Dreambreaker

Он не помнил, когда именно всё началось. Возможно, еще до того злосчастного телепорта, но всё чаще Рэтчет подозревал, что источником их неприятностей была эта планета. Космический мост сработал с ошибкой, они чудом не стали дронами-пустышками или вовсе лужицами металла. Воронка телепорта повредила часть приборов, в том числе передатчик даль-связи — его мощности хватило только на один вызов, Прайм запросил помощь, но связь оборвалась. К счастью, их услышали: не прошло и декады, как к ним присоединилась Арси. Она рассказала, что ей и Клиффджамперу удалось сбежать в портал космического моста, хоть они и сбили настройки, но на Землю в итоге попали. В портале их преследовал Шоквейв, но они сумели отбиться. Рэтчет не встречал Шоквейва лично, но был достаточно наслышан о десептиконском ученом, прославившемся безжалостными экспериментами. Шагнуть в неисправный портал — не похоже на Шоквейва, а вот заманить туда двух автоботов, дав им сбежать — вполне. Как бы то ни было, версии Шоквейва Рэтчет не знал, а Клиффджампер уже никому ничего не расскажет. Арси утверждала, что его убили десептиконы, но Рэтчет не был уверен: они нашли только несколько оплавленных внешних деталей, корпус исчез без следа. Десептиконы обычно либо забирали добычу на корабль, не пытаясь предварительно ее расплавить на месте, либо показательно оставляли изуродованный корпус. Возможно, десептиконы в порядке исключения всё же забрали Клиффджампера на свой крейсер для опытов — но даже такая версия казалась Рэтчету более оптимистичной, чем подозрение, что неисправная воронка космического моста схлопнулась, размозжив не успевшего выскочить автобота. Арси говорила, что была вспышка. Местность там была богата энергоном-сырцом, так что, возможно, воронка заставила энергон сдетонировать, а взрыв вызвал колебания тоннеля. Нуль-телепортация все еще оставалась не до конца изученной областью, а знания Рэтчета о ней и вовсе были мизерными — он был врачом, не инженером гипертранспортных систем, его опыта едва хватило, чтобы проверить и отладить работу местного телепорта. В отличие от тонких настроек нуль-телепортации, с планетарным мостом было справиться немного проще, во всяком случае, до сих пор он работал исправно и без сбоев. Навыки механика-любителя позволили Рэтчету кое-как реанимировать часть систем поддержки, а на большее автоботы тогда не надеялись. — Наша главная задача сейчас — выжить, — объявил тогда Оптимус Прайм, и все согласились с ним. Они собрали немного энергона-сырца, но переработать его без нужных установок так и не смогли. К счастью, земляне сумели провести необходимый синтез и обеспечили их жизненно необходимым топливом. Поставки энергона стали регулярными, и Рэтчету показалось, что Праймас всё же не забыл о них даже на краю галактики. А потом появились дети. Арси так и не смогла смириться с потерей напарника, и именно она первой привела нового друга. Рэтчета неприятно удивило сообщение, что она везет на базу местных аборигенов, но когда ему представили пустое место, Рэтчет и вовсе не нашелся, что сказать. — Это мой новый партнер, — гордо объявила Арси. — Его зовут Джек. А это Мико, увязалась за компанию. Тогда Рэтчет списал этот глюк систем на общее состояние Арси и спорить с ней не стал, но под первым же удобным предлогом загнал ее на полное обследование. Увы, найти причину столь серьёзных проблем нейросети ему не удалось. Его надежды на реабилитацию Арси после потери партнёра не сбылись. Новоявленный партнёр не исчез сам собой, напротив: остальные с радостью поддержали идею питомцев, и вскоре "приятелями" обзавелись Бамблби и Балкхэд. Оптимус Прайм питомцев одобрил, и Рэтчет остался в меньшинстве. Спорить было бесполезно. Сам Рэтчет этих детей ни разу не увидел. Он старался не забывать поздороваться с пустым местом, обходить его и на всякий случай ворчать, когда был не один, чтобы фантомы не путались под ногами. Первые несколько декад Рэтчет даже искренне сомневался, фантомы ли это — вдруг на самом деле это с его психикой всё настолько плохо, что он отказывается видеть реальность? Но тщательная проверка камер