-то новое. Он проживал одни и те же дни столько раз, что был убеждён: Подземелье — это всего лишь тщательно продуманное адское чистилище, созданное, чтобы заставить его страдать. Конечно, он волновался, что Папс мог умереть окончательно, но Боже. Всё-таки это было что-то новое. — Эй, я кое-что придумал, — сказал другой Санс, заметив его молчание. — Бро, я знаю, что тебе сейчас нужно. Зацени.       Щербатый Санс потянулся за диван и достал оттуда огромный стеклянный кальян, а за ним — небольшой мешочек, вытащенный из кармана куртки. — О Боже, — Санс слегка усмехнулся. — Ты хочешь накуриться? Тебе что, двенадцать? Другой Санс принялся готовить кальян. Может, между ними всё же было чуть больше отличий, чем ему показалось на первый взгляд? — О Боже, «накуриться»? Вот уж не думал, что я такой грёбаный задрот. — Просто заткнись и передай мне травку. — Что? Вот уж ни черта, она моя. К тому же, ни при каких условиях ты не затянешься первым. — Дай сюда, — Санс дотянулся до него и отобрал кальян, одна из костей запястья звякнула о стекло. — Боже, я такой засранец, — щербатый Санс бросил ему зажигалку, и Санс поймал её свободной рукой. — Ага.       Пришлось щёлкнуть несколько раз, прежде чем она зажглась. Затем он сделал глубокий вдох, задержав дым в грудной клетке так долго, как только смог, чтобы этот чёртов скелет не смел насмехаться над ним. — Твоя очередь, придурок, — сказал он, выдыхая первую затяжку через зубы прямо в лицо щербатому Сансу. — Да пошёл ты.       Санс передал ему кальян. Они оба усмехнулись.       Какое-то время они курили молча, позволяя клубам дыма просачиваться наружу через нос, тишина нарушалась только редким смехом из телевизора. Щербатый Санс смог сделать парочку невероятных трюков с помощью щели между зубами — приятель, брекеты всё же были тотальной ошибкой, разве нет?       Санс вздохнул. Другой он уставился в потолок и выпустил из глазниц две дымные струи, потерявшиеся в белом свечении его глаз. — Хочешь поговорить или ещё что, бро?       Санс пожал плечами. — О чём говорить? Ты уже знаешь всё, что знаю я. — О Боги, парень, я не знаю. Это просто поможет, типа, выпустить пар. Например, я заколебался просыпаться каждое утро и обнаруживать себя в каком-то проклятом измерении, пока мой брат находится непонятно где, и никто не может позаботиться о нём.       Санс закрыл глаза: — Это жёстко, чувак.       Щербатый Санс приподнял бровь: — Да, это супер жёстко. Теперь ты.       Санс покорился. — Хорошо. Я смертельно устал от этого дерьма. Я пережил столько перезапусков, что уже потерял им счёт, в этот раз по-настоящему. Люди больше не кажутся мне людьми, они просто чудовищно предсказуемые, скучные, вроде как марионетки или, о чёрт, я не знаю, подделки. Я слышал те же слова, ел ту же еду и одинаково умирал столько раз, что начал задумываться, реально ли всё это, или же я просто живу в каком-то жутко мерзком кошмаре. Е-есть несколько временных линий, где я убивал себя в самом начале, хотя и знал, что это подкосит Папса, но только так я мог заполучить эти несколько недель блаженного ничегонеделания, прежде чем снова проснуться в Сноудине очередным проклятым утром. Думаю, я буду жить вечно, хотя всё, чего я хочу, это умереть.... Эта судьба куда хуже смерти, и конца не предвидится.       Санс ощутил руку, скользнувшую по его плечу. Он и не заметил, что плакал. Он не мог увидеть лицо другого Санса, так как тот сильно притянул его к себе. Слишком сильно... другой Санс тоже плакал? Его мысли заволокло дымкой, и казалось, что всё происходит как в замедленной съёмке.       Когда он, наконец, осознал ситуацию, то немного отодвинул другого Санса и посмотрел в своё собственное перекошенное и печальное лицо. Чёрт. Он выглядел действительно жалко, когда плакал. — Единственная хорошая вещь за долгое время, — казалось, что рот Санса двигается сам по себе. — Это когда я... в смысле, ты... это разговор с тобой.       