**
– Джек, будешь блинчики? – Рис в боксерах Джека и в майке Джека стоял в проеме двери и смотрел на него с улыбкой, а в руках держал миску с тестом, периодически помешивая ее содержимое. Этого парня Джек спас в квартире на Юго-Западе, на пятьдесят третьем переулке, когда на автоответчик пришло очередное сообщение с просьбой приехать по назначенному адресу и «разобраться». Рис, так его звали, был в том доме накачан наркотиками и не понимал, что происходит, но по яркой разорванной одежде, валяющейся комом на полу, Джек понял, что он из эскорт-услуг. Да и лежал парень, к тому же, на кровати у одного ниггера, заляпанный спермой. Того черномазого с бронежилетом Джек убил довольно просто: раздавил череп мудака голыми руками, так как это было довольно просто, и пустил на этого пидора больше шести пуль из дробовика. Последнее что хотел Джек, это вспороть брюхо ниггеру, заколоть как свинью, но истошный крик в спальне отвлек его. Сложить два и два довольно просто. Когда Джек обнаружил Риса, тот просто кричал и просил убить его, а ведь он и его не пожалел бы. Слезы ручьем текли из его глаз, он шмыгал носом как какая-то девчонка семи лет, когда ей не дали сладкого, капли белесой жидкостью стекали с него, и Джек не знал, что с ним делать: убить или пощадить. Но Рис не дал ему выбора, парень от увиденного упал в обморок. Убивать людей в полном отрубе было не в кайф, и Джек решил: пускай парень живет, к этой швали он не причастен. – Да, кексик, и еще кофе мне сделай. И слушай, мне нравится, как ты ходишь в моей одежде, особенно мило задницей виляешь. Но тебе нужна своя. Не, ну правда. Собственная одежда на этом парне выглядела довольно странно и слегка приятно, с неким оттенком собственности. Джек думал, что у него нормальный размер, типичный для американцев среднего телосложения, но Рис такой худощавый, что на нем его одежда в буквальном смысле висела, и в сравнении с ним Джек – просто качок. Хорошо, что севшие после пяти стирок боксеры ему впору, а то щеголял бы здесь с голым задом. Хотя перспектива видеть задницу Риса без какой-либо одежды была довольно заманчивой. – Я как раз сегодня собирался пройти по магазинам, твоя-то одежда мне большая, – заметив, как Джек на него смотрел, Рис со смущением поправил лямку майки на левом плече. – И, если не ошибаюсь, ты вытащил меня из того места в чем мать родила. Ну да, нельзя такое отрицать, в ответ Джек только пожал плечами. Рис, улыбаясь, кивнул ему и ушел на кухню, потом оттуда раздалось: – Твои вещи кинуть в стирку? Вскочив с кровати, Джек принялся искать свою одежду. Черт возьми, какого хрена она валялась на полу, что вообще произошло вчера ночью? Он помнил, что пришел с очередного послания из автоответчика совсем никакой и на автомате прошел в свою комнату. Рис вроде спал на диване в гостиной, и вряд ли Джек домогался до него, но думалось, что тот был бы не особо против сблизиться с ним. Явного стокгольмского синдрома и теплого взгляда карих глаз на мужчину как на спасителя человечества хватало в Рисе с избытком, тем более Джек не намекал ему, что тому нужно сваливать из квартиры: пусть живет, готовит и стирает его вещи. Места в квартире хватало, да и деньги за «разбирательства» были приличными. Нужно как-нибудь намекнуть ему, что он вовсе не против сблизиться с ним, но сейчас первым делом нужно найти чистую одежду. Вот, нашел в шкафу. Быстро переодевшись и взяв грязные, заляпанные кровью и ошметками кожи, шмотки он вышел из спальни. – Положи одежду в корзину для грязного белья, она возле входной двери. Я тут еще яичницу с беконом приготовил, будешь? – вполоборота повернувшись к нему, хозяйничал у плиты Рис. – Тебе пришло сообщение на автоответчике, я его не слушал. Возникло стойкое желание поцеловать парня. Вот почему-то захотелось взять за загривок, закинуть голову Риса назад и совершить этот странный поступок. Целовать до крови на губах, чтобы их зубы сталкивались, с языком и прочей херней, а потом с яростью втрахивать парня в кровать, чтобы тот стонал и извивался под ним как течная сука. Это было похоже на помешательство с налетом на безумие, которое граничило с шаткой системой рассудка. – С тобой все в порядке? – Рис