наблюдения доказала обратное: автоботы обзавелись выдуманными питомцами. Рэтчет не рискнул рассказать им о своих наблюдениях или предъявить записи с камер. Он понимал: эти иллюзии возникли не на пустом месте, и даже если он сумеет убедить остальных в своей правоте, их израненная психика найдёт другой способ компенсации. Лучше уж дети, чем зомби. Когда Прайм заводил речь о тёмном энергоне и его власти, Рэтчету хотелось биться обо что-нибудь головой от отчаяния, опционально — об самого Прайма. А затем Оптимус начинал кромсать клинками воздух, и взгляды десептиконов были неописуемы. Рэтчет с трудом заставил себя к ним привыкнуть: уж лучше пусть развлекаются, чем стреляют. В одном Прайм точно был прав: на этой планете их приоритетом стало выживание, и Рэтчет как никто понимал это. Его инструментов не хватало, местная камера регенерации могла справиться только с самыми примитивными типами повреждений, а о нейрохирургии не могло быть и речи. Как врачу, Рэтчету тяжело было признать поражение, но вылечить никого из своего отряда он не мог. С массовыми галлюцинациями ему пришлось смириться, но не с их причиной. Стараясь донести до остальных мысль о непростом положении автоботов, он перешел на более понятный им язык. — Помни, Арси — говорил он, привычно указывая в пустой угол рядом с ней, — если что-то случится с тобой, то никто не сможет защитить Джека. Береги себя. Бамблби, Балкхэд — вас это тоже касается. Ему снисходительно кивали, над ним добродушно подшучивали за его спиной, но Рэтчет уже не обращал внимания на такие мелочи. Невидимые дети не были их единственной проблемой. Оптимус Прайм своим "питомцем" не обзавелся, зато ни одна встреча с Мегатроном не обходилась без драк с "тёмно-энергонными зомби". Когда Прайм в первый раз объявил о способности их противника поднимать мёртвых, выражение фейсплейтов Мегатрона и Рэтчета было примерно одинаковым. Пока они оба пытались понять, что происходит, Прайм начал рубить воздух, яростно сражаясь с видимым только ему противником под аккомпанемент громкого смеха Старскрима. Именно в тот момент Рэтчет принял решение подыграть Прайму — не ради единства автоботов, не потому что поверил ему — своим сенсорам Рэтчет верил куда больше — а ради развлечения десептиконов. Со стороны это выглядело унизительно, но зато для десептиконов они не выглядели опасными противниками. Сжав дентапластины и кромсая пустоту спина к спине с Оптимусом, Рэтчет отчаянно надеялся, что десептиконы не откроют огонь по сумасшедшим, и угадал. Из строя эрадиконов раздался дружный смех, быстро прерванный рыком Мегатрона, приказавшего отступить. Вскоре после этого эпизода в одну из своих редких вылазок вне базы Рэтчет столкнулся с одним из десептиконских врачей. К радости Рэтчета, тот не стал отстреливаться или сбегать, а заинтересованно полез к автоботу со сканером. Он с трудом подавил желание засыпать коллегу всеми данными, которые смог собрать во время осмотра своей команды, и пинком отправить анализировать, и, делая вид, что отбивается изо всех сил, старательно подставлялся под сканер. Закончив и снисходительно пожелав Рэтчету удачи в борьбе с зомби, коллега трансформировался и умчался, оставив после себя облако ароматов автоэмали и полироля, и Рэтчет в очередной раз с тоской задумался, как так вышло, что десептиконы на чужой планете могут позволить себе даже такие мелочи, тогда как автоботы, защищая воображаемых людей, вынуждены отказывать себе во всём. Десептиконы своим преимуществом пользовались исключительно для добычи энергона, казалось, прогремевшая по Кибертрону опустошительная война их больше не интересовала. Они демонстративно не стреляли по ним, но и к шахтам энергона не подпускали, хотя Рэтчет не раз видел заинтересованность во взгляде Мегатрона, когда тот смотрел на лидера автоботов. Если бы им предложили сдаться при условии полной реабилитации, Рэтчет был готов на руках принести весь отряд к Мегатрону, но десептиконы ясно дали понять, что связываться с ними и их странными заскоками нейросети не желают и развлекаться предпочитают издали. Автоботы идею сдаться в плен на техосмотр явно бы