Объяснились

— Скажи, что тоже это видишь. Удивленная реплика Мэйбл повисла в воздухе невидимым облачком с запахом клубничной жвачки. Родители запрещали им с Диппером жевать её до завтрака, мотивируя это тем, что дети испортят себе желудки. Но здесь не было родителей с их занудными правилами, которые ничем не подтверждались — вот она, Мэйбл, жуёт вкусную резиновую конфету и радуется жизни — был только дядя Стэн, а с некоторых пор целых два Стэна. И сейчас перед их с Диппером заспанными глазами представала занятная картина, от которой даже невозмутимый Пухля, повизгивая, предпочел скрыться. Привычно проснувшись около десяти утра — время, позднее для завтрака и раннее для обеда, то, что нужно для завтробеда, состоящего из хлопьев и хороших кусков ветчины с кленовым сиропом, — близнецы Пайнс-младшие не обнаружили привычной активности ни в магазине, ни в подвале. Подозревая, что от вытягивания из туристов денег дядю могло отвлечь только что-то из ряда вон выходящее, дети запаниковали и отправились искать Стэнов. Разумеется, начали они с их спален, тут даже не понадобились чудеса интеллекта Диппера. И уже в комнате Форда детей настигла, если можно так сказать, удача: Пайнсы мирно спали. Практически без одежды. В настолько разрушенной комнате, будто Билл Сайфер лично прибыл туда и устроил репетицию конца света в рамках одного замкнутого пространства. Реплика Мэйбл так и осталась без ответа, если удивлённое открывание и закрывание рта её брата можно было таковым не считать. Однако, очевидно, он тоже это видел. Более того, аналитический ум Диппера искал ответы — можно было услышать напряженные процессы, происходящие в сонном мозгу мальчика, — но никаких результатов это не давало. Оставалось только ждать, пока кто-то из Стэнов проснется и даст вразумительные объяснения. Да хоть какие-нибудь объяснения! Благо, кто-то там, наверху, внял недоумению детей. В тот же момент Стэнли Пайнс открыл глаза и в точности повторил движения челюстями Дипа. Как минуту назад у мальчика, в голове у мужчины происходила усердная работа по генерированию правдоподобных оправданий. К счастью, опыт надувательств очень пригодился Стэну. Не раз и не два ему приходилось выкручиваться из неожиданных и гораздо более неловких ситуаций, которые угрожали его жизни — что уж тут могли сделать двенадцатилетние внуки. Натянув на лицо крайне доброжелательную улыбку — такую он всегда изображал, когда собирался нажиться на очередном покупателе или навязать детям нудную работу без оплаты — Стэн коснулся указательным пальцем губ, призывая и без того молчащих близнецов к тишине. Он аккуратно выпростал из-под сопящего брата отнявшуюся руку и попытался слезть с дивана бесшумно. Трудно определить, что трещало громче: мебель или кости Пайнса, но Стэнфорд так и не проснулся, а может просто не желал объясняться с внуками, оставляя мастерскую ложь и полную ответственность за сказанное на совести брата. Предотвращая вопросы внуков, Стэнли мягко подтолкнул их в спины к выходу, постепенно направляя вниз, на кухню. Оттягивая момент объяснений, дядя ставил чайник и пытался безуспешно смастерить что-то съедобное на завтрак, так что вскоре Мэйбл великодушно оттеснила его от плиты и усадила за стол, с таким непривычно-серьезным для нее лицом кроша овощи для салата, будто увиливание от ответов могло стоить дяде какой-нибудь ценной части организма. Дальнейшее молчание могло расцениваться как признание своей вины по всем пунктам, а Стэнли Пайнс ещё никогда такого не делал. Откашлявшись, он со скорбным видом начал: — Вы знаете, что дядя Форд многое пережил в других измерениях, — дети синхронно кивнули. — И вы, конечно, сможете понять, что он не мог вернуться без некоторых изменений. Он не мог остаться таким же, каким был тридцать лет назад, — боже, Стэн сам начинал проникаться тем, что сейчас заливал