Fallen from grace

      Первые несмелые лучи осеннего солнца, пробиваясь сквозь тонкие шторы осторожно осветили комнату на шестом этаже университетского общежития и, разбившись о зеркальную поверхность холодильника, солнечными зайчиками раскинулись по полу. Одна их часть попала на тонкий ковер стального цвета, другая – затерялась в черном длинном ворсе соседнего ковра, причудливо подсвечивая беспорядок, царивший на нем.       Интерьер самой комнаты был словно декорацией к какому-то карикатурному спектаклю: разделенный на две части по границе ковров. На половине стального ковра всегда правил идеальный, почти военный порядок: стул, с аккуратно сложенным на нем покрывалом, черный столик с серебристым ноутбуком и такого же цвета лампой, две полки с педантично расставленными учебниками и научными журналами, шкаф и кровать составляли все убранство. Ни одной лишней вещи, ни единой пылинки. Случайный гость запросто решил бы, что здесь никто не живет, настолько обезличенной, почти стерильной казалась эта часть комнаты. Однако у этого королевства дисциплины был обитатель – молодой профессор Хакс, чья рыжая макушка сейчас выглядывала из-под белоснежного одеяла. На противоположной же стороне комнаты, казалось, прошелся ураган. На черном ковре были разбросаны книги, смятые листы, одежда, валялся рюкзак и пустые коробки из-под пиццы. Стол был завален какими-то непонятными металлическими деталями, инструментами, кружками, пустыми тарелками и прочим хламом. С хаотично расположенных над кроватью полок свисали провода, какие-то ремни и еще невесть что; на приоткрытых дверцах шкафа висела одежда. Хозяин же всего этого бардака сейчас мирно спал на холме черных шелковых подушек.       Непонятно, каким образом один из лучших университетов мира не смог найти двух комнат для своих сотрудников, однако факт оставался фактом: они жили вместе вот уже два года. Первые несколько месяцев были невыносимы - как если бы комнату заполнили чистыми кислородом и водородом и кинули спичку – все взрывалось по поводу и без. Оба с частотой раз в два дня бегали к ректору Сноуку с просьбой об отдельном помещении или хотя бы повышении зарплаты, чтобы снять самому, однако каждый раз приходилось довольствоваться сухим «Как только у нас появятся ресурсы, мы удовлетворим вашу просьбу». Впрочем, со временем соседи научились не только безболезненно сосуществовать вместе, но и прониклись некоторой долей уважения друг к другу. Они работали на одной кафедре, под руководством непосредственно Сноука, Хакс – в качестве профессора (самого молодого на кафедре между прочим), Рен – в качестве научного сотрудника. Хакс читал лекции, собиравшие полные залы, вел пары, на которых студенты лишний раз вздохнуть боялись (неизвестно правда, от восторга или же от страха), а все свободное время проводил в лаборатории. Рен ничего не преподавал. Талантливый внук известнейшего ученого, он проводил все время за исследованиями, ставил эксперименты, собирал данные, однако никогда не выступал на конференциях, предоставляя это Хаксу и объясняя тем, что тот «лучше умеет болтать языком». Поэтому вряд ли во всем ученом мире нашлась бы хоть пара человек, которые знали, как выглядит Кайло Рен. *** Хакс проснулся за пару минут до привычного будильника. Сегодня особенный день. Сегодня они наконец-то проведут последний из контрольных опытов и тогда… тогда остается всего лишь обработать данные и представить их на конгрессе. Молодой профессор даже улыбнулся в подушку – этот день должен стать основой венца его карьеры. Резкий звук будильника оторвал его от сладких мыслей. Отключив его прежде чем проснется нервный сосед, Хакс встал и, быстро заправив кровать, ушел в ванную. На другой стороне комнаты, из-под груды одеял и подушек показалась бледная рука, дотягиваясь до лежащего на столе смартфона. 