не одобрили, в лучшем случае они бы назвали его предателем, в худшем — решили бы, что он бредит, и попытались бы "отремонтировать". Временами Рэтчет и сам мечтал стать таким же, как остальные — видеть питомцев, с которыми надо возиться, зомби-десептиконов, с которыми надо сражаться. Чтобы всё стало просто и понятно — хотя бы отчасти. Осознание, что он единственный полноценно функционирует, но ничем не помогает остальным, сводило с ума, нужно было хоть что-то предпринять. Он должен действовать. Убедившись, что все разъехались вместе со своими питомцами, и в ближайшее время его никто не побеспокоит, Рэтчет достал колбу с энергоном ядовито-зеленого цвета. Пусть Праймас отнял у него веру, но еще оставалась надежда. Поставки жизненно необходимого им топлива стали регулярными, и он мог позволить себе потратить часть на эксперименты. Вернее, на один конкретный эксперимент. Рэтчет не был силен в нейропрограммировании: ни подходящих инструментов, ни библиотек у него не было, приходилось обходиться базовыми знаниями биохимии. Прежде, чем приступить к финальной стадии, Рэтчет помедлил, и, отложив колбу в сторону, набрал команду на консоли местной связи. Ответили ему сразу. — Здорово, док! Как дети? — поинтересовался Фаулер, подмигнув ему. — Как обычно, — отозвался Рэтчет. — Арси снова носится со своим Джеком, Бамблби и Балкхэд не отстают... Порой мне кажется, что они и вправду настоящие, эти дети. — Дружище, буду откровенен: настоящих детей матери не отпустят играть с большими боевыми роботами. — В этом я не сомневаюсь, — кивнул Рэтчет. — Как дела с поставками? Наши запасы подходят к концу. — Мои люди сегодня отправят вам новую партию энергона, так что не пропадёте. — Спасибо, Фаулер. Нет таких слов... — Ерунда! Как-никак, вы стараетесь защищать нас, хотя вам самим тут несладко. — Если мы найдём остальных автоботов, то "Немезис" и десептиконы перестанут быть для вас угрозой. — К счастью, пока они только собирают энергон. Мы не вмешиваемся, чтобы избежать потерь, но и не спускаем с них глаз. Они с нас, правда, тоже. Как твои исследования? — Финальная стадия, — Рэтчет зарядил колбу инъектора. — Я как раз сейчас собираюсь протестировать синтен на себе. Если он не исказит мое восприятие реальности — значит, он подействует на остальных. Поможет им понять, что не десептиконские зомби сейчас наша самая большая проблема. — Будь осторожен, док, — тон Фаулера сменился на серьезный. — Ты тут один, сломаешь себя — кто будет чинить? Мы вряд ли справимся, а среди вас спецов нет. — Спасибо. Я всё просчитал, даже если синтен сработает неправильно... что ж, наконец-то увижу вживую земных детей, — мрачно пошутил Рэтчет, поднося толстую иглу к топливной магистрали. Ощущение чужеродного компонента отозвалось неприятным холодком в системах, и, едва Рэтчет успел убрать инъектор, изображение перед его оптикой начало двоиться и расплываться. Он навалился на консоль, пытаясь удержать равновесие, в то время как Фаулер повторял его имя — словно издалека: — Рэтчет, ты слышишь меня? Рэтчет! Клик. Онлайн. Изображение расплывалось, упорно не желая фокусироваться, а остальные сенсоры слали такую мешанину сигналов, что Рэтчет не сразу осознал, кто он, где он и что происходит. Самодиагностика выдавала противоречивые результаты, и он осторожно сел, восстанавливая в памяти последние события. Синтен, финальная стадия проверки, разговор с Фаулером, эксперимент... шлак, Фаулер же был на связи, надо ему сообщить, что беспокоиться не о чем! Подскочив, он кинулся к терминалу. Связь оказалась отключена: из полутора десятка мониторов работали только три, а крайний и вовсе оказался разбит. Ржа, неужели, падая, он зацепил его? Осколков не видно, а количество пыли насторожило Рэтчета. Он наскоро протёр нерабочие мониторы ветошью и привычно пробежался по кнопкам, проверяя основные функции: планетарный мост — действует, радар и системы слежения — в норме, связь с остальными автоботами — есть, вот их метки на сетке города, связь с местными... терминал выдал звуковой сигнал ошибки, не распознав команду. Рэтчет изменил запрос, затем вывел список последних