детям. Голос чуть-чуть дрожал. — Вам, наверное, будет тяжело это принять, но после пережитых ужасов у дяди Форда начались приступы агрессии, галлюцинаций и панических атак, — чёрт, да после вчерашнего впору было задуматься над правдивостью своих слов. Стэнли умолк, воспоминания эпизодически мелькнули в его голове, пропуская сквозь тело горячие импульсы. Они просто хотели поговорить. Форд сам пришел к брату, пока тот считал выручку на кассе, и приглашающе помахал бутылками пива. Вместо гостиной локацией для намечавшегося разговора он предложил свою спальню. Ли впервые был в этой комнате в присутствии законного хозяина. От этого всё привычное мироустройство, покоившееся на столпах аксиом, одной из которых было безвозвратное исчезновение брата, пошатнулось. Откровенно говоря, большую часть времени из этих тридцати лет Стэнли упорно чинил портал — и не верил, что у него получится. До последнего он трусливо смотрел на заученные чертежи, на консоли с кнопками, и привычно считал, что в этом разбирался его брат, не он. Его брат — ум, он — кулаки. Для его брата — колледж, для него, в лучшем случае, постоянное место работы и пиво по вечерам перед телевизором. Его брат построил портал между измерениями, а всё, что мог сделать Стэн — сломать его и безуспешно биться лбом о рычаги и кнопки, умоляя всех богов ниспослать озарение. Его удел — отчаяние и бессилие. Тем не менее, вот он, Форд, сидит рядом и явно готовится затирать что-то умное, высокопарное и раздражающее. В желудке потеплело. — Вчера произошел очередной.. срыв. Я рад, что вы это не видели, дети — рано вам ещё такое. Но знать следует. Главное, запомните: если это опять начнется — тут же зовите меня. Я знаю, что делать. О да, уж он-то знал. Несколько бутылок пива спустя разговор перешел на повышенные тона. Начав с подчищенных и сильно отредактированных версий происходившего в других измерениях, Форд распалялся всё сильнее, пытаясь доказать, убедить кого-то — не то Стэнли, не то самого себя — что возвращение было опасным. Что брат испортил ему жизнь, и смерть тоже испортил. Стэнфорд, вскочив, нервно вышагивал по комнате и размахивал руками. Иногда он замирал напротив закипавшего брата и произносил очередную унизительную, обидную и, несомненно, справедливую вещь. Говорил что-то о его безрассудстве, о немыслимых, непоправимых результатах, которые могло повлечь и даже повлекло открытие портала. Задавал вопросы, на которые не требовал ответа. Например, зачем это всё было делать, зачем было возвращать его? Ли не мог выдержать напора, и он ответил. Не менее эмоционально, в конце концов, они были братьями и получили похожее воспитание от довольно чувствительной матери. Каждого задевали слова другого. После очередной реплики об «охреневших умниках, бросающих своих братьев на тридцать лет, а потом сворачивающих им челюсть по возвращении, и которых следовало бы хорошенько отодрать» Форд запустил в Стэнли бутылку. Тот, в ответ, схватил брата за грудки и притянул к себе, целуя иссохшие от пламенных речей губы. Очки ботаника мгновенно запотели, а шестипалые кулаки несколько ощутимых раз ударили брата в грудь. Но Ли был готов, он стал крепче за эти годы, он знал, что из-за его слабости в прошлый раз брат буквально провалился в преисподнюю. И он больше не пошатнется, не отступит и не отпустит. Пайнс только сильнее притиснул к себе крепкое сухое тело. Поцелуй больше походил на гневную борьбу, в которой каждый стремился доминировать, словно победа здесь могла значить победу в споре. Но годы хоть и закалили Форда, не сделали его сильнее Ли. Тот усадил брата на комод, ощутимо приложив спиной о стену, — и откуда только взялись силы? — и с рычанием забрался огрубевшими пальцами под очередной свитер. Форд, на мгновение растеряв свою способность дышать, тут же выверенным движением сшиб с головы брата феску и потянул узел