Ева в Трансильвании. И не только она!)

      Очаровательная кудрявая брюнетка с синими глазами, одетая в национальную сорочку и кожаные штаны, сидела на постели, задумавшись. Сердечко девушки колотилось в тревожном предчувствии. Внезапно перед ней из ниоткуда появилась другая брюнетка, ненамного уступавшая ей в красоте. У нее были красивые голубые глаза и чуть отрешенный взгляд. Не смотря на свое изумление, первая из девушек отметила, что является, по ее мнению, намного привлекательней этой незнакомки, одетой, к тому же, словно бродяжка. Потом, опомнившись, она стала искать оружие, но с досадой поняла, что с собой его у нее нет.       — Ты кто такая? Что тебе здесь нужно? — вскинулась первая из девушек. — Ты тоже нежить?       — Я здесь с миром, и я — существо из плоти и крови, человек, как и ты, — отвечала незнакомка. — А зовут меня Ева, я явилась из прошлого и нахожусь здесь по воле Учителя Мира и Любви Элая, чтобы помочь тебе бороться с темными силами, завладевшими Трансильванией, о Анна Валериус!       Анна критическим взглядом окинула Еву с головы до пят:        — На воина ты точно не похожа. Чем ты можешь мне помочь?       — Ты не совсем права, Анна, когда-то я была могучей воительницей, хоть сейчас это в прошлом, — улыбнулась Ева. — Мое оружие — святое слово Элая.       — Эмм… — только и смогла вымолвить Анна. Помощь представлялась ей все более и более сомнительной.       Тут в комнату совершенно бесшумно вошло новое действующее лицо — довольно красивый парень, но имевший вид то ли дикаря, то ли полусумасшедшего.       — Вэлкан, мой дорогой брат, ты жив! — встрепенулась Анна Валериус и хотела кинуться на шею.       — Анна, я… — начал он. Но тут взгляд его остановился на незнакомой ему девушке: — Кто эта прекрасная девица?       — Это Ева — посланница какого-то проповедника, она здесь, чтобы… кхм… помочь нам в борьбе с Дракулой, — недовольным голосом ответила Анна.       — С Дракулой… — повторил Вэлкан, помрачнев. — Анна, я должен рассказать тебе один секрет Дракулы. У него есть…       Но тут в разговор вмешалась Ева:        — У него тоже есть сердце и до него можно достучаться с помощью Учения Мира и Любви!       «Какой у нее восхитительный голос!» — подумал Вэлкан.       «Она мне уже действует на нервы!» — подумала Анна.       — Какое у вас прекрасное имя… Ева! — восторженно проговорил брат Анны вслух.       — Спасибо, — застенчиво улыбнулась гостья.       — А… откуда вы? — спросил у Евы Вэлкан.       Но прежде чем она успела ответить, из-за облака выглянула полная луна, зловещего кровавого цвета. Вэлкан начал корчиться, словно в судорогах, изо всех сил сопротивляясь происходившему с ним. Напрасно, ибо это было сильней его. Он разорвал на себе одежду и на глазах у перепуганных девушек начал превращаться в волка. Оборотень сразу же бросился на Еву и стал рвать на ней платье зубами и когтями.       — Элай, помоги мне вернуть человеческий лик этому несчастному созданию! — стала молиться Ева.       Анна поспешила к ней на помощь, но ей не хотелось поднимать руку на любимого брата.       — Вэлкан, — проговорила княжна, — я верю, что какая-то часть тебя помнит о том, кем ты являешься на самом деле!       — Я знаю, кем являюсь на самом деле! — прорычал оборотень. — На самом деле я — машина для убийств и секса, и все сучки мои, а значит, и ты тоже, сестрица. Но сначала я закончу с ней!       Он полностью разорвал платье на Еве и, царапая когтями ее нежный живот и бедра, стал насиловать ее с истинно звериной жестокостью. Ева завопила от боли. Анна, чтобы спасти свалившуюся на ее голову *помощницу*, принялась бить своего брата ногами, не смотря на то, что ей самой при этом было еще больнее, чем ему.       — А ты горячая, сестрица! — проворчал Вэлкан, после чего бросил потерявшую сознание от боли Еву, после недолгой борьбы повалил на пол свою сестру и вошел в нее своим огромным членом, отчего она завизжала, как безумная. Из ясных глаз Анны потекли слезы, и это еще сильнее распалило ее брата-оборотня. Он задвигался в ее киске с бешеной, нереальной для человека скоростью, не думая ее щадить. Вскоре она с невыразимым стыдом почувствовала, что он сбросил в нее свое семя.       Оборотень уже торжествующе завыл, когда в замок через окно влетела антропоморфная летучая мышь с длинными рыжими волосами и явными признаками принадлежности к прекрасному полу. Приземлившись, она обернулась прелестной рыжеволосой девушкой с черными глазками, персиковыми щечками и озорной улыбкой на алых губах.       — Хозяин прислал меня, узнать, чем ты занят, что так долго задержался, и не требуется ли тебе помощь. А ты тут вон чем занят! Ах ты, шалунишка! — проговорила она, грозя пальчиком.       Волк поджал хвост:        — Простите меня, госпожа, и не говорите ничего хозяину, иначе он меня покарает!       — Нет, так не пойдет, я обязана ему рассказать, чем ты тут занимаешься, вместо того, чтобы задание выполнять!        Тут она присмотрелась к его жертвам:       — О, да ты родную сестру! Мда, а я думала, что главный извращенец у нас Игорь! А вторая кто? Я ее никогда не видела.       — Какая-то Ева. Сестра говорила, что она здесь, чтобы помочь одолеть Хозяина… с помощью проповеди.       — Проповеди?! Ахахах! Как интересно! — расхохоталась девушка-вампир. — Хозяину это понравится. Обеих к нему!       Она вновь обернулась летучей мышью и подхватила Еву, а Вэлкан потащил свою сестру.       Вскоре обе были доставлены в мрачное логово вампиров, пред очи самого графа Дракулы. Выглядел князь тьмы, как уже немолодой, но довольно привлекательный мужчина с собранными в хвост длинными черными волосами, пронзительным взглядом и аристократичной бледностью лица. Рядом с ним находились красивая, но сурового вида брюнетка и безобразный горбун. Чуть поодаль какие-то карлики что-то мастерили.       — Алира, да ты не только привела ко мне нашего блудного волка, но и его сестрицу! Теперь оба потомка этого Валериуса у нас! — довольно проговорил граф. Тут он заметил Еву: — А кто эта прекрасная незнакомка?       Алира изволила надуть губки:        — Какая-то проповедница, присланная сюда бороться с нами. И она не такая уж и прекрасная, мой дорогой Повелитель.       — Да, ничего особенного, — согласилась с ней брюнетка-Верона, — да и одета она убого. Видно, какая-то бродяжка.       — А, по-моему, очень даже ничего, — подал голос горбун.       Алира прыснула:        — Ну вот, и забирай ее себе, Игорь!       — Да с удовольствием!       Ева, уже пришедшая в себя, заговорила, обращаясь к графу:        — О Дракула, я здесь, чтобы остановить тебя, но не силой оружия! Когда-то я была такой же кровожадной тварью, как и ты, но мой грех куда больше твоего, ибо при этом я, в отличие от тебя, была человеком. Но однажды меня осиял божественный свет Элая, и я раскаялась в своих злодеяниях, став совсем другой. И я пришла принести этот свет тебе…       — О Господи, пусть она уже заткнется! — взмолилась Анна. — Она мне еще раньше успела надоесть своими бреднями!       — Странно, но я согласна с тобой, Анна! — удивленно проговорила Алира.       — Я тоже, — сказала Верона.       — И я, и я, и я того же мнения! — пропел Игорь.       — Мда, похоже, это прелестное дитя безумно, — покачал головой Дракула.       — Да, Хозяин, видно, что она чокнутая, — согласился Игорь, —, а так ничего, девка красивая… Ну да я ей применение найду…       — Поздно, Игорь, — проговорил граф, — я уже нашел… Я тут думаю покарать нашего братца-волка за его самодеятельность…       Волк, поджав хвост, бросился на колени перед Хозяином:        — Не вели казнить!..       — Казнить? — переспросил тот. — Да нет, это неинтересно. Хотя, в своем роде, это будет казнь, а в роли палача будет эта странная молодая особа.       С этими словами Дракула вложил в руку Евы нож, а оборотня велел сковать.       Ева разрыдалась:       — Нет, нет, я никогда больше не убью живое существо! Я даже мухи убить больше не способна! Да я и мяса не ем!       — Тогда мы будем вынуждены убить тебя… или пытать. Иногда последнее хуже первого.       — Элай поможет мне!       — Посмотрим, — Дракула криво усмехнулся. — Игорь!       — Да, Хозяин! — отозвался горбун.       — Она в твоем распоряжении.       — Благодарю, Хозяин!       Игорь взял из рук девушки нож и, не успела она опомниться, как он отрезал ее сосок.       Ева закричала от боли. Анна содрогнулась.       — Если не согласишься убить оборотня, я отрежу и второй!       Ева замотала головой и мысленно стала взывать к Элаю. Тут произошло чудо, и рана Евы исцелилась.       — Что за черт! — возмутился Игорь. — Хотя… так интереснее…       Теперь он отрезал оба ее соска, подождал, пока они отрастут… затем отрезал их вновь.       — Так я могу продолжать до бесконечности! Если, конечно, ты не согласишься…       — Нет, я не могу убить!       — Очень хорошо! Тогда я буду отрезать каждый твой пальчик на руках и на ногах. Они станут у тебя отрастать, а я их буду отрезать снова и снова, — Игорь ухмыльнулся. — Утютю, какие у нас хорошенькие пальчики!       Ева побелела, как полотно, но все еще продолжала упорствовать. Тогда Игорь стал приводить свою угрозу в исполнение. От криков и визгов Евы, от вида крови и отрезанных пальцев, Анна несколько раз теряла сознание, но заботливые невесты Дракулы каждый раз приводили ее в чувство, заставляя смотреть на это зрелище.       Затем мерзкий горбун стал жечь груди, живот, спину и бедра своей жертвы. От воплей последней, казалось, вот-вот рухнут стены.       — Прекратите! Я согласна, я все сделаю! Я готова убить его! — наконец сдалась Ева.       — Давно бы так, — проговорил граф.       — Нет-нет-нет! — закричал волк. — Потерпи еще немножко, красавица! Я еще не готов умереть!       Но Ева взяла нож и с неожиданной твердостью вонзила его прямо в сердце оборотня. Умерев, тот превратился в прежнего Вэлкана.       — Вэлкан, братик, нет, ты не мог умереть! — зарыдала от горя Анна. Но тут черты ее красивого лица исказились от гнева: — Ты убила моего брата, дрянь!       Княжна вырвалась из удерживавших ее вампирских рук, подскочила к Еве и принялась избивать ее. Анну хотели оттащить от нее, но граф велел пока не мешать ей выяснять отношения с Евой.       — Он уже не был твоим братом, Анна! — уворачиваясь, простонала незадачливая посланница Элая и тут же получила сначала удар в живот, потом удар в пах от обезумевшей княжны-амазонки.       Ева давно лежала на полу, а Анна все пинала и пинала ее ногами, пока граф не повелел остановить княжну.       — Дракула, зачем ты мне помешал?! — разъярилась Анна Валериус. — Я тебя ненавижу за это еще сильнее!       — Помешал, ибо сейчас я, чтобы оправдать свое старое прозвище «Колосажатель», посажу убийцу твоего брата на кол, — медленно проговорил граф-вампир.       Ева побледнела:       — Что? Но вы же обещали…       — Я ничего не обещал, — ответил ей Дракула. — На кол ее!       Двэрги и вампиры-лакеи кинулись исполнять приказание графа. Толстый кол ввели во влагалище жертвы. Муки ее были ужасны, но умереть она не могла… Элай не позволял. Вскоре Ева начала проклинать своего учителя. Анна на сей раз истерически хохотала.       — Умереть она не может, а посему, думаю, когда надоест любоваться ею, сидящей на колу, снять ее и отдать нашу проповедницу двэргам, — объявил о своем намерении граф.       Карлики что-то возмущенно заворчали.       — Что-что? — переспросил Дракула. — Говорите, что вам не нужна эта квашня с, пардон, обоссанным лицом, и вы хотите княжну Анну?       