соединений, пытаясь отыскать среди строк знакомое имя... ничего. Никаких данных об агенте Фаулере. Искру Рэтчета сжало нехорошее предчувствие. Он был уверен, что его человек — настоящий, ведь все его видели, даже Прайм! Как и остальных детей... Экран погас в ждущем режиме, и взгляд Рэтчета зацепился за своё отражение. Что-то ему не понравилось, но разглядеть было сложно, он навис над консолью, затем опомнился и развернул видео с одной из рабочих камер наблюдения в зале. Отойдя от камеры, он вывел изображение на самый большой экран. В том, кто посмотрел на него в ответ, Рэтчет с трудом узнал себя. "Может, оно и к лучшему, если мы не нашли контакта с местными, — мелькнула у него мысль, — Вряд ли бы они посчитали, что нам стоит помогать". Мойку они закрыли еще в самом начале освоения базы — запасы очистителя быстро кончились, а местная жидкость, имеющаяся в достатке, могла вызвать ржавчину, поэтому от нее по возможности отказывались. Рэтчет считал, что они в силах поддерживать уход за собой на должном уровне даже без дополнительных средств, но изображение на мониторе говорило об обратном. Его некогда белую броню покрывали разводы и пятна, по одному из стекол дверцы шла сетка трещин, бронепластины были местами смяты от многочисленных ударов. Теперь понятно, откуда выражения жалости и отвращения, мелькавшие на фейсплейтах подчиненных Мегатрона при их редких встречах. И почему десептиконы предпочитали не контактировать с ними, отстреливаясь издали — будь у него выбор, Рэтчет бы и сам не рискнул подойти близко к вооруженному кибертронцу, выглядящему как зомби. Все ли автоботы так выглядят, или только он? Может быть, остальные всё-таки посещают местные мойки, сумев избежать ржавчины... Рэтчет вздрогнул, вспомнив, что город по соседству, где якобы жили питомцы его друзей, был заброшен — он побывал там однажды сам, еще когда только Арси объявила, что у нее появился новый партнёр. Тёмные серые здания, все в трещинах и зияющие дырами разбитых окон, горы мусора на дорогах — вряд ли там есть хотя бы одна функционирующая мойка. Он выключил камеру, раздраженно стукнув кулаком по консоли. В конце концов, может, это тоже галлюцинация. Может, синтену не удалось запустить отладку тонких процессов психики, ведь Рэтчет до сих пор не был уверен в его влиянии на нейросеть. Он коснулся иконки с глифом видеосвязи и вывел изображение на центральный монитор. — Арси, Джек сейчас с тобой? — Конечно, — снисходительно ответила она. — Ты опять его не заметил? — Да, — Рэтчет увеличил разрешение, пристально вглядываясь в экран. — Извини, я не посмотрел сразу. Привет, Джек. — Что-то случилось? — Арси выждала несколько нанокликов — видимо, давая время для ответного приветствия ее питомца. — Нет, я просто хотел убедиться, что у вас всё в порядке. — У нас всё нормально. Как говорит Джек, "всё окей". — И слава Праймасу. Отбой, — он выждал немного, прежде чем отключить связь — обычно на него обижались, если он не выслушивал прощания от питомцев. Что ж, по крайней мере, он не видит чужих галлюцинаций. Избавиться бы теперь от собственных — но разве не это он сделал, приняв первую дозу синтена? Всё ещё сомневаясь, Рэтчет отправился на обход базы, проверяя: появились ли отличия, стал ли он видеть то, чего не видел раньше? Отличий нашлось немало, но все они касались прискорбного состояния базы: старое, покрытое пылью оборудование, давно уже отработавшее своё, потеки ржавчины на стенах, с трудом открывающиеся двери. Сколько десятков ворн назад был создан этот опорный пункт? Пару раз он чуть не застрял в одном из дальних отсеков — створки двери настолько переклинило, что ему пришлось активировать лазерный резак, чтобы освободить себе дорогу обратно. Раньше Рэтчету казалось, что, несмотря на нулевую огневую мощь и разряженные щиты, они хотя бы могут здесь нормально жить, скрываясь от десептиконов, но сейчас он сильно сомневался, что однажды эта конструкция не осядет под тяжестью грунта, похоронив их куда надёжнее, чем потенциальные противники. Вернувшись в центральный зал, Рэтчет уселся на штабель пустых контейнеров. Пора подводить итоги: он не