6.47. Рыжая сволочь никогда себе не изменяет. И хотя Рен уже привык к раннему подъему своего соседа, надежда что хоть когда-нибудь что-то пойдет не так никак не хотела умирать. Дисциплина и жесткий порядок дня не для него. Мир слишком текуч, слишком непостоянен, так зачем насиловать себя, пытаясь доказать обратное? С этими мыслями Кайло снова упал на подушку, твердо намереваясь досмотреть свой сон. *** - Что значит «мы потеряли все данные» ?! – лицо ректора побелело от гнева, на лбу выступили вены. - Как это вообще могло произойти? - Профессор, диск просто выкрали, - Хакс изо всех сил старался сохранить лицо, хотя чувствовал, как предательски заливается краской до ушей. - Как это произошло? – повторил Сноук уже по слогам, пугающе спокойно. - Это… это моя вина, сэр… - почти заикаясь пролепетала высокая блондинка-лаборантка, - я… тот студент, он… он сказал, что забыл тетрадь в лаборатории, и… и я пропустила… Профессор, сэр… я ведь не думала… - Довольно! – в кабинете повисла гробовая тишина. Хакс стоял, вытянувшись, и сверлил взглядом стену за спиной ректора, Фазма нервно мяла в руках полу белоснежного халата, опустив глаза и чуть не всхлипывая, Кайло подпирал дверной косяк, скрестив руки на груди, и напряженно изучал узорчатый ковер на полу. - Какой студент? – обреченно выдохнул Сноук. - Финн, четвертый курс, 21-я группа, - буркнул Рен, не поднимая взгляда. «Интересно, откуда он знает? - запоздало мелькнуло в голове у Хакса. – В жизни же студентов не видел…» - То есть он просто зашел в лабораторию и вынул жесткий диск из компьютера? – в голосе ректора послышался откровенный сарказм. - Нет, он еще разворотил пол-лаборатории в придачу, - в тон ему ответил Рен. - И зачем ему, скажите на милость, понадобился этот диск?! - На этом же диске хранились все журналы… - Он ведь даже не для себя старался, - снова подал голос Рен, - а для товарищей. Они целый альянс создали и выступают против того, как профессор Хакс выставляет баллы. Даже имя себе придумали – «сопротивление». – Кайло едва удержался, чтобы не фыркнуть. Хакс почувствовал, как узорчатый ковер уходит у него из-под ног. Технически, это не его вина, но под ложечкой предательски засосало. Он знал, насколько этот проект был важен для кафедры, для Сноука, для университета, для всей его карьеры, в конце концов. И он был за него ответственным. Больше всего на свете сейчас хотелось провалиться куда-нибудь под землю или уйти в открытый космос. А еще этот сарказм от Рена. Просто вишенка на тортике унижения. Можно подумать, что сам он белый ангелочек. Ходит по кафедре с таким видом, будто его единственная цель в жизни – убивать нерадивых студентов, вечно в излюбленной черной водолазке, даже халат не надевает, чтоб пафос не развеялся. А если кто его и заденет – наведается к ним на экзамен и парой дополнительных вопросов завалит всю группу, а виновника торжества так и вовсе до нервного срыва доведет. Студенты между собой такое про него рассказывают… Хорошо, что сам Кайло не в курсе, а то передушил бы всех своими ручищами. - Вы хотите сказать, что хранили данные эксперимента на общем диске, копий у вас нет и все данные безвозвратно утеряны? – уже без сарказма тихо прошипел Сноук. В кабинете снова повисла гробовая тишина. - Нам потребуется максимум полгода, чтобы повторить эксперимент и восстановить все данные, - нервно выдохнул Хакс, - тем более, что… - Тем более, что профессор Органа уже проводит подобный эксперимент в своем университете, - перебил его ректор. – И опубликует результаты максимум через пару месяцев. Вы упустили свой шанс. Все вы. - Есть доказательства, что это именно этот… Финн украл диск? – продолжил Сноук после значительной паузы. - Записи с камер только из коридора, в самой лаборатории камер нет. - Разве нет? – правая бровь ректора поползла вверх, показывая крайнюю степень удивления. - Они… были отключены, профессор. – Рен зло пинал носком ботинка пол, не поднимая глаз. Хакс почувствовал, как наливается краской до кончиков рыжих волос. *** Последняя пара тянулась бесконечно долго. После разноса, устроенного Сноуком, Хакс едва мог концентрироваться на том, что говорят студенты. Однако отпустить их раньше положенного- вопиющее нарушение дисциплины, поэтому молодой профессор стоически продолжал объяснять алгоритмы нахождения структурных доменов белков, пока стрелка часов не доползла наконец-таки до заветной цифры. Оставшись в аудитории один, Хакс позволил себе откинуться на спинку кресла и закрыл глаза. Ему просто необходимо было как следует расслабиться. Привычные сон и прогулка на ночь тут не помогут. Что обычно делают люди, когда хотят расслабиться? Сходить куда-нибудь? Одинокий мужчина вечером пятницы в кино или ресторане наверняка будет смотреться как-то… жалко что ли. Хакс усмехнулся – раньше он не задумывался о такой ерунде. А позвать кого-нибудь… Кого? Не Фазму же в самом деле. Что еще? Алкоголь. Но он терпеть