Дисперсия

Он хотел избавиться от этого чувства. От чувства голода, которое пожирает его изнутри, скребется в желудок скрюченными ногтями, оставляя царапины, которые кровоточат. Но он не мог. Быть может, когда-нибудь, кто-нибудь заметит, что с ним происходит что-то нехорошее. Может быть, но это маловероятно. Серые дожди плачут в его глазах, заливая ледяной водой душу юноши. Но кого это волнует, правда? На что похожи порезы? Вероятно, на тонкую сеточку сгущенного молока, которое обычно он добавлял в чай, раньше добавлял. Или, они, возможно, похожи на маленькие тугие стежки красной нити по по белесому ситцу, или, быть может, они похожи на царапины на новых обоях, которые не приглянулись Миннесоте(да, он знает, что это название одного из штатов США, но он был на игре Минесота Вайкингс, и ему показалось, что парни из футбольной команды-отличные ребята, которые достойны, чтобы в честь них назвали кошку), и она почему-то решила разодрать их(не ребят). Луи правда не знает, почему он размышляет об этом, но такие мысли посещают его голову довольно часто. Единственное, что он знает точно, так это то, что порезы не являются красивыми. Вообще. Они, скорее всего, просто россыпь из алых полос, разбросанных в хаотичном порядке, перекрывающим друг друга, переходящих в блеклые тусклые шрамы. Но это некрасиво. Особенно на его теле. На самом деле, только на животе. На животе и бедрах. На его запястьях никто не найдет ни единого пореза. Ему незачем их резать. А вот все наиболее "жиросодержащие" части тела получают свою порцию лезвий регулярно. Просто Луи такой. Он жирный. Он некрасивый. Уродливый. Он не нравится себе. Но вот его квартирка его устраивает. Она не слишком большая для того, чтобы напоминать об одиночестве, и еще она выходит на солнечную сторону узким балконом с коваными перилами, и это мило. Он любит сидеть на своем личном "кусочке улицы" с 7 вечера до 7 утра и запечатлевать всю красоту мира. От последнего луча до первого. От смерти до возрождения. Он не художник, он фотограф, но это искусство, поэтому, да, он в какой-то степени и художник тоже.

***

Луи сидит в кафе, пытаясь сосредоточиться на докладе, который он должен сдать уже через три дня. Фотография остается его маленьким хобби, которому он, скорее всего, посвятит жизнь, но и точные науки никто не отменял. В школе любимым уроком Луи была химия, поэтому сразу после ее окончания он подал документы на поступление в медицинский. И, посмотрите, сейчас он студент Лондонского университета королевы Марии. На самом деле, Луи не гордится. Ему, может быть, и нравится химия, но вот уже второй год обучения он понимает, что не хочет быть врачом. Это слишком тяжело, потому что специальность онколога, которую избрал для себя Томлинсон, явно не для него. Он не может заставить себя смотреть на умирающих детей, которым он не в силах помочь. Это больно. Но он продолжает учиться так же усердно, говоря себе, что все равно не будет заниматься этим в дальнейшем.

***

В первый раз Луи теряет способность дышать, когда попадает в кампус факультета естественных и инженерных наук. Он пришел сюда только потому, что на третьем этаже здания окна с витражами, а сейчас обед, и солнце светит прямо на разноцветные кусочки стекла. Томлинсон делает несколько снимков, которые действительно глубоко передают красоту разноцветных лучей, проникающих внутрь. Это как теплый мед, который заливает все вокруг, и Луи думает, что у него и не такое плохое настроение сегодня. Он не ест уже восемь дней после того ужасного срыва, а тонкие лезвия помогают ему не думать о чувстве голода. Так что, да, он в порядке. Он уже собирается уходить, потому что, вообще-то, у него нет права здесь находиться без приглашения студента этого факультета. Луи заворачивает за угол, делая попутно еще пару снимком и замирает, глядя на экран фотоаппарата. На последнем снимке целующиеся люди. То есть, действительно целующиеся? Откуда они взялись вообще? Луи поднимает голову от экрана и смотрит по сторонам. Действительно, около стены, под витражом стоят парень с девушкой. Сильные большие руки юноши обхватывают ее талию, а над его кудрявой головой играют разноцветные лучи, создавая атмосферу сказочной таинственности и красоты. Луи не может оторвать взгляд, потому что это выглядит просто прекрасно. Но тут девица выныривает из объятий кудрявого приземляясь перед ним на колени. И Луи правда думает, что она просто устала и решила посидеть, но все же прячется за колонну и продолжает наблюдать. Она расстегивает молнию на джинсах парня, стягивает с него трусы и берет в рот, и, ладно. Луи очень растерян. Единственный выход сейчас- это стоять тихонечко, желательно не глядя на них. Кудрявому парню, похоже, все происходящее очень нравится. Он испускает хриплый гортанный стон и откидывает голову назад, цепляя волосы девушки рукой. Теперь разноцветные лучи освещают его лицо, дрожащие ресницы и припухшие земляничные губы. Луи ничего не может с собой поделать. Он как можно аккуратнее достает фотоаппарат и делает снимки. Он фотографирует только освещенное лицо парня, запечатлевая все его эмоции, не имея возможности остановиться. Кудрявый поднимает руку ко рту, громко стонет, стараясь заглушить звук, и, видимо кончает. Он открывает глаза, в которых плещется изумрудное море, а Луи все не может убрать палец с кнопки. Снимки переваливают за сотню, когда он слышит громкий смех. Томлинсон отрывает взгляд от экрана и видит, что парень поспешно застегивает пуговицу на штанах, а девушки вообще нет. Как только кудрявый расправляется с джинсами, с противоположной стороны коридора выходит та шумная компания, выкрикивая что-то типа приветствия зеленоглазому. Когда все затихает, Луи выходит из-за колонны и потихонечку пробирается к лифту. Как только за ним закрываются двери, и он чувствует легкий толчок вниз, то его сердце перестает стучать настолько быстро. Выйдя на улицу Томлинсон думает, что всю ночь будет редактировать пленку, и это хорошо, потому что он обычно не хочет есть, когда занят чем-то интересным.