дурацкой бабочки на себя, рискуя придушить Стэнли. Он не остался в долгу, с силой нажимая на ощутимо выпирающий член брата и неразборчиво отпуская какие-то едкие комментарии прямо в горячий, язвительный рот. Всё же, они стоили друг друга. — А что делать нам, если тебя поблизости не будет? — Мэйбл подала голос, пока Диппер хмуро осознавал, что его кумир не идеален. — Хороший вопрос, детка. Тогда попытайтесь его связать или где-нибудь запереть. Конечно, надолго дядю Форда это не задержит, но может остудить его пыл. Уж Стэнли-то знал слабые места брата. Свободной рукой он перехватил его запястья, чуть поглаживая выступающие косточки. С детства любое ограничение свободы Форда вызывало дикий восторг. Стоило напасть на него и замотать в покрывало, как вечно серьезный братец терял остатки самообладания и заливисто хохотал. Вот и сейчас он слегка стушевался, сдал позиции и стал куда более податливым, что и требовалось Стэнли. Одним быстрым движением он расстегнул брюки Форда и спустил их до щиколоток, обхватывая рукой член. Ну разумеется, тридцать лет без разрядки из кого угодно сделали бы истеричного сукина сына — да простит их покойная матушка. Скулы Стэнфорда заметно порозовели, суровые складки на лбу и между густых бровей разгладились. Это не означало того, что он сдался, это значило лишь подготовку для нового броска, который Стэн собирался пресечь на корню. Отвлекающим маневром послужили губы, ткнувшиеся в пах Форда, пока освободившейся рукой Ли судорожно вытаскивал из своего кармана смазку. Не то что бы он готовился к такому повороту событий заранее, но мало ли для чего могла пригодиться в хозяйстве столь специфичная вещь... Конечно, он ждал и надеялся на не железное терпение брата. И вот, дождался. От первого пальца Форд взвился и зашипел как королевская кобра, едва не придушив Стэна, но тот лишь крепче сжал запястья, отрывисто пообещав связать их собственной бабочкой, если тот ещё раз дёрнется. Угроза могла успокоить Стэнфорда лишь ненадолго. Он мстительно блеснул стеклами очков и ощутимо надавил ступней на промежность Ли. Тот отозвался глухим многообещающим рыком. Диппер очнулся и робко задал Стэну волновавший его вопрос: — А что именно делал дядя Форд? Почему в комнате всё в таком разгроме, а вы спали.. ну.. в обнимку? Стэнли смутился, благо, это можно было списать на нежелание выдавать брата: — Ох, парень, Форд стал довольно сильным. Он… Ли не думал, что в таком возрасте ещё сможет трахать брата достаточно.. интенсивно. Но, к его удивлению, Форд первый сорвался на стон, первый подался вперед и первый уронил их на пол, оседлав его бедра. Началась борьба, череда поцелуев-укусов без намека на нежность, срывание остатков одежды, окрашенное не пошлой порнографической страстью, а злобой, обидой и желанием взять своё. В конце концов, они были более чем взрослыми мужчинами, и происходящее сводилось не к попытке впечатлить друг друга, а лишь насытиться, удовлетворить свои потребности. Поэтому за звучными толчками следовала череда ударов, от которых с лица Форда слетели очки, а Стэнли обзавелся синяком под ухом. Тем не менее, от этого обоим ощутимо полегчало. Несколько раз ударив брата спиной об пол, Стэнфорд заставил Ли протащить его до ближайшего стола и нагнуть над ним, сметая какие-то «супер-важные-мать-их-чертежи, боже, Форд, как ты со своей наукой уже достал, мало тебе было, мало?», сопровождая это ритмичными толчками внутрь брата и мстительными укусами в район плеч. Кажется, в какой-то момент Стэнфорд засмеялся, отметив не исчезнувшую привычку брата грязно ругаться во время столь «деликатного» процесса. — … крушил всё, кажется, ему что-то мерещилось. Мы немного выпили, знаешь, кто мог подумать, что не стоит этого делать? А потом началось, да-а… Поругались, конечно, куда без этого. И тут Форд кинулся к комоду, уронил и будто спрятался