Противоядие для безумства

Чувствуешь, как пальцы нежно перебирают волосы, но это всего лишь сон. Грезишь о светлых буднях, мечтая раствориться в тишине, забыть все дерьмо, которое происходило последние пять лет, последнюю всю жизнь. Когда тебе плохо до боли в ребрах, не бежишь жаловаться маме, потому что ее уже нет. Отец? А что отец? На его долю свалилось достаточно проблем, еще и меня не хватало. Работа полицейского самое отстойное наслаждение в сраной грешной жизни. Просто ты однажды решил защищать свой город, не будучи при этом супергероем, пребывая полностью оглушенным своими мечтами, представлениями об идеальной работе. Спустя столько лет, мой отец до сих пор считает свою работу не просто долгом перед городом, а в частности передо мной и Скоттом. Нам уже за 17 перевалило, а папа все думает о том, как бы поменять подгузники, дорогому сынишке, дорогим сынишкам. Мелисса почти 7 лет живет с моим отцом, что меня полностью устраивает, ведь мы со Скоттом уже как 7 лет живем в одном доме, спим в одной комнате, в одной кровати, под одним одеялом… Вся моя жизнь это череда скользких дорог, с которых меня вытаскивал один единственный человек-Скотт. Сижу в комнате, захлебываясь от очередного приступа паники, чутье Маккола опережает все действия на два, а то и три прыжка вперед, и вот он уже сидит передо мной на коленях, пытается как можно аккуратнее трясти мое полумертвое тело, а всего лишь вижу его красные глаза, которые прожигают в моих легких дыру, с помощью которой я вновь могу дышать. Грудная клетка медленно меняет темп, дыхание приходит в норму, я легко и безнадежно улыбаюсь Скотту. — Стайлз? Все в порядке? Стайлз, открой глаза! — бьет по щекам, не размыкаю глаз, боюсь. Боюсь увидеть разочарованный взгляд, боюсь напороться на капельки слез. Боюсь, черт возьми! — Я в порядке, все хорошо, Скотти, принеси воды, прошу… — практически умоляю. Берет мою руку в свою и легко, почти не касаясь целует ладонь. Слышу отдаляющиеся шаги, тишину и грустный вздох. Вдыхаю, набираюсь сил, цепляюсь руками за край стула и медленно перебираюсь на кровать. Наконец-то, кое-как разлепив глаза, морщусь от света ночника. Тускло-яркий луч бьет прямо по лицу, резко отворачиваюсь. -Стилински, черт бы тебя побрал, ты на ногах не стоишь, даже не думай о самостоятельном передвижении! — мило морщит нос и заваливается в комнату с подносом. Стакан воды, тарелка супа и три тюбика с какими-то таблетками. — Ну, могу сказать, что черт меня уже давненько так побрал, а вот по поводу моего передвиже… — Замолчи, ради бога, как же я надеялся, что твоя упрямость с возрастом улетучится, надежды в прах — Скотт опустил на меня добрый, полный заботы взгляд и поставил на тумбочку поднос, со строгим приказом «Ешь». — О ужас, адеролл, убери эту гадость куда подальше, будь добр, Скотти. — пытаясь сделать жалобное лицо, я дико заржал, и Скотт открыл окно и выбросил таблетки. — Ты, блять, лучший друг на всем сраном земном шаре! — эмоции разрывали изнутри, а снаружи я все лишь приподнял уголок губ. Мдаа, психолог из меня так себе, но невозмутимость ведь тоже огромный плюс, кому я втираю в конце концов. По последним подсчетам и по сравнениям всех статистик Стайлз Стилински считается самым гиперактивным и супер-эмоциональным подростком за всю историю Бэйкон Хиллс. Бдум! Рукоплескания, счастье, угнетенность, смерть! 4 слова-один человек-Я… Я просто лежал на кровати, считая все осколки в бездне души, без остатка деля их на нежность и тепло, исходящие от тела моего друга Скотта, моего Скотта. Теплая рука обняла со спины и медленно притянула замерзшего меня. Греет, дышит в шею, трется носом чуть ниже затылка и медленно-медленно, едва ли касаясь проводит языком по позвоночнику. Содрогаюсь. Мурашки одолели, волосы на затылке встали дыбом, хватаюсь за его руку, сжимаю до хруста в костяшках и боязно поворачиваюсь лицом к Скотту. Красные глаза. Считай секунды. Вот-вот сорвется. Кладу левую руку на твою теплую шею и веду вверх, слегка касаясь загривка, всегда успокаивало, Скотт, помнишь? Два месяца пребывания альфой, слабый контроль, хрупкий движок, тормоза отказывают. Это яд, против которого существует лишь одно противоядие, которое является к тому же и причиной действия ядовитого вещества. Конечно же, это я. Не долго думая, я беру лицо друга в свои ладони и прижимаю его к себе. Носом Скотт дышит мне в ключицу, а клыки касаются груди, оставляя алые дорожки. Наклоняюсь ниже и заглядываю в глаза МакКолу, красное жерло вулкана все еще пленяет взгляд моего Скотта, однако клыки снова забрались в десна. Поддавшись вперед, целую влажные губы, привкус сладкого металла овладевает мной, и я, пытаясь не сорваться, слизываю кровь с наших губ. Единственное действующее средство от безумства Скотта — мои губы. Я готов спасать его даже на том свете. Он всегда готов быть безумным ради меня.