Приручить оборотня

      Стайлз считает, что это была очень плохая мысль, прям отстойная, но уже слишком поздно и его голубая крошка петляет вдоль темного переулка с целым рядом мусорных баков, а красная точка продолжает мигать на дисплее его сотового, точно определяя место расположения…Дюкалиону нужно всего лишь полторы секунды, чтобы опознать визитера:       — Стайлз, — приятный баритон звучит сталью в воздухе и отдается эхом от стен в просторном помещении, которое с первого (как и со второго) взгляда весьма похоже на склад, и лишь с третьего взгляда можно понять, что это чье-то жилище.       — Ага, — Стилински пытается сглотнуть страх и немой восторг от встречи, отдающийся приятным покалыванием в кончиках пальцев.       Мужчина, все так же поглощенный чем-то на экране лэптопа, даже и не думает поворачиваться на стуле.       Стайлз вдруг вспоминает, что как бы, надо двигаться, потому что у него же здесь типа как бы миссия. По всем параметрам провальная миссия, но тем не менее.       Так что он постепенно шагает и когда подходит почти близко к оборотню, тот резко разворачивается на скрипучем железном стуле — раздается препротивный скрежет ножек о бетонный пол, заставляющий Стайлза едва заметно сморщиться. За фанерной стеной, отгораживающей примерно четверть помещения, тут же раздается металлическое позвякивание, затем слышно шуршание резиновых колес, а затем непонятного происхождения грохот.       — МакКол послал гонца?       Мальчишка закусывает щеку изнутри, опускает встревоженный, перескакивающий с места на место взгляд, снова поднимает его на собеседника и затем кивает, не в силах подобрать те слова, которые были бы уместны.       — Выходи, Мэтт, даже наш гость услышал тебя, — недовольно с упреком тянет Дюкалион кому-то за стеной, невидимому глазу подростка.       Болтливый Стайлз не знает, с чего и как вообще начинать разговор. Болтливый Стайлз забывает все слова, все связные фразы и почти каждую букву, когда мужчина снимает полутемные очки для компьютера. В бледном холодном освещении ламп здоровые глаза оборотня по цвету напоминают полноводную реку, его глубокий синий затягивает, увлекает подобно бездонным горным озерам. Не сказать бы, что Стайлз их видел в живую, но читал и слышал о таких предостаточно.       — Кошка проглотила язык, — кривит уста в насмешливой ухмылке Дюкалион.       Из-за стены очень вовремя появляется парень с солидной чашкой какао, в котором — Стайлз не сразу верит своим глазам — колышутся зефирки. Паренёк приветливо взмахивает Стилински кистью свободной руки, а затем протягивает вкуснющий напиток мужчине совершенно привычным домашним жестом.       Какао с зефиром и Демон-Волк никак не хотят складываться в одну картину в голове Стайлза, который абсолютно уверен, что Дюкалион — жутчайший зверь, которого он когда-либо встречал в своей жизни.       — Нет, — после увиденного слова как-то ошарашено сразу возвращаются в голову и Стайлз моментально вспоминает, что должен говорить и, разумеется, приступает к выполнению святого долга и святой, но провальной миссии.Оборотень небрежным взмахом руки указывает Мэтту в сторону стены и тот почти бесшумно исчезает.       Стайлз в своей привычной манере «сто_слов_в_минуту» торопливо рассказывает про весь план Скотта и про Жутких Докторов в целом, периодически вставляя свои не лишенные сарказма и иронии комментарии — словно бы забывая, с кем говорит. Во время этого впечатляющего монолога Дюкалион невозмутимо потягивает какао, обманчиво-расслабленно откинувшись на спинку стула, и даже не пытается перебить мальчишку. В процессе, Стилински мысленно ставит себе пометку срочно пересмотреть собственные понятия слов «злой и страшный серый волк», потому что даже в расслабленной позе, в мягких светлых спортивных штанах и синей кофте, даже с чашкой какао в руке и с умиротворением на лице, Дюкалион все равно далек от образа домашнего пёсика.       — То есть Скотту нужен крот в стае Рэйкена? — суммирует оборотень спустя две секунды по окончанию монолога мальчишки, одновременно с этим отставляя чашку на стол и сосредоточено подцепляя черным когтем одну из зефиринок.       Стайлзу хочется провалиться, когда его взгляд невольно падает на этот коготь и руку с ним в целом, а еще Стайлз по чем свет кроет гребанного оборотня самыми разнообразными словами за его склонность к драматическим эффектам. Мысленно проклинает, конечно же.       — Типа того… в смысле, — мальчишка неловко потирает затылок, чуть морщит лоб, пытаясь подобрать более правильное определение, но затем сдается, — Но вообще-то да, так и есть. Крот.       — Можно даже сказать, крыса. — мужчина опасно сощуривает глаза, черты его лица заостряются, становятся по-звериному резче и четче.       — Ну, я бы сказал, шпион, — Стайлз_Дипломат_от_Бога_Стилински торопливо исправляет положение, все так же неуверенно переминаясь с ноги на ногу.       — Ты умница, Стайлз.— хмыкает оборотень. Стайлзу хочется испариться сейчас же — сию секунду — потому что тем, кто оценивал его ум именно в такой форме был чокнутый психопат Питер Хейл, но…вот хоть бы одна девчонка хотя бы один маленький разик оценила его вот так! Даже Скотт и тот ни хрена не ценил такие выдающиеся способности. Ни разу. Неа.       Мальчишка быстро переводит взгляд с чашки на столе на Дюкалиона и обратно, кривит губы в горькой усмешке вместо ответа.       — Ты хотел бы услышать это от кого-то другого, не так ли? — мужчина притворно вопросительно приподнимает брови домиком, чуть склоняет голову на бок и, Стилински наверняка бы ему поверил, если бы не дьяволята, обманчивыми огнями отблескивающие на дне его глаз.       Стайлз все так же неловко хлопает в ладони, затем потирает их и бубнит себе под нос едва различимо, но вполне четко для оборотня:       — Не от вас с Питером точно, во всяком случае.       Стилински думает, что это похоже на закономерность — нравиться психопатам и влюбляться в тех, кто легко способен его искалечить: то ли физически, то ли душевно. В тех, кто всегда заведомо сильнее его, опаснее. Оборотень коротко едва различимо кивает и подзывает мальчишку ближе. Стайлз нерешительно замирает, сомневаясь долгие несколько секунд, его сумасшедший стук сердца можно услышать даже не будучи волком.       — Я не кусаюсь, — кивает мужчина со снисходительной ухмылкой на устах.       Стилински все же делает шаг, поджимает губы, чтобы взять себя в руки, затем делает еще один и еще. Он изо всех сил старается не зажмуриваться и не поднимать глаз, потому что помнит: с бешеными псами так нельзя. Нельзя показывать страх, нельзя смотреть в глаза, они могут принять это за вызов…а еще потому что это так волнующе, так будоражаще — быть один на один с…       Дюкалион поднимается медленно, лениво, будто бы Стайлз дикое животное, которое ему хочется приручить:       — Это, безусловно, льстит, то, что ты меня настолько боишься. Но мы ведь не враги, верно?       Стилински вздрагивает, словно пугливый олененок, когда Мэтт вновь возникает в поле зрения (к слову, до жути неуклюже возникает), попутно с грохотом впечатавшись в фанерную стену и, тем самым, едва не развалив ее к чертям.       — Нет, ну я так не могу, — возмущенно восклицает он куда-то в сторону Дюкалиона, — У нас…эээ..закончился кофе. И зефир тоже. Закончился.       — Дети, — вздыхает с притворным снисхождением альфа и не спеша повернувшись к Мэтту, все так же снисходительно добавляет: — Почему бы тебе не сказать правду, волчонок? И вдруг внезапно становиться так неловко, когда…       — Да от вас двоих тут так и несет возбуждением! — произносит на одном дыхании Мэтт, и со скоростью молнии вылетает за тяжелую дверь, напоследок солидно стукнув ею.       Стайлз честно хочет что-то сказать, но так и зависает с открытым ртом и, ощущая легкий румянец на скулах, наблюдает за тем, как мужчина поднимает руку, притрагивается к его плечу лишь кончиками пальцев. Впрочем это прикосновение не хуже электрического тока.Мальчишка вздрагивает явственней и, наконец захлопнув рот, тяжело судорожно сглатывает, когда Дюкалион медленно склоняется к его лицу, будто бы собирается целовать. Но вместо поцелуя тот склоняется к его уху и Стайлз почти разочаровано выдыхает.       — Не обращай внимания на слова моего беты.— выдыхает в самое ушко и, чуть сжав пальцами плечо, осторожно опускает на него всю ладонь: — И зачем же мне Вам помогать? Разве это мои заботы?       Мальчишка сжимает пальцы в воздухе в призрачном захвате, но оборотень легко перехватывает его за кисть свободной ладонью и без труда чувствует, как испуганной птичкой трепещет пульс на запястье.       