увидел чужих галлюцинаций. Увидел, что сам он и база в куда более худшем состоянии, чем казалось. Агент Фаулер и контакт с местной цивилизацией, похоже, тоже были его личной галлюцинацией. Такие итоги Рэтчету не нравились. Оставался вариант, что синтен сработал наоборот: вместо того, чтобы убрать созданные поврежденной психикой патчи, стер из его восприятия отдельные элементы реальности, но в этом Рэтчет сильно сомневался. К тому же, у него не было объяснений, почему тогда его внешний вид и вид базы изменились не в лучшую сторону. Рэтчет выдохнул пыльный перегретый воздух, стараясь удержаться от кашля. Слишком тонкие настройки нейросети, слишком много вариантов, а действие синтена не бесконечно — рано или поздно его системы переработают остатки изменённого энергона, и тогда химические реакции вернутся в прежнее состояние, а с ними и его галлюцинации. Он должен выяснить, в чём дело, прежде чем проверять действие синтена на остальных, а для этого надо проверить, есть ли у них действительно хоть какой-то контакт с местной цивилизацией. Если Фаулер существует, тогда Рэтчет объяснит, что не смог связаться с ним из-за действия синтена, если же нет... Как никогда кстати сработал его таймер: через два цикла люди должны прислать энергон. Вот только если нет людей — то не будет и энергона? Рэтчет взвесил в руке полупустую колбу: из чего-то же он сделал синтен, и сами они живут уже не первую декаду отнюдь не на скудных запасах местного энергария. Он со скрежетом трансформировался и выехал на посадочную площадку их базы — условно чистый участок, где иногда приземлялся Фаулер, а теперь люди сбрасывали для них энергон — примерно в это время. Иногда они запаздывали или вообще путали даты, но что взять с местных. Ждать пришлось недолго: радар засек приближающийся объект, и Рэтчет выдохнул перегретый воздух, стараясь не прислушиваться к хрипам и бульканью вент-систем. Вовремя. Сегодня вовремя. И шлак с ними, с разбитым монитором и галлюцинациями, зато автоботы не будут сидеть на голодном пайке, это главное. Точка на горизонте росла, приобретая знакомые очертания, но вовсе не стандартного летательного аппарата местных. Рэтчет ощутил, как уже второй раз за сол-цикл сжалась его искра: к их базе подлетал эрадикон. Не может быть. Он бросился было в укрытие, но тут же одернул себя: его наверняка уже засекли, бежать бессмысленно. Праймас, теперь даже их база будет известна десептиконам, и если раньше их не трогали, то что теперь? От эрадикона отделилась тень, стремительно набирая скорость, и Рэтчет обреченно замер на месте. Промедление могло стоить ему жизни, но он уже не был уверен, что сильно дорожит ею. Тень приближалась, и Рэтчет, не жалея топлива, попробовал отсканировать ее в полете. Что-то слишком громоздкое для снаряда, если, конечно, десептиконы не решили в силу лени сбросить на них комплект боевых ракет, не распаковывая. Объемный ящик грохнулся в песок в нескольких эспах от него, крышка отщелкнулась — сработала автоматика. Всё еще не веря в происходящее, Рэтчет подошел к посылке. Драгоценный груз сверкал из-под защитной оболочки — ошибки быть не могло, это энергон. Переработанный и готовый к употреблению. Видимо, десептиконам очень нравились представления, которые устраивал Оптимус Прайм, сражаясь с армией "тёмно-энергонных зомби", если они подкармливали своих противников. В другой ситуации он поразился бы такому акту милосердия, но сейчас этот поступок вовсе не казался Рэтчету благородным. Может, лучше бы им дали умереть. Может, лучше было бы... Шлак побери! Почему раньше Рэтчет никогда не задумывался, почему люди не используют энергон сами, но при всех их бедных технологиях делились с автоботами готовым топливом? Где они его добывали? Как перерабатывали? Почему делились с автоботами, если знали, что на самом деле никто их не защищает, и если десептиконов заинтересует нечто большее, чем местные запасы энергона, толку от автоботов будет мало? Такие элементарные вопросы, ответы на которые были настолько очевидны... если бы Рэтчет захотел на них отвечать. Сотрудничество с людьми оказалось такой же выдумкой, его