уже стоял напротив него, так близко, что можно было рассмотреть его ресницы и тонкую ключицу, которую плохо скрывала майка Джека. От практически осязаемой близости в горле стало сухо, и Джек сглотнул, на секунду ему показалось, что в квартире стало на десятки градусов теплее. Или просто Рис так на него влиял, а точнее его открытость, хрен разберешь. – Все шикарно, тыковка. Кофе готов? – Джек попытался улыбнуться, но выходило довольно плохо, так как Рис нахмурился и промолчал, правой рукой указывая на готовую еду на столе. В ответ на это Джек поспешил поскорее дойти до входной двери – бросить грязные вещи в стирку и прослушать сообщение на автоответчике. – Спасибо тебе, Риззи, ты просто душка. Рис на его слова смутился и быстро ушел в ванную комнату. Господи, до чего этот парень чувствителен к похвале. Джек на это только усмехнулся, сел за стол и принялся за еду, тем более сообщение на автоответчике давало понять, что сегодня придется замарать руки, а хороший плотный завтрак никому не вредил. За эти два месяца Джек уже привык к виду крови, к ее запаху, он мог спокойно есть пиццу в окружении мертвых тел и запивать все вискарем с горла. Оставалось надеяться, что в месте, в которое он должен попасть, не будет чертовых собак, а то мороки от них было больше, чем от лысых русских мафиози.**
Джек снова в этой комнате. Но теперь она была грязной, везде валялся мусор, пол был забрызган кровью, мухи облепили тело, которое валялось у двери, и ужасно громко жужжали. Дон Жуан что-то спрашивал про самочувствие, но Джек слушал его вполуха, его взгляд был сосредоточен на Ричарде. Расмус излучал всю воспетую ненависть и недоверие, в глазах совиной маски как будто налилась кровь, но Джеку было срать на него. Он смотрел на Ричарда. Теперь поза человека в маске петуха была расслабленной, он подпер подбородок рукой и скучающим взглядом смотрел на Джека, пока Дон Жуан впаривал что-то про то, что нужно сходить к врачу, проверить самочувствие. – Ты не должен сюда приходить! Проваливай! – орал Расмус. – Все это скоро закончится, Джек, и ты это прекрасно знаешь. Я дам тебе три предсказания и они все сбудутся, – Ричард говорил вкрадчиво, в его голосе прокрадывалась скука. – Первое: тот, кого ты знаешь – не тот, за кого он себя выдает. Второе: у тебя отнимут то, что тебе дорого. Третье: ты отправишься в тюрьму. Следующая встреча будет последней, прощай.**
Джек все время задавался вопросом: почему он согласился работать на них? На тех, кто присылал ему совершенно безликие сообщения на автоответчик. Да еще как некстати, три месяца назад какая-то полоумная бабка на почте заставила его подписаться на газету под названием «50 благословений» совершенно бесплатно. Что-то в этом было странно и подозрительно. После первого выпуска ему пришло сообщение. Джек не хотел связывать с этим события, но слишком много фактов указывало на это. Его бесило, что он был для них шестеркой, бездушной марионеткой, которую можно легко пустить на фарш. Иногда, когда Джек сидел один в квартире, распивая пиво и думая о жизни, ему прокрадывалась легкая, совсем ненавязчивая мысль: а было бы неплохо возглавить эту организацию. Вместо себя посылать таких как он, тосковавших по ультра-насилию, чтобы они и под наркотическим трипом вспарывали брюхо и перерезали горла мерзким русским. Но как на них выйти, если Джек их никогда не видел, у них разные голоса на автоответчике: женские, мужские, детские, они не давали обратный адрес. Эта организация неуловима и загадочна. А эта странная газета с националистическим уклоном подробно описывала конфронтацию русско-мафиозной группировки с американским правительством. В одном из заданий Джеку приказали разобраться с сотрудником, которого за наличие шлема прозвали Байкером, и твою мать, как же это было трудно. Этот урод в мотоциклетном шлеме порезал ему лицо ножом и уже было хотел замахнуться тесаком, но Джек оказался проворнее. Взяв клюшку для гольфа, которая валялась на полу, он со всей силы ударил Байкера по голове. Тот от неожиданности скрючился от боли и был полностью дезориентирован. Теперь дело за малым. Ударив ногой в бок урода, тот упал и начал жалобно скулить, видимо он совсем не