Это было странно. Санс не хотел, чтобы это прозвучало так... романтично? Что за чёрт... Или же он хотел... чёрт, он просто подразумевал... что кто-то, наконец, понимает, и —       Внезапно его лоб стукнулся о лоб другого Санса. Его разум был уже где-то за многие мили отсюда, и тело двигалось само по себе, его руки вдруг обхватили основание черепа другого скелета и сблизили их лица, пока они слегка не соприкоснулись зубами. Другой Санс застыл, а затем тихо простонал, его кулаки вцепились в куртку Санса. Он прогнулся навстречу Сансу, и их грудные клетки коснулись друг друга —       Вдруг другой Санс оттолкнул его, вытирая глазницы мягким рукавом. — Нет, приятель, нет. Это всё испортит.       Санс прищурился. — Кому какое дело. Всё уже давно рухнуло.       Другой Санс уронил голову на руки. — Чёрт. — Ага.       Санс застыл так на мгновение, прежде чем другой скелет зашевелился: — Приятель, скажи, если это слишком странно, но что если мы, типа... подрочим.       Экто-член Санса дёрнулся. Он поглядел вниз и осознал, что всё это время был чертовски возбуждён. — Эм... — он с удивлением взглянул на такую же выпуклость между ног своего двойника. — Да, друг. К-конечно. — Типа, вместе? — А-ага. — К-круто.       Затем они немного посидели на диване в неловкой тишине. — Так может мы... — Д-да, да.       Оба скелета сунули руки под пояс штанов и спустили их достаточно низко, чтобы члены выскользнули наружу: два абсолютно одинаковых синих ствола, мягко светящихся в полумраке комнаты. — Хех, — нервно усмехнулись они в унисон.       Затем взялись за края футболок и одновременно закатали их до самых зубов для удобства, что заставило их рассмеяться, в этот раз искренне. О боже, они даже это делали одинаково.       Смех слегка уменьшил напряжение в воздухе, и Санс сам себя удивил, когда нажал на головку большим пальцем и издал неожиданный стон. От этого звука другой Санс подавился смехом. Он будто отрезвел и коротко выдохнул, когда его дрожащая рука скользнула по его собственному стволу.       Вскоре они уже активно ласкали себя, подстёгиваемые краткими вздохами удовольствия друг друга, потрясённые электрическим разрядом, что проходился по позвоночнику, когда их ноги (всё ещё в непарных носках) с загнутыми пальцами тёрлись друг о друга, стоило только им раскинуться на диване сильнее. — Ч-чёрт — — Я знаю. — Э-это так... намного л-л- — Я знаю.       Другой Санс зарычал. Они не могли перестать смотреть друг на друга, оба смущённые тем, как много удовольствия получают, видя себя такими потными и заведёнными.       Санс видел чужие нижние рёбра, выглядывающие из-под футболки, и он восхищался изгибом его позвоночника и румянцем на его щеках, и...       Чёрт, это же был он, это он выглядел так. Вот что видел другой Санс, когда смотрел на него. Это был он, н-но это также был кто-то другой, кто-то понимающий, кто-то новый, и это, это было так возбуждающе... — Н-н-н-нгх....       Санс резко вскинул бёдра и бурно кончил. Вязкие, похожие на желе нити синей эктоплазмы выплеснулись неожиданно далеко, прямо на кофейный столик, испачкав стопку старых журналов. Его громкий финал тут же завёл другого Санса, и вскоре они оба полностью опустошились, прямо там, в гостиной, извиваясь от сильных волн удовольствия и захлёбываясь стонами и хрипами. — А-ах...       Немного успокоившись, они отвели взгляды друг от друга, немного смущённые тем, как сильно им обоим понравилось мастурбировать вместе.       К несчастью, Санса очень скоро одолело нестерпимое желание... эм. Обняться. Ему всегда требовались чьи-то прикосновения после того, как он кончал. И, если он чувствовал себя так, то другой Санс...       Он посмотрел на него и увидел, что щербатый Санс уже сверлит его взглядом, в котором читалась та же мысль. Его брови слегка хмурились, будто он собирался заплакать. Их поблескивающие тёмно-синим члены всё ещё были возбуждены. Чёрт.       Санс начал наклоняться к нему, что побудило его сделать то же самое, но, как только они оказались достаточно близко, чтобы ощутить чужое прикосновение —       Санс задел рукой кальян, что всё ещё был между ними. Тот скатился с дивана, издав характерный треск и разбрызгав повсюду воду. Они вздрогнули. — Чёрт.       