Дыхание Стайлза окончательно сбивается из-за этого острого ощущения близости хищника. Мальчишка инстинктивно подставляет шею, позволяя оборотню неторопливо провести носом от уха до шеи, ко впадине между ключиц. Стайлз поспешно хватается свободной ладонью за локоть мужчины, чтобы хоть как-то устоять на ногах: Из-за напряжения они сейчас больше напоминают переваренный макарон, нежели конечности. Дюкалион тихо смеется, его бархатный баритон раздается в помещении довольно отчетливо (или просто мальчишке так кажется), а воздух от его дыхания, оседающий на коже Стайлза, вызывает у него гусиную кожу. Мальчишка смущается, густо краснеет, его щеки горят будто бы в простудной горячке. Внезапно оборотень отступает на шаг, отпуская Стайлза — тот едва не теряет равновесия — отпускает от себя, а в его глазах разрывающимися пулями вспыхивает сожаление.       — Я помогу Вам.— он чуть прикрывает глаза, пряча взгляд, затем снова смотрит на мальчишку.       Тот продолжает всматриваться в них, пытается выискать там нечто…впрочем, он и сам не знает что. Стилински пытается прийти в себя, тщательно растирая свои покрасневшие щеки почти ледяными пальцами.       — Уходи.— контрольным выстрелом добивает Дюкалион и смотрит прямо на него, как будто смотрит внутрь. Равнодушно и холодно.       В этот момент Стайлз получает микро-инфаркт: это когда нечем дышать, когда появляется холодный пот, а грудь сводит судорогой, сжимает так, что кажется, тебе не выжить. В глазах мужчины металлический блеск, на его лице не вздрагивает ни одна мышца. Дюкалион — скала. Дюкалион - лед. Дюкалион — алмаз, столь же прочный и твердый в своем решении. В каждом из двух.       — Но я..— мальчишке охота выть подобно волку, он глотает слова и горький осадок от того, что только что произошло, когда Дюкалион вновь подходит.       — Я позабочусь о том, чтобы Рэйкен нашел меня, — кивает альфа, затем касается плеч, не спеша и бережно разворачивает Стайлза в сторону выхода, красноречиво намекая, что разговор окончен.

***

      Стилински считает, что это была плохая мысль, вот прям охеренно плохая, но уже слишком поздно и его голубая крошка петляет вдоль темного переулка с рядом мусорных баков, а красная точка на дисплее неумолимо пульсирует показывая точное место расположения. Стайлз мысленно просчитывает все признаки дежавю, которое испытывает, когда выходит к многоэтажке, напоминающей больше промышленное здание, нежели жилое. В обители Дюкалиона пахнет можжевельником и чем-то еще травяным. Оборотень, как и в прошлый раз, сидит за столом, но теперь его грудь обнажена и на ней тугая повязка. Возле оборотня волшебным зеленоволосым эльфом порхает грациозная девица — если бы, конечно, у эльфов были такие изгибы и выпуклости.       — Эльза, можешь идти, — отпускает девушку Дюкалион. Та в ответ надувает свои тонкие губки, сводит густые темно-зеленые бровки, сверкает обиженным взглядом и грозиться пухленьким пальчиком. Она не произносит ни слова, одним взмахом руки сгребает целую батарею флакончиков и бутылочек, которыми заставлен стол, в свою ярко оранжевую сумку и гордо удаляется.       Дюкалион ничего не говорит, молчит. Стайлз подходит на безопасное расстояние вытянутой руки, растеряно замирает, не получив грозного отказа, и совершенно не знает куда пристроить собственные руки. Наконец, он решается: прикасается осторожно, будто бы оборотень тот самый дикий зверь, которого он надумал приручить. Стайлз ведет тонкими пальцами по линии плеча, наталкивается на бинты и морщиться едва ли отдавая себе в этом отчет. На лице Дюкалион возникает почти не заметная улыбка — просто немного приподнимаются уголки губ, не более. Парень минует бинты, изучает кончиками пальцев каждую венку и мышцы бицепсов. Оборотень облегченно выдыхает и тогда Стайлз опускается на корточки перед альфой, склоняет голову на его колени.       — Хорошо, что ты жив. — коротко выдыхает, так торопливо, что едва ли и сам разобрал, как это вырвалось. Он чувствует жесткую ладонь в своих волосах — Дюкалион лениво треплет его шевелюру и парень прикрывает глаза, трется щекой о жесткую ткань джинсов, будто бы огромный ластящийся пес. Ладонь мужчины замирает, но Стайлз чуть сжимает колено оборотня в немой просьбе продолжать, и вряд ли можно понять кто и кого здесь приручил.