De Profundis

《Должен сказать, что у меня тоже были свои иллюзии. Я ожидал, что моя жизнь будет искрометной комедией, в которой ты сыграешь одну из самых блестящих ролей. Но она обернулась отвратительной и мрачной трагедией, и именно тебе была в ней отведена самая страшная и зловещая роль. С тебя была сорвана личина радости и лучезарности, вводившая в заблуждение и сбивавшая с толку не только меня, но и самого тебя.》 Оскар Уайльд Исповедь "De Profundis*"

      Я давно понял, что люблю читать. Будто слова переносят в другую реальность, закрытую для меня прошлого, закрытую, как книга, которую я не открыл. Хуже всего осознание, что эта реальность могла быть открыта.       Если бы меня спросил кто-нибудь, чего я желаю на день рождения, то я бы не ответил, что хочу книг. Зачем мне закрытые реальности, если есть одна, которую я, к Божьему разочарованию, превозношу выше своего естества. Воздушные прикосновения кончиков пальцев к моим щекам и незаметный трепет тела при поцелуях заменяют вселенные, рожденные чужой фантазией.       Знание всех твоих действий только сыплет больше песка в глаза. Они уже стали пустыней, загнившей от предсказуемости жизни. Но разве мог я отказаться от этой гнойной постоянности? Ласкает спертую душу это ощущение мнимого спокойствия, пропахшего резким одеколоном. Не знающему себя пришелся бы по вкусу этот аромат сплетенных воедино заблудших душ. Но ведь ты не такой, ты будешь убивать себя придуманным тобой ядом, заключенным в прекрасной амброзии приторных чувств.       Постоянность не всегда настолько постоянна, как многие думают. В рутине есть своя прелесть: размышления, настоящие мысли рождаются только у человека, познавшего свое существование. Чем бесполезней жизнь, тем лучше человек понимает ее смысл. Я помню, как ты прыснул от смеха от этих теорий, но кому, как не тебе, лучше всего знакома их правдивость.       Руки по бокам от головы, глаза яростно смотрят в чужие. Кто бы мог подумать, что реальность настолько испортит тебя? Ты резко опустил голову, и я уже приготовился к одному из наших жестоких поцелуев, но твоей целью было не это. Горячий язык выписывал узоры по подбородку, медленно переходя по шее к ключицам. Мои губы от непогашеного желания начали произвольно открываться и закрываться. Неторопливо расстегивая пуговицу за пуговицей, ты прокладывал путь своим поцелуям, переходящим уже в твой первородный грех.       Молния на штанах чуть скрипнула, пропадая в оглушительной путанице ощущений, затягивая в омут с головой. Жаркое дыхание коснулось разгоряченной плоти, сросшись с моим телом и проходя по нему бесцветным током. Первого прикосновения твоего языка я даже не смог почувствовать из-за нахлынувшего экстаза. Но ощущения даны человеку, чтобы наслаждаться, так меня учил мой хороший знакомый, и я не мог закрывать глаза на твои действия, доводящие до безумия.       Не выдержав этой пытки, я отодвинул твое лицо от паха, садясь в постели и пытаясь дрожащими руками расстегнуть твои штаны. Ты перехватываешь холодные длинные пальцы своими спокойными ладонями, помогая справиться со своей одеждой. Не видел никого хуже тебя. Даже в такой ситуации ты остаешься спокойным, каменно спокойным. И непонятно, кто кого совратил.       Проводя рукой по всей длине, я думаю о том, что, возможно, ты всегда был страшнее меня. Переворачиваю тебя на живот и ставлю на колени, наслаждаясь ощущением доминирования. Ты опираешься руками в резное изголовье кровати, столь подходящее для тебя в этот момент.       Положив руку на поясницу, я провожу рукой выше, по выделяющемуся позвоночнику. Медленно дойдя до плеч, я оглаживаю их ладонью и перехожу к шее. Задержавшись здесь, я массирую затекшие позвонки. Обведя пальцами ушные раковины, я положил руки на твои глаза. Глупый жест, над которым повеселились бы фрейдисты, пытаясь раскрыть его суть. Спустившись руками по лицу, я открыл твой рот, и ты облизал мои пальцы, смачивая их горячей слюной. Удовлетворившись этим, я вернулся к пояснице и провел по ней влажными пальцами, опускаясь ниже, к ягодицам.       