за него. Я попытался его вытащить, но он принял меня, видимо, за какого-то монстра и, отбиваясь, — Стэн продемонстрировал синяк. — Перебежал за стол.. В конце концов, от очередного неловкого движения стол опрокинулся, и близнецам пришлось искать ещё не разрушенное место. Мебели в комнате Форда было не так много, а переместиться на диван для обоих значило признать этот процесс чем-то привычным, традиционным, нормальным. Оба были не готовы к «просто сексу», пока нет. Так что в ход пошли полки, за которые Форд так крепко цеплялся, словно рассчитывал найти в них опору на всём пошатнувшемся жизненном пути, при этом безжалостно скидывая драгоценные книги на потертый ковер. Вся мебель, видимо, из-за старости оказалась довольно хлипкой, поэтому Пайнсам хватало минуты, чтобы разворотить очередную локацию и перейти к следующей. — Видели, там книги разбросаны и полка вывернута? Он пытался ею отбиваться. Жуткое зрелище, — Стэнли вполне натурально передернуло, но совсем не от этого воспоминания. Форд ощутимо вздрогнул, когда Стэнли усадил его на подоконник. Горячая влажная спина соприкоснулась с ледяной поверхностью и немного отрезвила брата. В его глазах промелькнуло что-то действительно страшное, как будто из глубины зрачков подмигнул личный ночной кошмар. Но Стэнфорд не оттолкнул, не остановился, напротив, сильнее вцепился в плечи брата, прижимаясь к нему вплотную. В этом жесте чувствовалась покорность, что-то от прежнего юного Форда, нуждавшегося в защите и братском совете. Конечно, ничего подобного не было сейчас в том мужчине, которого трахал Стэн. И всё же, в глубине близоруко щурящихся глаз… Стэнли завелся ещё сильнее, в паху что-то сладко тянуло. Подтащив брата к шкафу, на котором висело зеркало, он развернул его лицом к нему, чтобы Форд мог видеть всё до последнего мгновения, их непохоже-похожие лица, их эмоции, чтобы это сводило его с ума так же, как Стэна. Кажется, это сработало. — Он так яростно дрался, что порвал нам всю одежду. Мне пришлось его схватить и держать так, пока он не успокоился и не уснул. Вот что, дети: дяде Форду это рассказывать не обязательно. Ему и так сейчас тяжело. Дети синхронно кивнули, а от дверей кухни послышался недоумевающий голос: — Что мне рассказывать не обязательно?.. Диппер и Мэйбл бросились к нему, крепко обнимая и усаживая за стол. Близнецы наперебой пытались его накормить и пожалеть, мотивируя это тем, что он, наверное, страшно устал. Форд подозрительно уставился на Стэнли, но тот лишь усмехнулся и сделал глоток чая, после чего изобразил сурового владельца магазина сувениров и отправил детей заниматься очередной бессмысленной работой. Оставшись наедине, близнецы Пайнс упорно отказывались смотреть друг другу в глаза, лишь неловко покашливали и шумно вздыхали. Наконец, Форд поднялся и, буркнув что-то про неотложную работу, попытался исчезнуть с кухни. Голос Стэнли заставил его замереть в проходе. — Ты вчера так и не ответил. Стэн почти бережно помог брату добраться до дивана. Форд расслабленно улыбался, с лица исчезла привычная подозрительность. Он вновь казался юным, чрезвычайно умным и совершенно не отягощенным грузом пережитого. Стэн прилег сзади, накрыл их пледом, поглаживая жесткие седые волосы почти невесомо, с несвойственным ему трепетом вдыхая неизменный запах. Сентиментальный старый дурак. Он не простит себя завтра, но сегодня ему нужно это. Нужно задать вопрос. — Форд… Ты ведь не собираешься меня в самом деле прогнать? Но, кажется, брат уснул. Стэна это не сильно волновало. Может, так даже лучше. Сейчас он почему-то был уверен, что Форд слышал вопрос, просто взял время на размышление. И, скорее всего, пришел к чему-то, судя по расслабленности, сквозящей в каждом движении. — Конечно не собираюсь, Стэнли. Я не настолько выжил из ума, как ты изобразил перед детьми. И Форд покинул комнату, улыбаясь.