фантазией, как и питомцы, в которых находили утешение остальные. Его надеждой. Попыткой поверить, что у них есть хотя бы небольшой шанс на нормальное будущее. Должно же было у них быть хоть что-то в порядке. Он с трудом поднял тяжелый ящик, едва не шатаясь, дошел до хранилища, сгрузил кубы прямо на пол и вернулся за привычную консоль. Из мертвого погасшего экрана сквозь сетку трещин на него уставилось собственное отражение, и Рэтчет невольно отвел взгляд — он успел забыть, насколько жутко он теперь выглядел. И забыть, что никто не ответит ему на вызов. Надежда на то, что синтен породил новые галлюцинации, испарялась с каждым кликом. Он все яснее осознавал, что синтен свою функцию выполнил, сумев показать ему настоящую реальность, и столкновение с этой реальностью выбило у него последнюю опору из-под ног. Нет никаких помогавших им людей. Нет никакой связи с другими автоботами. Нет никаких шансов найти дорогу назад самостоятельно. Их жизнь зависит от подачек противника, который даже не посчитал нужным их добить. Какое у них может быть будущее здесь, в этой забытой всеми дыре? Рэтчет закрыл фейсплейт ладонями и прошептал: "Я всего лишь хочу, чтобы с нами было всё хорошо. Праймас, неужели это так много?" Он не обратил внимания, сколько времени прошло, прежде чем раздражающий сигнал терминала отвлек его. Рэтчет даже не смотрел на пульт консоли — пальцы сами нашли нужные кнопки. — ... кто-нибудь? Рэтчет поднял голову, изумленно уставившись на оживший экран, и встретился взглядом с обеспокоенным Фаулером. — Рэтчет! Что произошло? Синтен сработал? Тебя долго не было, мы уже начали волноваться! Ты получил новую партию энергона? Наш пилот сообщил, что видел тебя на приемной точке. Все в порядке? — Нет... — ошеломленно проговорил Рэтчет. — Нет, это же... — Нет? Тебе нужна помощь? Где остальные? Рэтчет промолчал. Действие синтена оказалось еще короче, чем он полагал — он рассчитывал минимум на местный сол-цикл, может быть даже несколько — но прошла всего пара мегациклов. — Праймас, как мало, — он не заметил, как сказал это вслух. — Мало? Извини, дружище, больше пока нет, постарайтесь продержаться до следующей поставки. — Нет-нет, энергона нам хватит, с этим всё в порядке, спасибо. До чего он дошел — благодарить свою же галлюцинацию за десептиконский энергон. Едва он отделался от Фаулера, почти сразу же на соседнем мониторе высветилось изображение Арси: — Рэтчет? Десептиконы появились недалеко от нас, мы проверим, в чем дело. — Берегите себя, — привычную фразу он произнёс почти на автомате. — Конечно. И, — Арси сделала небольшую паузу, — и Прайм потом свяжется с тобой, он сказал, у нас появились новые проблемы. Проблемы? Он что-то пропустил за синтеном, или это всего лишь очередная атака "зомби"? На карте высветились знакомые инсигнии — судя по разбросу, десептиконы снова собирали энергон. Рэтчет подозревал, что добыча энергона для десептиконов — процесс непрерывный, и они методично разрабатывают каждое более-менее крупное месторождение, но сенсоры их базы не всегда засекали противника, не говоря уже о "Немезисе" с его мощными щитами активной защиты… От размышлений его отвлёк Оптимус, вернувшийся раньше остальных: — Как твои исследования? Тебе удалось синтезировать нужную формулу энергона? Рэтчет молча отвёл взгляд. Сказать Прайму, что синтен готов, и напоить каждого? Но что даст им синтен взамен иллюзий их дружбы с питомцами и выигранных битв? Правду о том, что они живут в полуразвалившемся опорном пункте, выглядят хуже металлолома, общаются с выдуманными друзьями и громят выдуманных зомби, в то время как местные о них знать не знают, а противник подкармливает их потехи ради. Синтен заберет у автоботов не только галлюцинации — он отнимет у них всякую надежду на будущее. И Рэтчет не был уверен, но подозревал, что стоит Прайму перестать рубить воздух на радость Мегатрону, как поставки энергона прекратятся. — Рэтчет? — Прайм... — Рэтчет оборвал себя, — Оптимус. Ты знаешь, насколько сильно я хочу создать лекарство для решения всех наших проблем, но... сегодняшний эксперимент я не могу назвать удачным. — Эксперимент? — голос