Один шанс всё изменить

*** «Там где кончаются мечты Предельно будьте осторожны. Здесь шансов нет, из пустоты, Старуха смерть Вам скорчит рожи.» Олег Ивин.

Только две недели назад наступил июнь. Погода словно преподнесла подарок за последние пару лет — настоящие, тёплые деньки. За окном проносились чудесные пейзажи, детально разглядеть которые удавалось не всегда. Чаще всего они напоминали смазанную зелёно-голубую гамму, время от времени разбавляемую красно-коричневыми пятнами домов или разноцветными полями. Иногда, реже, чем хотелось бы, вдалеке, на линии горизонта, в молочной дымке, появлялись горы с белоснежными шапками снега. И даже душный тесный плацкарт поезда не мог испортить общего впечатления предстоящего отдыха. В этом мае Евгении исполнилось двадцать шесть лет. Вместе со стареньким отцом, вышедшим на пенсию по инвалидности, с горем пополам ей удалось раздобыть денег для путёвки в приличный санаторий, чтобы, наконец, вылечить свой хронический бронхит. Работа в Макдоналдсе не приносила хорошего дохода, но жить и обеспечить себя можно. Готовиться к поездке Евгения начала почти за месяц, выстраивая воздушный замок будущих впечатлений и идей; которых, к слову, оказалось даже больше, чем можно было осуществить. Но желание быстрее воплотить все это в жизнь росло с тем, как уменьшалось расстояние до станции. Суматоха, жара и множество голосов сильно умотали за эти три дня пути. Терпкий запах пота, смешавшийся с чем-то кислым, перебивал дыхание, вызывая приступ раздирающей горло тошноты. Книги, взятые из библиотеки специально для того, чтобы скоротать время в пути, пришлось отложить. Всё-таки, сосредоточиться невозможно. Первая часть недавно вышедшего бестселлера сиротливо лежала у бедра, дожидаясь своего времени. Наушники были всунуты в уши, а глаза прикрыты в слабой попытке хоть как-то отгородиться от некомфортных условий и антисанитарии. Почти все немногочисленные вещи уже собраны в увесистую дорожную сумку — хоть сейчас выходи. Осталась всего пара часов до приезда на станцию. Многие пассажиры также начинали собираться; медленно, неохотно, словно разморённые на солнце мухи. Они тихо переговаривались, но без особого интереса, будто бы просто вежливость по отношению к социуму. В соседнем отделении кто-то приоткрыл окно, пропуская в затхлый вагон поезда чистый сумеречный воздух. Очень жаль, что ручка на окошке рядом отсутствовала, была попросту выломана, ведь без неё попросту не последовать освежающему примеру. Холодная чашка чая в руках завершала то приятное состояние, какое бывает в вечер большого летнего праздника в кругу семьи где-нибудь на природе, на берегу большой реки, где комаров отгоняет костер. Девушка замерла, выхватывая этот момент, впечатывая его в сознание, чтобы никогда не забывать. Нужно было включить телефон и сообщить взволнованному отцу, что состав почти добрался до пункта назначения. Внезапно поезд дёрнулся, а снаружи раздался короткий пронзительный скрип. Где-то в конце вагона прозвучал женский крик, кто-то ругался, но большинство, наиболее культурных напуганных на разный лад задавали один и тот же вопрос: «что же случилось?». По громкой связи прозвучал напряжённый голос, невольно заставляя прислушаться: — Внимание, внимание! Поезд вынужден сделать экстренную остановку! Просьба немедленно спустить багаж с верхних полок, закрыть все окна и ждать дальнейших указаний. Повторяю… Народ напряженно затараторил, но повскакивал для выполнения нехитрого задания. По коже побежали мурашки. Женя отставила чашку чая на чересчур дребезжащий стол, иначе была опасность вылить её содержимое на чистую футболку. Ещё одна чувственная встряска заставила не вовремя поперхнуться слюной. Поезд затрясся сильнее, словно шёл по крупным камням, но скорости всё не сбавлял. Чашка прыгала и гремела, расплескивая чай, грозя вот-вот упасть, однако, было страшно тянуться за ней. Куда умнее казалось забиться к стене и держаться руками за что-нибудь надёжное, утешая себя иллюзией спокойствия. Книга упала на пол и поскакала куда-то по странной траектории. В конце вагона снова кто-то завизжал, нагоняя раздражающий ужас. Женя попыталась выглянуть в окно. Следующие