не может бары с их постояльцами и фамильярной атмосферой. Впрочем, судя по тому, с какой яростью Кайло Рен вышиб дверь с кафедры, он останется колотить боксерские груши в тренировочном зале до самой ночи, а это значит, что Хакс вполне может пропустить пару стаканчиков в домашней обстановке, не боясь уронить достоинство в глазах соседа. И, как всегда бывает после принятия решения, в голове сразу же прояснилось, стало легче дышать, и весь мир стал как-то… проще. С этой успокаивающей мыслью профессор встал, и, аккуратно сложив халат, направился к выходу. ***       Ранний ноябрьский снег витиевато отплясывал в свете фонарей, мерцая, как звезды в летнюю ночь, и равномерно покрывал промерзшую землю. Кайло неспешно шел через парк, любуясь этим великолепием. Разбитые в кровь костяшки пальцев болезненно ныли, он даже не стал пытаться натягивать перчатки и теперь просто прятал руки в карманах, сутуля плечи. Домой возвращаться не хотелось категорически. Наверняка Хакс уже приготовил для него речь, из которой будет следовать, что это именно он, Кайло, виноват во всех бедах мира и прежде всего в загубленной карьере Хакса. А впрочем все равно. Всю ярость Рен уже выплеснул на тренировке, в клочья разбив пару боксерских груш, доведя себя до полного изнеможения, а праздных зевак-второкурсников, наблюдавших за сим действием – до благоговейного трепета. Теперь все, что ему хотелось – это упасть лицом в подушку и проспать как минимум три сотни лет, пусть даже если спать придётся под ярые крики этого рыжего диктатора.       Не дойдя пары лестничных пролетов до своего этажа Кайло услышал совершенно отвратительный грохот – должно быть кто-то из студентов слушал музыку на полную громкость, плевав на все уставы и правила. Надо бы узнать кто, с грозным видом вынести им дверь и наорать так, чтоб те еще как минимум полгода боялись громко посудой звякнуть – не то что музыку включать, но было слишком все равно, слишком лень. Однако, поднявшись на этаж, стало ясно, что столь неслыханную наглость позволил себе кто-то из их соседей. Интересно, почему Хакс до сих пор не поставил их на место? Он уже должен быть дома… Неужели сегодняшний провал таки вышиб этого рыжего зануду из его размеренной колеи? Эта мысль вызвала на лице молодого человека довольную усмешку – сил рассмеяться попросту не было – которая растаяла так же быстро, как и появилась – звуки явно доносились из их комнаты. Должно быть он перетренировался и ошибся этажом? Нет, на двери красовался номерок 609, а рядом с соседней, 610 комнатой сушился знакомый серебристый зеркальный зонт, принадлежавший Фазме. Все это было чуть более чем странно. Рен толкнул дверь, ожидая увидеть все что угодно.       Все что угодно, но только не это.       Хакс, босиком, в расстегнутой и изрядно помятой белоснежной рубашке – той самой, в которой был с утра – отплясывал посреди комнаты совершенно дикий танец, крутя собственным расстегнутым, но не вынутым из брюк ремнем под звуки какой-то японской (???!!!) песни и подпевая на известном одному ему языке. Он не услышал открывающейся двери и еще некоторое время продолжал энергично вилять бедрами, выкрикивая что-то совершенно непонятное, пока прихоть танца не заставила его подпрыгнуть и развернуться на 180°, лицом к остолбеневшему соседу. Рен так и стоял в дверях, как громом пораженный. Темные глаза впились в Хакса, отказываясь верить сами себе. На черных локонах серебром сверкал еще не успевший растаять снег. Снег сверкал и на длинных густых ресницах, на широких плечах, россыпью бриллиантов – на черном пальто. Бледная кожа с непривычно ярким – от мороза или от тренировки - румянцем и такого же цвета пухлыми, сейчас приоткрытыми от удивления, губами. Должно быть, виноват алкоголь, но на мгновение Хаксу показалось, что к нему в гости заявился Арес – тот самый, из красивой книжки с мифами, которую ему подарила мать в далеком детстве. Они стояли так еще некоторое время, в немом изумлении рассматривая друг друга, пока, наконец, к Кайло не вернулся дар речи. -Ты … пьян? – скорее утверждение, чем вопрос. И вновь неловкая тишина. Конечно, Хакс был пьян. Еще как! Но признаться в этом, тем более трезвому Рену… Тому самому Рену, который всегда славился своими выходками и взбалмошным характером, а теперь стоял перед ним, после всего произошедшего, совершенно адекватный и спокойный… Неет, признаться в том, что он пьян – значит признать свою слабость, свое поражение, свою неспособность удержать контроль. Такого Хакс допустить не мог. С другой стороны, отрицать очевидное было более чем глупо, это он тоже прекрасно понимал. Поэтому вместо ответа он резко развернулся и, стараясь идти как можно более прямо и естественно, подошел к ноутбуку и нажал на паузу, одновременно пытаясь застегнуть рубашку.       