Альбом

Как сейчас помню, в тот день была ясная, нетронутая омрачающими тучами и холодом погода. Учащиеся покинули стены школы непринуждённой походкой, с весёлым блеском в глазах глядя друг на друга. Таковой была основная масса. Но я помню этот робкий шаг, отстранённый вид – тогда ты плелась за остальными, потупив взгляд. И никто не знал причину нашей печали. Хоть ты и скрывала мастерски душевную горечь простой отмашкой «всё хорошо», я же не могла выстоять перед умертвляющей заживо тьмой, демонстрируя своё настроение окружающим, а было оно далеко не из лучших. - Не хочешь зайти? – ровный голос выводит из мыслей, заставляя поднять поникший взгляд. - Зачем? – вопросительно приподнимаешь бровь, будто бы в моих словах прозвучала неслыханная ересь. - Если тебе нужен повод, то заходи на чай, - грусть мигом развеивается, на бледном лице появляется неуместная усмешка, внушающая некий ужас. Но мне не привыкать. В этих лиловых глазах не может быть подвоха или алчности – всего лишь засевшее накрепко смирение. Я знаю, ты никогда не сделаешь мне больно. Пускай по тёмной нити, связавшей нас, простых случайных людей, пройдёт мощный, резкий импульс, она не порвётся. Без лишних усилий тебе удалось завоевать моё доверие, такого весёлого и дружелюбного, на первых взгляд, человека. Протягиваешь руку, мигом смягчая улыбку и взгляд – вот она, твоя обратная сторона. Некоторое время неосознанно колеблюсь, застыв от удивления, но тут же млею, когда пальцы дрожащим движением проскальзывают, переплетаясь меж собой. Выдох облегчения вырывается из уст от ощущения умиротворения и спокойствия, словно ты – неотъемлемая часть меня. Яркий луч солнца слепит глаза, но ты ведёшь вперёд, несмотря на «световой барьер», не опуская головы. В одно мгновение перевоплощаешься из поникшей девочки в самоуверенную особу, твёрдо идущую по своему пути, такую, что даже ударивший навстречу поток ветра не способен простым движением «смахнуть» с лица новоявленный фарс. Однако этот блеск чарует, ему невозможно сопротивляться, и ничего не остаётся, кроме как слепо ступать в такт твоим шагам, вдыхать в унисон, глядя только вперёд.

***

Цветочный аромат душистого, настоявшегося чая смешивается с нотками твоих лёгких немного терпких духов. Дурманящая смесь. Неторопливый глоток, но несмотря на привкус, расслабляющий, растворяющий разум в гамме нежных нот, губы остаются поджатыми. Мы же знаем, зачем собрались, к чему вся эта терапия. - Твой отъезд завтра? - как-то неуверенно звучит, голос предательски дрожит. А ты будто приковала к себе мой взгляд, становится жутко от собственной немощности. Предчувствуется неприятный разговор. Спасает лишь солнце, что лёгким очерком обрамляло твой силуэт – темнеет на удивление быстро. Не успеваешь заметить, как золотистый шёлк лучей, очерченными набежавшими тучами, сменился красноватым атласом. - Да, верно. - Вернёшься ещё? – сердце замирает в ожидании ответа. Этот вопрос был волнующим, в голове не раз проскальзывали картины негативного развития событий. Лениво тянутся несчастные пять минут, твоё спокойствие не сменилось иной маской. Сейчас ты подобна чистому холсту – без эмоций и притворства, ничего лишнего. С одной стороны, нынешний расклад скучен, сер, но лишь со мной ты можешь позволить себе быть таковой. Тебя не смущает напряжённость в воздухе, которую, видимо, ощущаю только я - лишь изредка поглаживаешь ручку чашки утончёнными движениями, при этом удобнее располагаясь на кровати. - Не исключено, Коната, - долгожданные, с трудом дающиеся слова звучат медленно, заставляя зрачки расшириться. Прозрачность и неопределённость разбавляется натянутой улыбкой. Скажи, ты ведь не веришь в хэппи энд? Весь твой вид говорит: «Такова жизнь и наша судьба». Однако с неким сожалением ловишь мой взгляд, не позволяя отвернуться, тем самым привлекая внимание к собственной персоне. Едва ощутимо твоя рука ложиться на моё плечо, притягивая к себе ближе. Не говоря ни слова, не сводишь глаз, словно желая запомнить в последний раз очертания. Неужели тебе не смешно смотреть на расторопную девчонку со взлохмаченными волосами, растерянным видом и неряшливо застёгнутым воротничком? Неужто умеешь читать мысли, раз усмехаешься? Может, мы действительно видимся в последний раз? Ты всегда мыслила более реалистично, видя перспективы и добиваясь их, чего не скажешь обо мне. Останусь одна, словно тень без хозяина, чьё существование просто бессмысленно. Если этим мгновениям не суждено повториться, так пусть они останутся кривыми, выгоревшими от времени строками воспоминаний в памяти. Пользуясь моментом, пододвигаюсь ближе и не замечая изменения на лице, поддавшись мимолётному соблазну, неторопливо накрываю твои губы своими. Пускай ты не отвечаешь, но отстраняться совсем не охота – слишком фееричны ощущения, утягивающие за собой в пучину наслаждения. Стараюсь вложить в этот поцелуй всё: от сладкой таящей нежности до безнадёги мечтателя. Это чувство необратимо привязывает, заставляя захлебнуться в вихре вспыхнувших искр, делающего любого человека уязвимым. В последний раз заглядываю в лиловые глаза, прежде чем отстраниться. А ты, такая родная и дорогая мне, по-прежнему молчишь, сохраняя безмятежность. Ровный холодный тон отрезвляет, принуждая прийти в себя: - Темнеет. Мне завтра рано вставать. Думаю, пора прощаться.