секунды промчались, словно в замедленной съёмке. Увиденное вызвало состояние неконтролируемой паники. Казалось, если бы не липкое чувство ужаса, полностью сковавшее туловище, то она смогла покрепче схватиться за свою полку и не перевернуться вместе со всеми. Не перевернуться, когда от колеса полетели искры, и, издав раздирающий звук, состав начал заваливаться набок. Это было словно колесо Фортуны всех её проявлениях. В растерянности девушка забилась в угол, стараясь привести мысли хоть в какой-то порядок и совладать с поглощающим страхом; и только тут заметила мимо пролетающую чашку. Мысли сразу уцепились за неё, словно стая мальков за мель, а весь окружающий мир перестал существовать. Перед глазами яркими картинками проносились светлые воспоминания чаепитий с родителями ещё до их развода и деления имущества. Пассажиров, находящихся в противоположном конце, побросало на стекла. Какие-то лишь хрустнули, выдержав, а другие звонко разбились, обрезая людей. Некоторым несчастным не повезло; с леденящим душу криком и отвратительным хрустом, придавленные вещами и другими людьми, они вылетели в пустые окна. Вид крови и осколков застыл перед глазами, словно в жутком фильме. Скрежет, перемешанный с отчаянными воплями, заглушал всё восприятие. Резкая боль в районе нижней части тела заставила Женю прийти в себя. Слезы против воли катились по щекам от режущего чувства. Огромный исковерканный кусок железа закрывал истерзанное место, словно нарочно скрывая пугающую картину травмы. Жить хотелось как никогда раньше. Неосознанно появилось желание повернуть всё вспять, оказаться дома с близкими и отметить злосчастную поездку. Расфокусированный взгляд никак не получалось чётко навести на предметы. Зловещий звон, заглушающий остальное, появился в ушах, а тело немело. Жутко захотелось спать. И совершенно не осталось сил сопротивляться этому. Нельзя засыпать. Нельзя. ПРОСНИСЬ! Поглощающая темнота — пугающая неизвестность. Темный омут, в который страшно взглянуть даже одним глазком. И вот, словно луч света, проскальзывающий в тоненькие щели заколоченных окон, сквозь мрачную пелену едва-едва пробились крики детей. В душе зародилась надежда, что скорая помощь приехала раньше, чем произошло нечто ужасное и непоправимое. Полная каша из мыслей никак не давала здраво думать. Мышцы сильно, но вместе с тем сладко тянуло. Подобное чувство сравнимо разве что с тем, когда девушка весь день трудилась физически, практически не переведя дух. Неужели именно так выглядит коматозное состояние? Или при нём не чувствуешь даже это? Веки оттягивало вниз, будто в глаза насыпали песка, а сверху прилили бетоном, чтобы происходящее оставалось томящей тайной до конца. — Сестренка, поднимайся! В плечо вцепились, грубо встряхивая ватное неподатливое тело. — Отото, не беспокой. Чакре нужно время для восстановления, так ты только навредишь, — со вздохом произнесли голосом помягче и постарше. — Прошу, иди домой и набери горячую ванну. — Хорошо! — судя по интонации, ребенок кивнул и с энтузиазмом метнулся выполнять поручение. Евгения то ли ощутила, то ли догадалась по звукам, как кто-то аккуратно поднял её над землёй и понёс вперед. Разве с моими-то травмами можно принимать ванну, да еще и без госпитализации так трогать? Ироды! Голова резко закружилась. Перед глазами, слепя разноцветным каскадом, поплыли круги. Сознание медленно, но неотвратимо ускользало. Хотелось закричать, позвать на помощь. К сожалению, голос отказывался подчиняться, было лишь незаконченное ощущение реальности. Мир мерк, но Женя еще думала о случившемся, пытаясь поймать любую зацепку. Мысли были на удивление четкими и сформированными. Несмотря на то, что пошевелиться и подсмотреть было невозможно, навостренный слух, грубо говоря, замечал любую деталь. Равномерные шаги спасителя, биение его сердца, тихий шелест листьев и шуршание какого-то живого существа в кустах. Должно быть, белка. — Юи-чан, больше не убегай, — неожиданно человек, на руках у которого висела еле живая тушка выжившей девушки, подал голос. Теперь, если прислушаться, можно было различить, что говорит подросток, и говорит он именно ей. Всё стало только непонятнее. Супер.