знал, что такое боль. Сжав клюшку посильнее, Джек принялся бить Байкера по голове, не останавливаясь до тех пор, пока шлем совсем не превратится в горстку пластмассы. Спустя несколько минут методичного избивания, шлем развалился, открывая виду отвратительное лицо бывшего сотрудника: всего в синяках и кровоподтеках, жалобно скулящего и молящего о пощаде. Джек улыбнулся, кровь стекала с его лица, и капля добралась до его губ. Он ее слизал. – Тебе тоже приходят эти звонки? – Байкер заливался кашлем, но его речь была довольно отчетлива. Джек ему не ответил и со всей дури снова ударил урода по голове клюшкой, пока от его черепа не осталось ничего кроме кровавого месива, созданного из ошметков мозга, осколков черепа и крови. Как некстати вспомнился давнишний вопрос Ричарда: – Тебе нравится причинять людям боль? Джек мог со стопроцентной уверенностью ответить, что мать его, да! Еще как нравилось! Господи, это же так круто: разбивать черепа битой, монтировкой, вспарывать и проворачивать ножом, катаной или мачете животы и наблюдать, как медленно из этих пидоров вместе с кишками и кровью вытекает жизнь. Еще Джеку нравилось перерезать им глотки, они так мило булькали. С псинами было немного сложнее, но, чего греха таить, они сами напрашивались на нож или пулю. И в этот же день, после убийства бывшего сотрудника, Джек все-таки решился. Придя в собственную квартиру, весь испачканный кровью, он как можно тише подошел к Рису, когда тот сидел на кухне и читал газету. Ту самую, «50 благословений». Рис не видел его, но услышал звук открывающейся двери и начал говорить: – Представляешь, вчера на Северо-Западе нашли двадцать зверски убитых тел, – его голос был удивленным, он обернулся и увидел Джека. – Господи, ты ранен? Быстро раздевайся. Рис вскочил со стула и начал снимать куртку с Джека, а тот даже не сопротивлялся. – Пожалуйста, только не теряй сознание, ты слышишь меня? – впервые за столь долгое проживание Рис прикоснулся к нему. Просто легкое касание рукой по щеке. Джеку казалось, что Рис просто не любил прикосновения и сейчас, когда он уже не занимался эскорт-услугами, вряд ли бы позволил кому-нибудь тронуть себя, но именно в этот момент все встало на свои места. Тонкая грань еле заметных отношений и странных чувств охватывали парня, на его лице все было написано. Слегка прикусывая губу, Рис метал беспокойным взглядом то на куртку Джека, то на самого мужчину, стараясь не смотреть в глаза. – Не беспокойся, не потеряю. – Рис уже хотел убрать руку с лица Джека, но тот схватил ее, прижал сильнее. – Ты ведь знаешь, что это не моя кровь, тыковка? Ну, кроме лица, мне его тут малость порезали. – Я-я в-вижу, – Рис начал заикаться, но потом, собрав всю волю в кулак, с уверенностью добавил: – Твое лицо нужно обработать. Подожди меня здесь. Вырвавшись из хватки, Рис побежал в ванную и через несколько секунд принес аптечку. – Садись, – Джек покорно сел на стул, а Рис придвинул другой поближе к мужчине и, поставив аптечку на стол, открыл ее. – Сначала нужно смыть всю кровь с твоего лица, ты слышишь меня? Нужно сходить в ванную, промыть лицо, хочешь, чтобы я тебе помог? Джек молча кивнул, наблюдая, как Рис, вставая со стула, подает ему руку. Он безоговорочно взял ее, и, встав со стула, понял, что тот мудила-Байкер повредил ему одно или несколько ребер. Он не мог понять, какое именно, но левый бок прошибло болью и Джек, чуть не упав на Риса, отключился. – Таак, у тебя еще тут и ребра повреждены, – горько усмехнулся Рис, таща Джека в ванную. Все, что делал с ним Рис после обморока, Джек не помнил.**