Двэрги довольно закивали.       — Будь по-вашему.       — Ты не сможешь причинить вред Анне, Дракула, ибо я убью тебя! Приготовься к смерти, нечисть! — эти слова принадлежали красивому, загадочного вида, смуглолицему незнакомцу в шляпе на длинных черных кудрях. Это был знаменитый Ван Хельсинг.       — Гэбриэл… Гэбриэл… — насмешливо проговорил граф. — Ты в своем репертуаре, но я безумно рад тебя видеть, так как здесь не хватало только тебя. Давай сделаем так: если тебе удастся победить меня в поединке, ты беспрепятственно уйдешь отсюда и заберешь с собой Анну вместе с этой страдалицей. — он указал на корчившуюся в муках Еву.       Ван Хельсинг скривился:       — Что? Да я эту облезлую фигуру в первый раз вижу!       Не успел он это произнести, как в его руку врезался какой-то металлический круг, инкрустированный драгоценными камнями, ранив ее. Охотник на вампиров взвыл от боли.       — Кого это ты назвал облезлой фигурой? Будь осторожен со словами, когда говоришь о моей дочери! — перед собравшимися теперь появились высокая, статная темноволосая воительница в древних доспехах и не менее воинственная блондинка с остриженными волосами. Гневные слова принадлежали первой из незнакомок.       — А вы еще кто?! — хором вопросили Ван Хельсинг, Анна и вампиры.       — Мама… — простонала Ева.       — Одна из них — мамаша этой чокнутой, похоже, — буркнул Игорь.       — Я — Зена — королева воинов, а мою спутницу зовут Габриэль, — важно и отнюдь не приветливо проговорила брюнетка. — Мы здесь, чтобы спасти нашу Еву и уничтожить вас, упыри!       — То есть, вы на моей стороне? — спросил Ван Хельсинг.       — Да, на твоей, — проворчала Зена, —, но если еще раз скажешь о моей дочери что-то этакое… мой шакрам вонзится тебе между ног!       — Вот это баба! Огонь-баба! — восхитился Игорь. Зена бросила в его сторону мрачный взгляд, и он тут же умолк.       — Мда, похоже, сегодня в сумасшедшем доме день открытых дверей… — проговорил Дракула. — Однако, хватит разговоров, к бою!       С этими словами он превратился в огромную антропоморфную летучую мышь и атаковал Ван Хельсинга. Невесты Дракулы же бросились на Зену и Габриэль. Поскольку Зена прекрасно справлялась и сама, Габриэль, улучив минуту, пробралась к Анне и Еве и освободила их. Затем она снова вступила в бой. Анна кинулась на помощь Ван Хельсингу, которого уже изрядно потрепал Дракула. Драться пришлось и Еве, ибо другого выхода не было. Она стала вспоминать свои боевые навыки…       Ван Хельсинг, Зена и Габриэль вместе оказались страшной силой. Казалось, они вот-вот одержат верх над нечистью, как вдруг перед сражающимися соткались из пламени красивый, величественного вида мужчина с черными глазами и орлиным носом, одетый как римский военачальник; женщина средних лет с колдовскими зелеными глазами и мудрым, но недобрым лицом, одетая, как шаманка; золотоволосая воительница с огнем безумия в больших черных глазах и… девушка, как две капли воды похожая на Габриэль, но с длинными волосами, более хрупкая с виду и с тяжелым взглядом, несвойственным подруге Зены.       — Надежда… ты жива… — пролепетала Габриэль, увидев своего двойника.       — Привет, мамочка, — невесело улыбнувшись, ответила ей Надежда.       — Цезарь, ты жив?! — вскричала Зена. — Ты же должен быть мертв, тебя ведь в сенате зарезали!       — Аве, дорогая! — ответил ей римлянин. — Я тоже рад тебя видеть и, насколько я знаю, ибо кому же об этом еще знать, как не мне, ты также должна быть мертва, так как тебя очень хорошо распяли… по моему приказу.       — Цезарь, мерзавец, ты, видать, теперь служишь Дахоку, коль я вижу тебя с Надеждой? — проговорила королева воинов. — И Алти тоже с вами… А у тебя, Каллисто, смотрю, облетели твои ангельские крылья…       — Мда, Зена, ты настолько привыкла всем и каждому повторять свою сказочку о моем превращении в ангела и о том, что это я подарила тебе дочурку, что сама уверовала в нее! Ахахаха! — расхохоталась Каллисто. Ее смех был до того заразителен, что Алира стала эхом вторить ему. Ей понравилась эта новая незваная гостья, она чем-то напоминала ее саму.       — Кстати, о дочурке, Зена, — начал Цезарь, — мне нужна наша дочь Ливия!       — Ливия умерла, есть только Ева! — отозвалась посланница Элая.       — Какая она тебе дочь, мерзавец?! — вскрикнула Зена.       — Ух ты, это прямо как в романах Дюма! — восхитился Игорь.       — Феерично! — воскликнула Верона.       — Тэк-с… — начал граф. — Насколько я понял, к нам тоже явилось подкрепление. Благодарю за нежданную помощь, но давайте уже драться, а отношения друг с другом выясните потом!       — Но, кажется, теперь на нашей стороне численный перевес… — промурлыкала Алира.       — Не спеши радоваться! — бросил Ван Хельсинг.       — А… теперь? — спросил Цезарь, начав что-то бормотать на незнакомом языке вместе с шаманкой. Тут появились скелеты, одетые как римские легионеры… среди них были и скелеты-лучники. — Вперед, соратники!       — Ну что же… — проговорила Зена. — Мне не в первой бороться в одиночку против целой армии… тем более каких-то гнилых костей!       — Но ты не одна, — сказала ей Габриэль, с нежностью глядя на нее.       Они поцеловались на счастье и ринулись в бой, а с ними и все остальные из светлых. Ева стала взывать к Элаю о помощи, и луч света сжег поднятую Цезарем и Алти нежить.       Но темные не желали сдаваться, и битва продолжалась. На сей раз победа осталась за воинами тьмы. Но убивать побежденных они не собирались. Те были лишь схвачены и скованы, а победители стали решать их судьбу.       — Я не хочу смерти Зены, — промолвил Цезарь. — В это трудно поверить, но я люблю ее… люблю, несмотря на все, что между нами произошло, не смотря на все то, что мы сделали друг другу. Я хочу вернуть ее! Но беда в том, что она может простить мне что-угодно, кроме моего, так сказать, предательства. Вот, если бы она забыла об этом…       — Великий Цезарь, — уважительно обратился к нему граф Дракула, — думаю, я знаю, как вам помочь…       — Как же?       — Ваша любимая противница должна стать одной из нас.       — Вампиром?       — Да.       — Я согласен. Но… я тоже хочу стать вампиром! Вечно молодой, неуязвимый, бессмертный воитель, пьющий кровь… это же прекрасно!       — Тогда мои невесты сделают вампиром Зену, а я то же самое сделаю с тобой!       — Optima.       — Едва не забыл… — спохватился граф. — Думаю, будет справедливо спросить у остальных, не имеют ли они возражений против того, чтобы Зена осталась в живых… пусть и в несколько ином качестве?       — Я возражений не имею, — подала голос Алти. — Моя цель в том и состояла, чтобы перетянуть Зену на темную сторону. И я не против того, чтобы это было сделано таким образом.       — Каллисто, а ты?       — Моим смыслом жизни всегда была месть Зене за то, что она убила мою семью и сожгла мою родную деревню, — ответила блондинка. — Умри она — мне было бы очень скучно жить. Сейчас у меня цели несколько иные, но я не против того, чтобы она осталась в живых.       — Надежда?       — Зена украла у меня любовь матери и причинила мне много зла, но пусть живет. Она нужна тьме, — ответила дочь Габриэль.       У вампиров и их слуг, естественно, возражений тоже не было.       — Итак, единогласно, — объявил Дракула. — Тогда приступаем.       — Моя шея к твоим услугам, дакский вампир, — сказал Юлий.       Граф подошел к Цезарю и прильнул к его шее губами, отчего по телу римлянина прошла дрожь возбуждения, поскольку он имел связи и с мужчинами. Потом была резкая, но мгновенно проходящая боль, тьма… и вот он понял, что перерождение свершилось.       — Как ощущения, Цезарь? — спросил его Дракула.       — Как обычно, жажду крови и власти… хотя нет, немного больше обычного, — Юлий оскалил зубы, глаза его сверкнули.       — Отлично. А теперь, мои невесты, сделайте то же самое с королевой воинов!       — С удовольствием, повелитель! — промурлыкали девушки-вампиры.       — Нет-нет, я хочу сделать это сам, — попросил Юлий.       Невесты вопрошающе взглянули на Дракулу.       — Будь по-твоему, — согласился граф.       Новообращенный вампир Цезарь подошел к плененной Зене и потрепал ее по щеке:        — Готовься, дорогая, сейчас я подарю тебе вечную жизнь!       — Ты хочешь убить меня собственноручно, Цезарь? — спросила она. — Тогда сделай это побыстрее и избавь меня от своих разглагольствований.       — Ты слишком много говоришь, Зена, — он прикрыл ей рот ладонью, а сам стал целовать ее шею. Потом его поцелуй превратился в укус.       — Мой император… — проговорила Зена, чья кожа стала белой, как снег, глаза горели, как фосфорические, а зубы начали превращаться в клыки.       — Моя императрица… — ответил он ей, и их губы слились в кровавом поцелуе.       Тем временем, решалась судьба Габриэль.       — Я ни за что не допущу смерти моей матери! — вскричала Надежда. — Я хочу видеть ее на нашей с отцом стороне, а еще мне нужна ее любовь! Ведь ее любви хватало на всех — на Зену, Солона, Еву, на десятки-сотни посторонних людей, но только не на меня и не на моего бедного погибшего сына Разрушителя.       — Насколько я понял, ты видела от своей матери мало хорошего, — сделал вывод Дракула. — Так, может, не стоит ее прощать?       — Я прощаю ее, как прощала всегда, — ответила Надежда.       — У кого-нибудь есть возражения?       Все молчали, но тут подошедший Цезарь заявил:        — Если Габриэль останется жива, мне придется делить с ней любовь Зены. Хотя… с другой стороны, самой Зене предстоит делить меня с Алти, Каллисто и не только… Но моя императрица меня простит, куда она денется? Она же знает, что мое любвеобильное сердечко принадлежит только ей… и всегда принадлежало, хоть мы и были врагами.       — О чем тут изволит говорить мой повелитель? — приблизилась к нему Зена.       — Да о том, что было бы неплохо открыть прелести вечной жизни и перед твоей подругой, моя невеста, моя императрица, — отвечал ей Юлий.       — Это прекрасно, милый, она станет НАШЕЙ невестой, — промурлыкала вампирша-воительница.       — Мне нравится ход твоих мыслей, дорогая, — Цезарь поцеловал свою императрицу.       Затем Зена направилась к Габриэль.       — Зена, ты опять стала вакханкой, как когда-то! — воскликнула Габриэль. — Ты хочешь…       — Я чувствую, как по твоим жилам бежит свежая кровь… — проговорила вампирша и припала к шейке блондинки.       К темному собранию возвращались, нежно обнимая друг друга, уже две вампирши.       — Добро пожаловать в семью! — приветствовал Габриэль Цезарь.       — Мама! — кинулась на шею Габриэль Надежда.       — Здравствуй, доченька! — сказала ей мать. — Как чудесно быть темной! Жаль, что я не понимала этого раньше!       — Какая идиллия! — умилился Дракула. — Теперь переходим к вопросу о Еве — посланнице Элая. Насколько я понял, Цезарь, она ваша с Зеной общая дочь.       — Наша дочь — Ливия, а не то, во что превратил ее этот мерзкий Элай, — ответил Цезарь. — Я хочу, чтобы умерла Ева, но жила Ливия Римская!       — Ты прав, милый, — ответила Зена.       — А, может, пусть она умрет? — неожиданно предложила Габриэль. — На самом деле, она мне давно надоела паче горькой редьки своими нытьем и скукой.       — Да-да, пусть она умрет! — захлопали в ладоши Надежда и Каллисто.       — Пусть умрет это исчадие света! — крикнула Алти.       — Не хочется расстраивать вас, дамы и господа, — начал граф, —, но оба ваши желания нереально осуществить. Убить Еву мы не можем, ибо этот Элай ее оживит. Сделать вампиром тоже не можем, опять-таки из-за этого Элая. Что до того, чтобы убедить ее вернуться к прежней жизни, то, боюсь, ей так промыли мозги, что это пока невозможно сделать.       — Пока? Значит, шанс есть? — спросил Цезарь.       — Маленький, но есть, — подтвердил граф. — Можно попытаться. Я брошу ее в темницу и буду держать на хлебе и воде, заставлять проклинать Элая, богохульствовать, читать книги о Древнем Риме, а если она будет упрямиться, Игорь будет проводить с ней воспитательную работу.       — Заранее рад стараться, Хозяин! — заулыбался горбун.       — Что же, раз иначе нельзя, я согласен, — сказал Цезарь.       — Я тоже, — кивнула Зена.       Все прочие из собравшихся были крайне разочарованы тем, что Ева остается в живых, однако надо было выносить приговор Ван Хельсингу и Анне.       Все вампиры, естественно, дружно проголосовали за смерть охотника на нежить. Остальные, таковыми не являвшиеся, сказали, что им все равно.       — Я не хочу убивать Ван Хельсинга, — неожиданно проговорил Дракула.       Вампиры возмущенно зашумели.       — Что вы такое говорите, Хозяин?! — возмущались невесты.       — Я говорю, что не хочу убивать Ван Хельсинга… быстро и легко, — улыбнулся граф. — Его мучения будут доолгими, поскольку у меня с ним очень старые счеты… Но мне интересны ваши соображения, по поводу того, что с ним нужно сделать.       — Отдайте его мне! — тут же промолвил Игорь, ухмыльнувшись.       — Сжечь его за то, что он убил Маришку! — подали голос невесты.       — Отрезать ему член по самые яйца, зажарить его и заставить его съесть! — хихикнула Каллисто.       — Какая женщина! — восхитился Игорь. — Мне б такую!       — А может, на крест и сломать ему ноги? — предложил Цезарь. — Но сначала я хочу его трахнуть!       — ЦЕЗЗЗАРРРЬ!!! — возмущенно вскричали хором Зена, Габриэль, Каллисто и Алти.       — А что такого? — пожал плечами Юлий. — У меня сегодня, между прочим, День Рождения…       — Цезарь, если я ничего не путаю, у тебя День Рождения был на прошлой неделе, — сказала Алти.       — К сожаленью, День Рожденья только раз в году… — приуныл Цезарь.       — Мне нравятся все ваши предложения, — промолвил Дракула. — Я думаю, стоит воплотить в жизнь все ваши идеи, после чего посадим Гэбриэла на кол. И да, Цезарь, ты тоже можешь его посадить на СВОЙ кол.       — Спасибо, — красиво улыбнулся Юлий.       — А можно, чтобы этот сучонок Ван Хельсинг отсосал у меня? — спросил Игорь.       — На здоровье, — ответил его хозяин.       — И помочиться ему в рот?       — Да куда ж тебя девать…       …На несчастном охотнике на вампиров проделали все упомянутое выше, под аккомпанемент его безумных воплей. Анну и Еву заставили смотреть на экзекуцию.       Потом настала очередь Анны. Поскольку большинству почему-то захотелось увидеть ее мертвой, граф хотел посадить на кол и ее, но тут вмешалась Алти:        — Если вы это сделаете, граф, то она не родит ребенка, зачатого ею от брата-оборотня. А ведь его можно будет использовать для оживления вашего потомства… и может даже для воскрешения вашей погибшей невесты. Я преуспела в тайных науках и оккультизме, а посему могу видеть незримое…       — Спасибо за предупреждение! — сказал ей Дракула. — Коль так, бросить ее в темницу вместе с посланницей Элая и держать там, пока она не родит, а там видно будет…       — Что?! Меня — вместе с ней?! — закричала Анна. — Да я лучше повешусь, чем буду слушать ее бредни! Убейте меня, прошу!       — Нет, это не обсуждается!       