Протолкнув и без того горячие пальцы, я почувствовал в твоем теле такой жар, готорый мог отвлечь мозг от любых мыслей. Огонь Геенны, пропитавший все твое естество. Мягкие стенки плотно обхватывали руку, и я почувствовал, как ты задрожал от удовольствия. Выгнув спину и, в манере, присущей только тебе, томно выдохнул на золотистую челку, заставив ее приподняться. Поддаваясь развратным мыслям, ты сам насадился глубже на мои пальцы. Затаив дыхание, я ловил каждое твое движение, боясь спугнуть столь чудный момент.       Убирая пальцы, я услышал твой чуть огорченный вздох, спрятанный в симфонии других приглушенных стонов. Ты знаешь, что дальше -лучше, но инстинкты не дают тебе сдержать разочарования.       Той же рукой проведя по себе, я размазал по длине выделившуюся каплю смазки, перемешивая её с твоей. Чуть надавив на вход головкой, я заметил, как напряглись твои мышцы, твою опустившуюся в попытке отдышаться голову. Весь ты представлял собой сущность искусителя, жители Вавилона не умели так низко пасть, как успел сделать это ты**.       Ты подавился своим вздохом, и я ненадолго приостановился, давая тебе возможность привыкнуть к кругам в глазах. Я немного наклонил голову над твоим телом и, как будто случайно, начал глубоко дышать, касаясь твоей белой спины своим дыханием. Ты покрылся мурашками и рвано вздрогнул, но тело твое продолжало горячеть, принимая ласки и отвечая на них.       Я начал двигаться, вдалбливаясь в тебя, пытаясь слиться воедино. Ты начал входить во вкус и подаваться навстречу моим толчкам. Ты тихо стонал, не давая кому либо еще, кроме нас, услышать твои грехи. Все больше ускоряя темп, нам было все труднее сдерживаться. Пятна в глазах и головокружение предвещают скорую развязку. И вот, самые глубокие и медленные толчки проходят по твоему разгоряченному телу, отдаваясь в конечности. Глубинно простонав, я излился в тебя, проникая в те места, до которых не смог добраться в самом процессе. Ты неимоверно изогнул шею, немного касаясь светлыми волосами спины, открывая рот в немом крике удовольствия.       Садясь на кровати, ты растер покрасневшие колени, исшеркавшиеся во время этого совокупления. Уставшим взглядом посмотрев на меня и легко улыбнувшись, так, как получается только у тебя, ты прикрыл глаза и откинулся назад, прислоняясь к холодной стенке.       Изображаешь непринужденность, пытаешся казаться естественным в то время, когда в душе распадаешься на изорванные клочки книжных страниц. Тех, что уже не сможешь прочитать, тех, что несут закрытые вселенные, потерянные тобой. Пытаешься скрыть от меня свою охоту прочесть их, но не знаешь, что я солидарен с тобой в этом желании. Я бы хотел что-то изменить для тебя, но большую часть страниц мы уже не восстановим.       Может, это нелепое осознание других возможностей когда-нибудь даст мне шанс на выбор. Но, в конце концов, разве кто-то из нас этого хочет? Ты настолько пал, что начал восхищаться своими грехами. Я же был настолько изгажен самим собой, что мне не хватало здравого смысла остановить тебя. И заманивать тебя в мой костер превозношений греху стало моим единственным развлечением.       С каждым днем ты лишь больше узнавал эту размытую границу между небом и адом. Я научил тебя видеть прекрасное в этом атрофированном мире, я же и слил тебя с ним. Ты всегда будешь выделяться своим нравом, но мы оба понимаем, что отсюда не уходят прежними. И теплые объятия с поцелуями за полминуты до сна не сделают тебя таким же непринужденным, как ты был.       Может, со мною рядом ты лишь больше опускаешься на дно мироздания, но другие реальности уже закрыты для твоих глаз. Может, я и хочу сделать тебя счастливее, но твои впивающиеся в горло ногти не дадут мне отпустить тебя. Может, ты тоже хочешь избавиться от этого мира, полного ужаса и несправедливости, но твоя душа слишком срослась с этим ужасом, и для тебя уже нет ничего лучше, чем падать все ниже, увеличивая скорость новыми грехопадениями.       И сейчас, сев на мои колени и жадно целуя пропитавшиеся несмываемой человеческой кровью губы, ты уже и сам понимаешь, что у тебя не получится бросить этот мир, когда ты узнал, что он не идеален. И его деяния стремительно подталкивают тебя к адскому пеклу, настолько стремительно, что этот факт зажег твой недавно потухший мальчишеский огонь в глазах. Ты понимаешь, что не уйдешь от меня, пока не разгадаешь эту загадку. А за ней еще одну. И еще.       Мы ведь оба знаем, насколько ты любишь это делать.