Чертов наркотический трип. Он убивает медленно, забирая с каждой секундой частицы разума, здравого рассудка, оставляя только зачатки безумия вперемешку с желанием убивать и убивать, до полного уничтожения. Чтобы от человека не осталось ничего, кроме разрезанных или разрубленных кусков мяса. Чтобы раздавались дикие вопли и крики о пощаде, которые ты все равно не услышишь: ты просто давишь со всей силой ногой на череп, слышишь, как он с треском ломается, превращаясь в приплюснутую хрень, из которой медленно вытекает мозг и кровь вперемешку с осколками костной ткани. – Тебе нравится причинять людям боль? – вопрос Ричарда так и не оставил в покое Джека. Ему казалось, что он должен был ответить на него в той самой комнате, в окружении Расмуса и Дон Жуана. Он на мгновение представил себя там. И вот он ответил на вопрос, сказав лишь только «да», и мысленно представил реакцию остальных. Дон Жуан явно покачал головой, в глазах лошадиной маски читалось только сожаление и немой укор. Глаза Расмуса налились кровью, и он уже засучил рукава, готовясь к драке, но Ричард снова его остановил одним жестом руки. Чего Джек точно не знал, так это реакции того чувака в маске петуха – Ричарда. Он был для него темной лошадкой, которая легко могла изменить весь исход событий. Джек невольно ассоциировал себя с ним.**
– С тобой все хорошо? – спросил Рис, когда наступило утро. Он сидел на краю кровати Джека, его руки покоились на коленях, а взгляд был беспокойным. Джек хотел встать с кровати, но не смог. От боли он зашипел, его перебинтованная грудь и левый бок налились кровью. – Тише, тебе нельзя вставать. – Еще как можно, кексик. Мне приходили сообщения? В глазах Риса было только удивление вперемешку с волнением, но он все-таки ответил: – Да, но ты не пойдешь. Ты слышишь меня? Тебе нужно как минимум месяц дома лежать, или максимум – сидеть. Джек даже опешил от такой уверенности в голосе парня. – Я должен был выучиться на врача, но не хватило денег на учебу… – он сделал длинную паузу, надеясь что Джек не будет настаивать на продолжении. Но тому было интересно, это Рис понял по его удивленному взгляду, и он, вздохнув, продолжил. – И ты сам знаешь, где меня нашел и чем я занимался, так что я знаю, о чем говорю. Ты должен соблюдать постельный режим. – Это точно, – засмеялся Джек. – Я буду не против, если ты будешь соблюдать его со мной. От такого пошлого предложения Рис невольно закатил глаза, его щеки окрасились нежным румянцем, и, стараясь не смотреть в глаза Джеку, он сразу принялся убирать повязки с тела мужчины, меняя их на новые. – Я подумаю над этим, если ты будешь способен самостоятельно встать с кровати и сходить в туалет. По самочувствию Джек вряд ли смог бы вообще встать. – Ловлю на слове, тыковка, ловлю на слове.**
Джек мог поклясться, что не помнил тот день, когда все случилось. То ли десятое июня, то ли двадцать девятое мая, не суть. Он не помнил, когда Рис впервые его поцеловал. Его поцелуй, словно вспышка, был быстрым и легким, Джек даже сперва не понял, что произошло. А Рис, усевшись на его кровати, ответил только: – Ты ведь уже можешь встать с кровати и сходить в туалет, так что я подумал над твоим предложением, – его лицо излучало самодовольство и гордость за себя. – А вот других откровенных действий придется подождать, твои раны еще не до конца зажили. Джек хотел смеяться в голос, но туго забинтованные повязки на его теле не давали ему в полной мере насладиться смехом. – Ну, я буду ждать. Рис в ответ на его реплику лишь только улыбнулся и поцеловал Джека снова. Теперь уже медленней, и этот поцелуй не был похож на первый. Он приятно оседал на губах и был нежным, с долей заботы и доброты. В этот момент Джек понял, как сильно он отличался от Риса. И тем самым парень и привлекал его: эта доброта и отзывчивость, ему казалось, что это все действие стокгольмского синдрома, но это было не так. – Я знаю, что ты делаешь, Джек. Это меня пугает, но я не боюсь тебя, – разорвав поцелуй, прошептал он. – Больше всего я боюсь этих сообщений. – Но если ты их боишься, то почему просто не удалишь? Этот вопрос действительно интересовал Джека, и он хотел бы получить на него ответ. Рис с минуту молчал, но все-таки ответил, кусая губы: – Ведь тебе это нравится, да? Если это так, то почему я должен останавливать тебя? Похоже, у парня крыша поехала от всего этого, но его вопросы давали пищу для размышлений. Ему нравилось причинять людям боль.**
Переспали они уже на следующей неделе, когда Джек полностью снял с себя повязки. – Знаешь, я думал, что ты прошарен…ну, в этих делах. Рис, перевернувшись на другой бок, с укором посмотрел на него. – Эй, я больше всего думал о том, чтобы не навредить тебе, – он тыкнул пальцем в грудь Джека. – И вообще, какого хрена я с тобой разговариваю? Я пошел в душ. Встав с кровати, голый Рис подошел к дверному проему и, остановившись, сладким голосом спросил: – Ты пойдешь со мной? От такого предложения, Джек просто не мог отказаться.**