Санс посмотрел на разбитое стекло и эту отвратительную воду, что растеклась по ковру, затем на своего двойника и дёргающийся член между его ног. — Да пошло оно.       Он пожал плечами и взгромоздился на другого Санса. Толкнув его на спину и сев сверху, он сблизил их лица. Их пальцы переплелись, дыхание смешалось; они плотно прижались друг к другу. — Эй, — начал Санс, разорвав поцелуй и вопросительно изогнув бровь. — Так это мастурбация или инце... — Я тебя прикончу. — Окей. Очень трогательно, — подмигнул он. Его рука проскользнула к рёбрам двойника, касаясь их так, как ему самому всегда нравилось.       Вскоре оба скелета создали экто-языки, которыми сплелись во рту друг друга, наслаждаясь вкусом. — Ч-чёрт, приятель, — проскулил другой Санс. — Я, знаешь, я был просто... — он застонал в рот Санса. — Я был так ч-чертовски одинок, — он приподнял бёдра, и его член дразняще коснулся чужого. — М-м-м... я тоже, — получилось хрипло, почти рычаще. — Не смей останавливаться, — всхлипнул другой Санс. — Я нуждаюсь в этом. Я так сильно в этом нуждаюсь, ты, кусок дерьма.       Санс сел и взял в руку оба их члена, проводя по ним вверх и вниз и наслаждаясь тем, как чужой пенис прикасается к его. Щербатый Санс выгнулся и вцепился в диванную подушку. Они оба были уже целиком испачканы собственными выделениями и эктоплазмой. — Ч-чёрт, чёрт, чёрт, мне это нужно, нужно, да, чёрт возьми, мне нужен ты, ты мне нужен, чёрт, чёрт, — бормотал щербатый Санс, в глазах его стояли слёзы. — Вот дерьмо, я же не, блять, не плачу во время секса, правда? — смог выдохнуть Санс.       Скелет под ним изящно изогнулся. — Г-говори за себя, — слёзы струились по их лицам. — Я и говорю. — Заткнись и трахай меня.       Санс дошёл до предела. Он отчаянно толкался в ладонь, его мокрый член легко скользил вдоль чувствительной кожи чужого. Их нахмуренные в напряжении брови превратились в одну ниточку, когда они, наконец, достигли второго оргазма.       В этот раз первым кончил щербатый Санс. Костяшки его пальцев громко хрустнули, когда он мёртвой хваткой вцепился в диванные подушки, сквозь зубы вырвался сладкий стон. Новая порция эктоплазмы выплеснулась из члена, разбрызгавшись снаружи и внутри его расширенной грудной клетки. Санс с восхищением взглянул на своё собственное удовлетворённое лицо, и от этого зрелища кончил прямо на щёку другого скелета, переполнившись удовольствием и счастьем.       Полностью обессиленные, они дождались, пока эти чувства схлынут. Их члены растаяли в воздухе, не оставив ничего, кроме эктоплазмы как свидетельства произошедшего. Санс рухнул на грудь своего двойника, и они обнялись. Слёзы всё ещё текли по их щекам, просачиваясь сквозь зубы.       Санс крепко закрыл глаза и позволил себе раствориться в этой близости. Он был так счастлив ощущать, что кто-то другой к нему прикасается. Он так чертовски долго тащил этот груз, и ему необходимо было хоть на миг стать открытым и уязвимым.       Другой Санс прижал его сильнее и вздохнул. — Чёрт, приятель... — сказал он негромко, разрушая тишину. — Кажется, у меня что-то в ноздре.       Санс фыркнул. Чёрт побери. — Как грубо, друг, не называй это своей ноздрёй. — Как бы я не назвал, это всё равно ноздря.       Санс застонал. — Просто заткнись и обними меня.       Другой Санс шмыгнул носом и хмыкнул: — Окей, бро.       Они не говорили о том, что будет дальше. Очевидно, ничего хорошего. Или этот Санс останется здесь навсегда, что означает потерю Папса, или всё вернётся на круги своя в следующем перезапуске, и они никогда не увидятся вновь. Он не хотел думать об этом. Санс расслабился на собственной груди. Не так-то много хорошего происходило в его жизни.       ...       Ну, что бы ни случилось, он будет наслаждаться этим так долго, как только сможет. ________________________________________________ * В оригинале было Pearly Whites, и лучшей аналогии у меня не нашлось. Принимаются варианты. ** В оригинале - bone tired, и это единственное, что более менее подошло.