Рен еще некоторое время стоял в дверях, словно оценивая возможную опасность, потом все-же зашел внутрь, не отрывая взгляд от соседа, который теперь сидел на краешке своей кровати, на непривычно смятом покрывале, и, по всей видимости, пытался выглядеть максимально естественно, что получалось очень и очень плохо. Разувшись и повесив пальто в шкаф, Кайло присел на свою кровать, все еще отказываясь верить, что перед ним тот самый Хакс. Генерал Хакс, как его за глаза называли студенты. Наверное в любой другой день он уже валялся бы на ковре, сгибаясь пополам от хохота, но сейчас смеяться почему-то не хотелось.       Снова неловкая тишина. - Будешь? – Хакс протянул полупустую бутылку мартини. - Нет, спасибо. Как глупо, глупо, глупо было предлагать ему выпить. Хакс готов был провалиться сквозь все этажи в подвал от стыда и висящей в воздухе звенящей неловкости.       Рен вздохнул и встал с кровати, направившись в душ. Хакс остался сидеть неподвижно. Прохладная вода приятно освежала, смывая усталость и остатки сонливости.       Когда Кайло вернулся в комнату, то обнаружил, что его сосед сидит в той же позе, с торчащими во все стороны рыжими прядями, в рубашке, пуговицы которой были застегнуты наискось и через одну, под рубашкой, на голом теле, виднелся спущенный галстук, а в руках все еще была зажата злосчастная бутылка. Рядом, на полу, валялась еще одна, только уже пустая, из-под виски. - Серьезно? Мартини после виски? – не удержался от колкости Рен, - еще и не закусывая? Хакс поднял на него мутный взгляд и пару секунд напряженно всматривался в острые черты, словно в них скрывался ключ к смыслу фразы, потом отложил бутылку, неспешно поднялся, оказавшись напротив Кайло, и по-прежнему не отрывая взгляда от его лица. - Может тебе… - начал было Рен, но резкий удар в челюсть его перебил.       Неожиданно. Обычно они выясняли отношения, осыпая друг друга ледяными колкостями. Ну то есть Хакс осыпал, а Кайло с трудом сдерживался, чтобы не сломать пару костей рыжему ублюдку, отвечая невпопад и получая еще больше язвительных оскорблений в ответ. От следующего удара Рен с легкостью увернулся и резким выпадом приложил противника к шкафу, заломив руку. Рукопашное выяснение отношений было для него куда привычней. -Вам бы проспаться, профессор, - продолжил он, вкладывая как можно больше сарказма в свои слова. Ответом был резкий удар головой в висок. На мгновение в глазах потемнело. Воспользовавшись минутной передышкой Хакс выскользнул из цепких объятий и с какой-то первобытной яростью опрокинул противника на пол, навалившись всем весом сверху. Рену повезло: он упал на свой мягкий ковер и, кажется, коробку из-под пиццы, впрочем, сомкнувшиеся на горле пальцы не дали расслабиться. С трудом соображая, что происходит, Кайло, тем не менее, умудрился перехватить черный галстук на груди противника и с силой потянул вниз и в сторону, перекрывая противнику кислород. С глухим шипением Хакс подался вперед, сдавив Рену горло с такой силой, что у того потемнело в глазах. Из последних сил свободной рукой Кайло схватился за ту часть галстука, что охватывала шею и насколько смог оттянул его назад. Судорожный хрип. Мгновение спустя пальцы на его горле разжались и кислород бесценной волной хлынул в легкие. Хакс упал рядом, так же судорожно хватаясь за воздух. Однако, прежде чем Рен успел прийти в себя, профессор уже навис над ним, тяжело дыша. Неужели алкоголь дает преимущество? Кайло ожидал очередной хватки или удара, но… Но вместо этого Хакс жадно впился в его губы, почти кусая до крови.       