***

Резкий взмах крыльев за окном – это промелькнули птицы, покоряющие просторы ночного небосвода. Ровно, как и в тот день, сижу на кровати, вороша безнадёжные воспоминания. На отсвечивающие фотографии падает свет фонаря, «скрывая» лица изображённых. Если слегка наклонить голову, то можно заметить широкую от смеха улыбку у синеволосой девушки. Она выглядит счастливой и беззаботной. Только отражение настоящего хода событий никак не соответствует прошлому. Неумолимо шло время, а на душе осадок не думал покидать нажитый уголок, напротив, настойчиво завоёвывал для своей сущности новые окрестности. А та девушка с фотографии уже не улыбается как раньше, она просто не в силах найти повод. Уже которую ночь не спится, пальцы плавными движениями выводят на запотевшем стекле непонятные символы. Словно в трансе она повторяет ритуал раз за разом, изображая фразу, диктуемую тоской - «love x life». С минуту она смотрит на неё, вглядываясь в прозрачные участки, затем быстро стирает горячей ладонью, открывая обзор на мелькающие огни ночного завораживающего города. В такие минуты даже чай, казавшийся раньше спасительным для души напитком, потерял свою силу. Вот он, тупик. Бежать теперь некуда, от прошлого стало невозможно скрываться, будто бы пришёл час роковой встречи. За последние три года – ни слова, ни весточки, ни ответа на многочисленные сообщения. То, что они готовы были делить на двоих: горькие слёзы и счастливые улыбки – всё в один момент стало ненужным. И сохранилось это у неё, простой синеволосой девчонки, оставляющей след от маленькой ладошки на запотевшем стекле. Отпечаток вскоре должен пропасть, как и обрывки прошлого, прочно вжившихся в обиход Конаты. Она сама надеялась на это. Надеялась, каждый вечер бросая короткий взгляд на часы, на что стрелка, не торопясь, отвечала своим размеренным безразличным ходом. Время не собиралось забирать в свой затягивающий поток сдавливающую сердце обиду. Издзуми делает короткий вздох, дотрагивается холодными, немного влажными пальцами до пересохших губ – снова прошлое берёт своё. А в груди с сильным жаром проходит война между гордостью, самовнушением и слабостью. По комнате разносится обрывистый всхлип, ставший результатом этой борьбы. Ещё немного, и она не сможет сдержать слёз, позволяя тьме затоптать её без проблеска света. Надежда – единственный спасительный маячок «беглянки», ведущий в никуда, дающий ложные, пустые дороги. Однако она слепо верит ему, идёт не оступаясь, широко распахнув глаза. Девушка бросает очередной взгляд на фотографии, чувствуя, как минувшее подбирается ближе, буквально дышит в спину. Его холодное дыхание вводит в ступор, заставляя сжаться калачиком сильнее. В какой-то момент, умертвляющие оковы ослабевают, и она решается убрать леденящую ладонь со своего плеча. В одно мгновение на душе становится легче, с губ срывается слабый выдох. Жертва наконец спасена, она потихоньку уходит от боли, осознавая, что всё прошедшее должно остаться призрачным невидимым шлейфом. Коната поднимается с места, вытягивая руки в стороны, потягиваясь. Все муки и страдания пусты, уже нет смысла терзать себя ими. Безвозвратно летит время. Зажмурив глаза, синеволосая девочка вновь ощущает, как «земля» под её ногами вновь приобретает очертания. Сладкой свободе не суждено длиться долго, а новоприобретённые «крылья» рассыпаются мелкими пушистыми перьями. Молниеносными острыми осколками разносятся ноты знакомой мелодии, разрушая удушающую тишину. Идзуми с удивлением бросает взгляд на телефон, после чего буквально срывается, подлетая к гаджету, скрывшемуся в многочисленных складках одеяла. На дисплее давно забытая фотография, вызывающая в груди мягкое ласкающее пламя от нахлынувших эмоций. Рука дрожит, девушка не в силах совладать с собой, но в последний момент поднимает трубку: - Эм, алло? – и так слово за словом, что вызывает приятное волнение, вынуждающее сердце биться в беспокойном ритме. Конате слабо вериться в происходящее, она несколько раз пыталась ущипнуть себя, изредка мотая головой из стороны в сторону. Собеседница пытается оправдать своё отсутствие, иногда прерываясь в неловкой паузе, видно нервничая и боясь остаться непрощённой. Незначительными и мелкими становятся минувшие три года, будто всё это время Идзуми не хватало лишь долгожданного звонка, этого нежного тембра, вызывающего приятное помутнение рассудка. «Незабываемый миф» выходит из тени - от такого мысли так и остаются немыми. Однако из уст вырывается хриплое, незамедлительное «да», сопровождаемое редкими каплями слёз, когда Кагами озвучивает вопрос: - Давай встретимся?