Оптимуса изменился. — Ты проверял действие синтена на себе? Рэтчет бессознательно вскинул руки в защитном жесте: — На ком еще я бы его проверил? — Я не обвиняю тебя, — лидер автоботов покачал головой. — Но ты подвергаешь себя неоправданному риску. В нашей команде ты — единственный врач, и если что-то пойдет не так, мы вряд ли сможем провести надлежащий ремонт. А если что-то случится с одним из нас? — Я понимаю, но что мне еще оставалось? — Рэтчет указал на свой стол с пустыми колбами и инъектором. — На Кибертроне мне хватило бы для синтеза нескольких сол-циклов, а здесь нет ни лаборатории, ни подопытных дронов, ни нужных данных — ничего нет! — Я понимаю твоё отчаяние, — Прайм помолчал. — Многое изменилось с тех пор, как мы покинули Кибертрон. Мир здесь не похож на то, что мы знали раньше. Даже Мегатрон не похож сам на себя. — Ты так считаешь? — Рэтчет не смог скрыть надежду в голосе — может быть, однажды Оптимус обойдется без синтена. — Ты заметил, что он изменился? Прайм кивнул: — Да. Тёмный энергон изменил его. Мегатрон хочет пробудить его источник, мы должны во что бы то ни стало помешать им. Остальные уже оповещены и подъедут сюда, нам потребуются все наши силы. Десептиконы собираются по этим координатам, — он вывел на консоль показания радара, и тот исправно указал скопление эрадиконов и тень их тяжелого крейсера. — Источник тёмного энергона? — переспросил Рэтчет, пытаясь понять, то ли Прайм всё-таки не нуждается в синтене, то ли его галлюцинации вышли на новый уровень. — Что это? — Юникрон. — Юникрон? — Рэтчет едва подавил истеричный смех. Чего он не ожидал, так это старой легенды-страшилки янглингов. На фоне того, что он узнал сегодня, это выглядело не то издевательской шуткой Праймаса, не то вершиной их коллективного бреда. — Юникрон-пожиратель миров, здесь, на Земле? — Да, — кивнул Прайм. — Мегатрон нашел его энергон — Тёмный энергон, с помощью его силы он поднял своё войско мертвых и теперь хочет оживить Юникрона для окончательной победы над нами. Мы должны его остановить. Рэтчет с трудом сохранил серьезное выражение фейсплейта, но Прайм уловил его реакцию. — Что-то не так? — Я, — Рэтчет запнулся. Лгать своему командиру, своему другу — пусть Оптимус и во власти галлюцинаций — он не мог. — Я не знаю, что с этим делать. С тёмным энергоном, с людьми, с этой планетой, с неработающей даль-связью... со всем. По крайней мере, это был честный ответ. — Рэтчет, — Прайм положил ему руку на плечо, и врач поневоле вздрогнул, — я знаю, что ты делаешь всё, что в твоих силах, но не изводи себя напрасно. Каким бы ни был этот новый странный мир, мы, автоботы — остались прежними, и будем бороться за то будущее, которое мы хотели для Кибертрона. Наша задача — продержаться, пока не прибудет подкрепление, и не позволить Мегатрону получить еще больше преимуществ. Твой вклад в общее дело не меньше остальных, даже если тебе кажется, что это не так. Мы все зависим от тебя, ты — необходимая часть нашей команды и мой друг, с которым я многое прошел. Нам — мне — важно, чтобы ты был в порядке. Глядя в сияющие линзы Прайма, Рэтчет осознал, что не сможет напоить его синтеном. Ради истины или ради излечения он не посмеет отнимать у Оптимуса то немногое, что еще заставляло его жить и сражаться — уверенность в будущем. Даже если эта уверенность основана на иллюзиях. — Я... Я даже не мог представить себе, что нас ожидает на этой планете, — прошептал Рэтчет. — Я тоже, мой друг, — Оптимус Прайм покачал головой. — Но мы не должны терять надежду. — Надежду, — эхом повторил вслед за ним Рэтчет. — Да, ты прав, конечно. Не должны. Вернувшись в свой отсек, Рэтчет достал колбу с остатками экспериментального синтена. Зелёное топливо искрилось в неровном освещении слабых ламп, и Рэтчет вспомнил, как десептиконы интересовались синтеном, как пытались даже получить образцы — возможно, это тоже было галлюцинацией, но, если противник поставлял энергон, можно было попробовать сторговаться, предложив образец в обмен на необходимые запчасти и инструменты, починить даль-связь, починить их... Он размахнулся и швырнул колбу в стену.