She and her Darkness

«… у каждого своя нагота! Просто у кого-то она под одеждой, а у кого-то — под кожей». Э. Сафарли «Мне тебя обещали

Не ты пошла против мира, он пошел против тебя, заставляя делать отчаянные шаги: то неуверенно идти вперед, то с сожалением пятиться назад. Именно поэтому сейчас ты здесь… Моя дорогая, ты напилась? Твоя одежда насквозь пропиталась едким запахом дешевого алкоголя. Ты вваливаешься в порог моей квартиры, медленно сползаешь по стене, задевая трубку домофона, грозившую упасть тебе на голову. Я перехватываю трубку в воздухе, вешаю обратно, присаживаясь на колени рядом с тобой. Я могу даже не спрашивать тебя, что случилось, я всегда всё понимаю без лишних слов, но я хочу, чтобы ты была честна сама с собой. — Опять из-за него? Ты лишь молча киваешь, закрывая лицо руками. В ответ я шумно вздыхаю, начиная стягивать с тебя плащ. Все как прежде и остается в неизменчивом состоянии, но эта неизменчивость не должна мешать реальности, той реальности, в которой живем мы, вернее наши тела. Эта неизменчивось создает другую реальность, Нашу реальность, где существуем только мы. Я ощущаю всю температуру твоего тела, ты с силой прижимаешься ко мне, желая чего-то большего. Именно этого «большего» тебе хочется? Ловлю себя на мысли, что это все, лишь мимолетное виденье, что так мучает многих из нас являясь ночным кошмаром, что наша связь — мое спасенье, не твое. Но я предложила тебе подобную альтернативу, той жестокой реальности, что тебя терзает. И ты… Особо не против. Я целую твою шею, оставляя алеющие пятна на твоей белоснежной коже. Руками сжимаю твои плечи, еще немного и я сорву эту чертову рубашку с тебя. — Он трогал тебя где-нибудь, где сейчас трогаю я? Ты отрицательно мотаешь головой. — Это хорошо, — выдыхаю я тебе в шею. — Ты мне поможешь? — шепчешь ты, сдерживаясь, чтобы не зарыдать. — Конечно, — так же шепотом отвечаю я. Ты полностью отдаешься в мои объятья, тонкими пальцами сжимая ворот моей майки. — Ты — единственная, кому я могу доверять в этом мире! — срываешься ты на крик, сильнее растягивая ткань. — Уверена, в скором времени ты разочаруешься и во мне… Целую твой ровный аккуратный лоб, кончик носа, румяные щеки, на которых образуются ямочки, когда ты улыбаешься. Хочу видеть твою улыбку чаще, но твоя улыбка больше не принадлежит тебе. Ты, сколько тебя помню последнее время, улыбалась только ему. Я даже начала завидовать, мне хотелось чтобы эта чистая, светлая, ребяческая улыбка принадлежала только мне. Эгоистка. Но даже мой эгоизм не сравнился с твоим самообманом. Мне лишь остается сказать собственной терпимости: «Спасибо», как когда-то сказала ты, когда я появилась в твоей жизни. Целую твои пухлые, искусанные губы. Даже как-то противно от той мысли, что такой подонок смог опорочить такое чистое и невинное существо как ты. Ты жадно отвечаешь на поцелуй, желая забыться, затеряться в человеке, который станет твоим продолжением. Жаль что во мне, ты не увидишь этого человека и всецело будешь меня ненавидеть. Не церемонясь с твоей рубашкой, которую я так ненавижу из-за ее тугих пуговиц. Одна из них с треском отлетела за пределы моей видимости. Крючки твоего бюстгальтера не так вредны и привередливы и особо не сопротивляются. Касаюсь твоих набухших сосков, цвета спелой вишни. Ты невольно вздрагиваешь, немного поддаваясь вперед. Без тени смущения, стягиваешь с меня майку, под которой у меня ничего нет, кроме собственной наружности. Ты уже более увереннее двигаешься на встречу своим ощущениям, давая им полностью овладеть твоим вдребезги разбитым подсознанием. Моя рука скользит по животу, спускаясь ниже, наслаждаясь каждым изгибом твоего превосходного тела. Проникаю внутрь тебя, сгибая и разгибая пальцы в различные позиции. Ты прогибаешься в пояснице, изворачиваешься словно кошка, утопающая в ласковых лучах солнца. Не в силах больше сдерживать стоны сквозь плотно стиснутые зубы, ты срываешься и шумно, ритмично дышишь, в такт движениям моих пальцев. Простыня готова разойтись на лоскуты под твоими пальцами, сжатыми мертвенной хваткой. Все твое тело охватила крупная дрожь, от волны накативших ощущений ты готова кричать, я это чувствую. Покрываю твою спину поцелуями, поднимаюсь выше к плечам. Эта бездна уготована для нас двоих и в этой бездне мы обречены на вечность, утопая друг в друге. Твое тело опьяняет. Именно по этой причине я не помню дальнейших событий и обстоятельств. Ты ушла под утро. Часов в пять. После этого, не в самый краткий срок — два дня, мы встретились лишь в колледже, в аудитории. Ты пришла в синем свитере, который я подарила тебе на Рождество, весьма безвкусный выбор, как мне кажется сейчас. Ничего не говоришь, просто садишься рядом. Понимаю, что слова сейчас излишни. Наивнимательнейшим образом сидишь, слушаешь лекцию, внимая каждому произнесенному слову. Весьма утомительный процесс. Кладешь свою отсеченную* голову мне на плечо и почти беззвучно шепчешь: — Нам не выбраться из этой темноты, она всепоглощающая и жива, хоть и нема. Всепологающая, всепологающая, требующая восполнения и готовая орать об этом, но не говорить… *Отсеченная голова — имеется в виду, как внешнее, так и внутренне состояние девушки, при котором, вторая описывает ее крайне удручающе.