Эти слова, образы той комнаты… они как белый шум, ты не сможешь понять их смысл, как бы ты ни старался. Последнее, что помнил Джек после очередного задания, это то, что когда он пришел в свою квартиру, то увидел захлебывающегося кровью Риса. Ему отрубили руку, вырвали глаз и оставили помирать в ванной комнате. Что здесь, блять, произошло? – Похоже, здесь все и закончится для тебя, да? – человек в крысиной маске еле сдерживался от смеха. И он выстрелил.**
– Вы должны дать мне доступ к нему! – не унимался детектив. – Его дружок в глубокой коме и вряд ли очнется после таких ран в ближайшее время, а этот, – указывая на палату Джека, орал полицейский, – я чувствую нутром своим, уже должен проснуться. – Поймите, мой пациент уже две недели как в коме, как вы можете знать, что вот сейчас он проснется? Пуля прошла сквозь голову, и чудо, что он вообще жив. Как вы можете говорить о том, чтобы я вывел его из комы? Это невозможно. – Того мужика в крысиной маске мы задержали, а этот проходит в качестве главного подозреваемого по пятидесяти убийствам! И вы просто дадите ему отсыпаться? Врач невозмутимо кивнул.**
Джек должен был отомстить за всю ту боль, которую причинил ему пидор в крысиной маске. Он лишил Риса руки и глаза, и просто так он не уйдет. Джек проснулся, и его накрыла головная боль. Черт возьми, Рис жив? Какой же он везунчик. С трудом оглядев пространство и набравшись сил, он приоткрыл дверь, которая вела в коридор больницы. Твою мать, здесь везде копы и снующие врачи, нужно действовать осторожно. Более-менее отойдя от наркоза и боли, Джек открыл окно: иного выхода не было. Ему определенно везло, пройдя через несколько пролетов и зайдя в одну из палат, он быстро прошел к лифту, слава богу, врачи и копы его не заметили. Сев в свой Делориан, он поехал в квартиру за одеждой. Нужно вернуть должок этому пидору. Он за все должен заплатить и признаться, у Джека руки чесались кого-нибудь убить.**
– Ты все-таки ответил «да», – голос Ричарда не выражал никаких эмоций, но он был напряжен, левая рука барабанила пальцами по подлокотнику кресла. – Ты чертов мудак, Джек. Я надеюсь, что Рис тебя не вспомнит, когда проснется. Если вообще проснется. Да, он был тем еще психопатом и убийцей, не знающим жалости. Расмус, что странно, был молчалив и пристально смотрел на Джека, а Дон Жуан вообще отвернулся в другую сторону. Теперь комната была еще грязнее, чем в прошлый раз. Мертвых тел становилось все больше, они были подвешены на крюках, у некоторых был вспорот живот и грудная клетка, из них так и норовили выпасть внутренности, у других был к чертям размолот череп, глаза валялись на полу. Джек ужасно хотел их раздавить.**
Он нашел его, этого Рихтера, правда, пришлось превратить целый полицейский участок в кровавую баню. Этот пидор вместо извинений и просьб о пощаде сказал только: – Ничего личного, Джек. И тебя тоже донимают эти звонки? Эту тварь он убивал долго. Сперва избивал до полусмерти, не жалея своих рук, потом он взял полицейскую дубинку, начал бить по костям, с наслаждением слушая, как они ломались. Боже, до чего был чудесный звук! Рихтер орал как свинья на бойне, его крики доставляли Джеку поистине эстетическое удовольствие. И теперь, когда у него были сломаны все кости, Рихтер отключился. Но Джек, взяв у одного мертвого толстого мужика-полицейского электрошокер и включив на полную мощность, вонзил его в грудь этой твари. Он извивался, словно уж на сковороде, и Джек начал смеяться. – Это тебе за Риса, чертов пидор. И теперь последний штрих, завершающий аккорд в этой сцене. Джек со всей силы ударил урода по голове ногой, оставляя только полуразрушенный череп и вытекающую мозговую жидкость вперемешку с кровью. Это было так прекрасно, что хотелось запечатлеть момент, но камеры, к сожалению, не было. Вспоминая предсказания Ричарда, Джек усмехнулся: хрен он попадет в тюрьму. Он убьет всех, кто ему будет мешать. И сперва он начнет с Ричарда и его организации «50 благословений»… О, это будет весело.