***
— Куда мы едем, Юкими? — Спрашивает Йоитэ не переводя взгляда с мелькающих за окном машины великолепных сосен и хвойных деревьев. Над нами серое плачущее небо, вокруг дикие первозданные леса Северной Америки, перед нами — черная мокрая от дождя дорога с яркой белой разметкой, а впереди — наше последнее возможное пристанище, последняя надежда укрыться от осточертевшего преследования… — Здесь родились и выросли мои родители, тут мой истинный дом. — Объясняю я. В серебристом пикапе тихонько играет радио, немного прохладно, но зато не одиноко. Он молча кивает и украдкой поглядывает на меня, кутаясь в теплый шерстяной плед чуть ли не с головой.
Я нежно держу его руку в своей, немо оказывая поддержку и размышляя о его возможном будущем, постепенно ухожу из нынешнего мира и оказываюсь полностью в себе. Я и не замечаю, как Йоитэ едва уловимо улыбается, закрыв свои красивые синие глаза и легко откидывается на спинку кожаного сидения, спокойно засыпает, понимая, что нам еще довольно долго ехать до моего дома, который я получил в наследство. Я стараюсь вести как можно осторожнее, плавно поворачивая на чуть резковатых извилистых горных дорогах, не желая потревожить любимого Йоитэ. Хочу увезти, забрать, похитить от всех моих и его проблем, дать ему возможность дожить оставшуюся часть отведенного ему времени в мире и спокойствия, любви и заботы, которые, он безусловно, заслужил, до конца исполнив обещание, данное Хаттори. Но тот счел это чем-то неправильным, словно бы я решил присвоить его собственность, его Йоитэ… Ближе к ночи, прибыв, наконец, домой, я неслышно выхожу из машины и убедившись, что Йоитэ крепко спит, бережно беру на руки хрупкое тельце и несу в дом, сразу же укладывая в просторную, теперь нашу с ним, кровать, которая занимает почти половину площади комнаты. Во сне он еще больше похож на девушку, что всегда привлекало меня… Впрочем, это не единственное его качество, из-за которого я влюбился в Йоитэ. В нем есть есть что-то такое, что было уже изначально заложено природой, что делает его не похожим на всех остальных — детская наивность, что он всегда утаивает от окружающих, и никем не тронутая невинность, не пошатнувшаяся даже его прошлым. Вернувшись к машине, я наспех паркую ее около дома, в небольшой гараж, и разбираю по рукам наши с ним чемоданы и сумки, кое-как добираясь до своей старой комнаты. После длительной поездки от самого аэропорта, меня жутко клонит в сон, ноги едва ли не подкашиваются, глаза сами по себе закрываются — наверное, нужно заварить крепкого кофе, иначе я могу свалится прямо здесь, посреди разбирания сумок с вещами — дела, которое я всегда откладываю на потом. — Юкими, давай помогу? — Йоитэ появляется на пороге комнатенки, сонно потирая глаза. Плед почти сполз с тонких плеч и теперь не так сильно тянул его к земле своим весом. — Оставим на завтра. Давай я тебя уложу спать, — ласково улыбаюсь его мутному синему взгляду и снова беру на руки, что в последнее время я очень люблю делать. Мне так теплее, с ним рядом, — уже слишком поздно. — Юки… — Йоитэ обнимает меня за шею и кладет голову на плечо, касаясь холодными губами шеи, как бы уговаривая приласкать его. Иногда у него бывают внезапные приступы одиночества и он немо просит побыть с ним рядом, прижать к груди и укачивать как маленько ребенка.***
Мы вместе забираемся под теплое одеяло и крепко обнимаем друг друга в поисках тепла. — Спокойной ночи, Юкими. — Он утыкается носом в мою шею, а я прижимаюсь щекой к его макушке, нежно глажу худые плечи через тонкую ночную майку, успокаиваю своими прикосновениями, отчего он всегда довольно быстро засыпает, и эта ночь не исключение. — Да, спокойной. — Тесно прижимаю его к себе, обхватывая свободно рукой талию, притягиваю ближе в нежелании делиться им даже с этой просторной кроватью. Здесь я смогу оберегать тебя до самого конца, Йоитэ…