Разница

— Ты от меня уходишь? — Рональд и правда выглядел удивлённым. — Герми, не будь дурой, кому ты кроме меня нужна? Обидно, чертовски обидно. — Знаешь, есть такое ужасно пафосное выражение «моё сердце разбито»? — Гермиона усмехнулась краешком губ. — Так вот, я точно знаю, что оно значит. Тебе спасибо. — Ну конечно, наша Гермиона ведь знает всё, вот только я-то здесь при чём? Гермиона вновь усмехается. — Помнишь пару месяцев назад, когда ты неделю не появлялся дома, мы поругались? Рон кивает. — Мы тогда друг другу много лишнего наговорили. И вроде бы всё как всегда, ну с кем не бывает, все ссорятся, — девушка грустно улыбается. — Но в тот раз у меня резко так защемило в груди, что я даже вздохнуть не могла. А потом также резко отпустило, и всё. Прошла и злость, и обида на тебя. И вот даже сейчас я с тобой говорю и ничего не чувствую. Абсолютно. Разлюбила. Рон судорожно выдыхает. — Ты знаешь, Рон, а я ведь так сильно и так долго тебя любила, а ты этого никогда не стоил. — Герми, милая, что ты такое говоришь, — парень протягивает к ней руки, пытаясь обнять. — Не надо, Рон, не надо. — Я же люблю тебя, глупая. Грейнджер улыбается почти весело. — Хотя бы сам себе не ври, Рональд. Не любишь ты меня и никогда не любил. А ведь правда. Никогда он её и не любил. Но это же Гермиона, как в неё вообще можно влюбиться? Гермиона не из тех девушек, к кому можно испытывать страсть. Она слишком прагматична, слишком сдержана. Но ведь он собирался на ней жениться, а любовь не самое главное в жизни. — Я хочу быть с тобой, Гермиона, — ещё ведь можно всё исправить! — Я и кольцо купил! Девушка заходится смехом. — Рон, нельзя так. Нельзя! Ты мне сердце разбил, просто растоптал его. А теперь думаешь, твоего извини мне достаточно? Так не бывает, Рон. Нельзя всё время причинять человеку боль, а потом говорить, что ты не хотел, надеясь, что всё станет по-прежнему. А твои измены? Это же предательство. Рон. Самое настоящее предательство, и этого не исправишь. Я что, по-твоему, должна просто сидеть и радоваться, что ты ко мне возвращаешься? Прости, но я так не могу. Это больно, Рон. И я не могу делать вид, что ничего не происходит, и всё остаётся таким, как было. — А что изменилось? — он правда не понимает. — Я, Рон. Я изменилась. Рональд зло усмехается. — И кто же он? — Это неважно, — вспыхивает Гермиона. — Ничего не было. — Я спрашиваю кто? — не сдержавшись, парень повышает голос. — Вуд. Оливер Вуд. У Рона вид, словно его ударили. — Серьёзно? Ты уходишь от меня к нему? Чем он лучше меня? — Я не говорю, что он лучше. — Ну точно, ты просто уходишь к человеку, который много лет даже не подозревал о твоём существовании, в то время как я всегда был рядом, а сейчас и вовсе готов на тебе жениться. — Вот, Рон, ты даже разницы не видишь. И кто тебе сказал, что я хочу замуж? — Ах, гордая Грейнджер не хочет замуж за просто работягу, ей подавай знаменитость, мало ей Крама было. — Рон, не будь таким… — Каким, Гермиона, каким? — не кричать у младшего Уизли уже просто не получается. — Ты уходишь к… — Я ухожу не к нему, а от тебя, Рон! — Почему? — Рон искренне надеется, что в голосе не слышны мольбы о прощении. — Потому что ты меня не любишь, неужели этого мало? — Чем он лучше меня, Герми, чем? В чём эта пресловутая разница? — Чего ты хочешь, Рон? Нет, не перебивай, — одергивает Гермиона. — Просто ответь мне, чего ты хочешь. Рон на мгновение задумывается. — Я хочу быть с тобой. Я хочу, чтобы ты стала моей женой и матерью моих детей. Гермиона улыбается почти ласково, поднимаясь из-за столика, надевает плащ и оставляет половину суммы за заказ на столе. И уже направляясь к входу, она на мгновение задерживается, чтобы, не оборачиваясь, всё-таки ответить Рональду: — Ты хочешь, чтобы я была твоей женой. Он — чтобы я была счастлива. Вот она — разница.