Что ж. Они уже это проходили. И твердо решили, что повторения не будет. Очевидно, у алкоголя свои планы. Тем лучше. И, прижав к себе профессора за талию одной рукой, а другой зарывшись в рыжие пряди, Рен ответил на поцелуй. Сейчас у Хакса был вкус вишни с сильным привкусом алкоголя. Необычно. Но очень возбуждает. Отбросив здравый смысл куда-то на задворки сознания, Кайло повел руки ниже, по спине, подтянутым ягодицам, и жадно потянул бедра профессора на себя. Тот, судорожно вздохнув, отстранился. Но лишь затем, чтоб спуститься ниже, и с той же патологической страстью впиться в нежную кожу на шее. Несомненно, останутся следы. Впрочем, Кайло и так всегда в водолазке с высоким воротом, так что какая разница. Эту самую водолазку Хакс сейчас настойчиво тянул вверх. Освободившись от стесняющей одежды, Рен принялся за профессора. Мелкие пуговички никак не хотели расстегиваться, поэтому пришлось с силой рвануть рубашку. В любой другой день Хакс убил бы его за подобную выходку, однако сейчас он, кажется, даже не заметил, продолжая оставлять алые следы на белоснежной коже повыше ключиц. От этих алчных поцелуев-укусов, горячего дыхания на груди и таких же горячих рук просто сносило крышу. Узкие джинсы сейчас казались еще уже чем когда-либо. Не в силах больше терпеть, Рен почти разорвал застежку брюк Хакса, стаскивая их вместе с бельем, перевернул профессора на спину и принялся за его ключицы, усыпанные веснушками. Потом, когда синяки от засосов пожелтеют, будет весьма интересная картина – оранжевые крапинки на желтом. Тем временем у Хакса были явные проблемы с ширинкой джинсов Кайло – пьяные пальцы совсем не слушались. Рен встал, стаскивая с себя остатки одежды и потянулся к нижнему ящику стола, за смазкой, которая «им точно не должна была понадобиться», однако терпеливо ждала своего часа. Хакс следил за ним тем же мутным взглядом. На долю секунды Кайло засомневался: его сосед был слишком пьян, и по-хорошему, его надо было бы уложить спать, но темная сторона души шептала, что вряд ли еще представится такой шанс. Сомнения развеялись окончательно, когда профессор нетерпеливо перевернулся и по-кошачьи выгнул спину, становясь перед ним на колени, словно приглашая. Встав позади, Рен снова запустил руку в рыжие пряди, потянув на себя и заставляя Хакса приподняться и судорожно вздохнуть. Совершенно опьяняющий запах из одеколона, шампуня и алкоголя. Кайло осторожно прикусил мочку уха, в ответ послышался сдавленный стон – да, эта слабость профессора ему давно известна. Но одного маленького стона мало. Ему надо, чтобы Хакс извивался в его руках, чтобы он умолял. Правая рука неспешно заскользила вниз по животу, к возбужденному члену, и крепко сжала ствол. Профессор коротко всхлипнул. Рука скользнула вверх, к головке. - Кайло… - тихо выдохнул Хакс.       Этого вполне достаточно. Властным движением Рен заставил профессора встать на четвереньки и выдавил немного смазки на ладонь. Хакс повел тазом вверх, скользя по разгоряченному члену ягодицами. Можно подумать, Кайло и без того был недостаточно заведен. Так и не дождавшись, пока смазка согреется в его ладонях, Рен ввел два пальца в профессора, стараясь действовать как можно более осторожно. Что получалось очень плохо – слишком уж оба были разгорячены. Впрочем, алкоголь же обладает анестезирующим эффектом? Но травм тоже не нужно. Кайло вошел как можно более аккуратно, однако, судя по сдавленному шипению и побелевшим костяшкам пальцев Хакса, вцепившихся в ворс ковра – недостаточно аккуратно. Рен остановился, ожидая, пока партнер привыкнет к ощущениям, но у того были свои мысли на этот счет. Резким движением Хакс сам насадился до упора, издав при этом совершенно восхитительный стон. Кайло обожал эти стоны. От них кровь в венах закипала, а мозг отключался напрочь. Как и от ощущения такой узкой, но податливой плоти. Не останавливаясь ни на мгновение, Рен наклонился к профессору, проводя языком по шее – к уху, задевая зубами мочку, одновременно не оставляя вниманием его член. Очевидно, алкоголь влияет и на выносливость – не прошло и пары минут, как Хакс сладко застонал, выгибая спину. Светлые пятна на черном ковре – ну и плевать, ковер и заменить можно. Теперь можно было не сдерживаться, однако удовольствие было слишком сладким, чтобы его прекращать. Кайло ускорил темп, с силой сжимая бедра профессора. Мгновение и целую вечность спустя волна наслаждения захлестнула и его, хороня под собой остатки разума и сужая мир до размеров одной точки – одного тела.       Только упав на ковер, Рен понял, какой же длинный и утомительный выдался у него день.       Хакс уже мирно спал, положив руку ему на плечо. Так быстро. Кайло улыбнулся и стянул с ближайшей кровати черное одеяло. Ничего, сегодня они поспят и на полу.