После того, как Анну и Еву отправили в узилище, вампиры в честь победы и знакомства с новыми друзьями устроили грандиозный праздник. Вино и кровь лились рекой. Пьяные и от того, и от другого, Зена и Габриэль ласкали и целовали друг друга во все места. Цезарь ревниво посматривал в их сторону, но тут им занялись Алти и Каллисто. Потом подруги увидели это и решили присоединиться к ним. Поняв, что сейчас начнется оргия времен древнего Рима, Надежда увела мать подальше от этого безобразия. Граф же уделял внимание обеим своим невестам.       …Жизнь Анны превратилась в ад. Утро ее начиналось с того, что Ева будила ее, крича:        — Сестрица, сестрица, просыпайся! Я тебе покушать принесла — сладкий хлеб веры Элая.       Анна, доселе бывшая очень воспитанной девушкой, вскоре начала материться также, как Игорь:        — Заебала, блядь! И никакая я тебе не сестрица, дрянь!       — Открой свое сердце для Учения Мира и Любви!       — Убью-у-у-у-у-у-у!!!!! Сука, сука, сука, сука!!!       А дальше княжна пускала в ход кулаки, либо била Еву ногами. А иной раз била проповедницу головой об пол.       Тогда на крик и шум вбегал Игорь с криком:        — МОЛЧААТЬ! Что за хуйня у вас тут?!       — Эта… эта посланница Элая опять мне сладкий хлеб предлагала! — жаловалась Анна. — Прошу, заберите ее от меня или дайте мне умереть!       — Бабы… — ухмылялся Игорь.       Но для профилактики он, в свою очередь, бил Еву палкой, потом насаживал ее на другую палку. А еще забавлялся ковыряя ножом у нее под ногтями, а затем отрезая ей кисти рук и ступни, которые тут же отрастали. Анне приходилось на все это смотреть, хоть это зрелище было и не для беременной. Правда, она уже так возненавидела Еву, что ее это, скорее, радовало.       Помимо того, что ей приходилось делить помещение с Евой, беременность у нее протекала очень тяжело и доставляла ей неимоверные страдания, кои лицезрение Евиной физиономии еще усугубляло. Ребенок внутри нее рос очень быстро, и было ясно, что он родится каким-то мутантом. Живот у нее был таким, будто она ждала сразу пятерых-семерых отпрысков.       «Боже, я стала похожей на свиноматку!» — с отвращением разглядывала свое бесформенное тело княжна. Ее часто тошнило и даже не из-за беременности, не от еды, а от самой себя.       Иногда она начинала истерически рыдать, причитая:        — Когда я наконец сдохну?!       Однажды узниц пришли проведать невесты Дракулы, Зена с Габриэль и Каллисто. Последняя пришла просто, чтобы посмеяться и поиздеваться. Алти от предложения увидеть роженицу отказалась, сказав, что она только что поела.       — Ха-ха-ха! Тебя можно пустить летать, как воздушный шарик! — хохотала Каллисто, показывая пальцем на Анну.       Но тут взгляд бестии остановился на Еве, которую она очень не любила, и Калли стала развлекаться, вырывая у нее волосы сначала на голове, потом — на лобке.       Скоро весь пол был в окровавленных волосках.       — Так ей и надо! Она меня уже достала! — расплакалась Анна и поведала посетительницам о том, как ее достала Ева.       — Ах, бедняжка! — искренне посочувствовала ей Алира и погладила ее по голове.       Более чувствительная Верона даже всплакнула. А Зена с Габриэль отчего-то, посмотрев друг на друга, наоборот, расхохотались.       — В вас нет ни капли сочувствия! — укорила их Алира.       Зена хмыкнула:       — Нет, мы — холодные и бесчувственные твари.       …Наконец, наступил день родов, ставший для Анны избавлением, ведь она, родив монстра, умерла и теперь не должна была видеть и слышать Еву.       Такая вот печальная судьба.       А вот к графу и его невестам судьба была благосклонна — благодаря опыту над ребенком Анны, их дети ожили, удалось воскресить и Маришку. В честь этого события графом был дан блестящий бал, почетными гостями на котором были его новые друзья. По окончанию его, граф с невестами и слугой проводили Цезаря и его веселую шведскую семью, которым нужно было возвращаться в свой мир. Ева, увы, так и не смогла стать Ливией вновь. Ну, а дальнейшее, друзья, додумайте сами!)