Я твой отец

      Он звал его. Звал много раз после того, как сказал ему, кем они приходятся друг другу на самом деле. Звал много раз после того, как Люк, душераздирающе крича, спрыгнул в шахту Облачного города, отказываясь от власти и пути ситха, предложенных ему отцом.       Казалось бы, эти воспоминания не должны были тревожить очерствевшее и ставшее равнодушным ко всему сердце Вейдера, однако что-то ёкало в груди, когда он произносил в Силу имя своего ребёнка. Ёкало весьма противно, потому что Скайуокер-младший упрямо не желал разговаривать с Вейдером, предпочитая отвлекаться на какое-нибудь насущное дело, шепча про себя на всю Галактику: «Бен, почему ты не сказал мне?».       Впечатление было, что старый джедай-отшельник, отобравший у Люка не только отца, но и мать, был ему дороже единственного оставшегося в живых родителя.       Вейдер звал его раз за разом, сидя в медитационной капсуле, но безрезультатно. Мальчик не отвечал, предпочитая угрюмо молчать в Силу.       Но тогда ему ответила Сила.       Когда Лорд резко разворачивался, отчего его длинный чёрный плащ взметнулся вихрем, Квай-Гон уже стоял перед ним точно такой же, каким его хоронили тридцать пять лет назад: джедайская туника, высокие сапоги и рана от светового меча в левом боку. Контур его тела слабо поблёскивал синим цветом, и Вейдер не сразу сообразил, что перед ним лишь призрак некогда погибшего доблестного рыцаря.       Теперь Вейдер был выше своего первого учителя, хоть и ненамного.       Лорд сделал один шаг ему навстречу; пол отозвался тяжким стоном. Квай-Гон не сдвинулся с места, заглядывая в чёрные глазницы уродливого вейдеровского шлема, будто бы пытаясь что-то найти за ними.       – И зачем? – густым басом спросил Вейдер, складывая руки на широкой механической груди и ничего больше не говоря.       – Я хотел тебя предупредить.       – Спасибо, раньше надо было предупреждать. – Да, не очень почтительный тон по отношению к человеку, который помог бывшему Энакину выбраться из рабства; но Энакин был уже Дартом Вейдером, а последний мог позволить себе так говорить.       – Я пытался. Но ты делал то, что считал нужным, – вздохнул Квай-Гон. – Скайуокеры ведь всегда отличались упрямством.       – Много ли вы Скайуокеров знали, – хмыкнул Вейдер, не отводя взгляда. – О чём же предупредить? О том, что пора встать на путь истинный?       В голосе ситха слышалась неподдельная ирония, но Джинн или её не заметил, или просто предпочёл не обращать на неё внимания. И это… настораживало. Был бы здесь Оби-ван, он бы незамедлительно прочитал бы целую лекцию об уважении к старшим, но ведь то был не мертвец Кеноби, а живой, хоть и не вполне осязаемый, Квай-Гон.       – По поводу твоего сына. Ты зря думал, что он кинется тебе на шею и будет лепетать «папочка», как пятилетний ребёнок.       Странно, что эта мысль была известна Джинну; не мог же Вейдер думать об этом так громко, что услышали его и по ту сторону Силы? Однако сия идея воспринималась Лордом, как совершенно естественная, и он свято был уверен в том, что Люк должен обрадоваться тому, что его отец жив.       Надежды, понятное дело, не оправдались.       – Он уже взрослый человек. Со своими, устоявшимися взглядами на жизнь. И почти джедай. Он не мог отреагировать иначе.       – А как должен был? – скептически вопросил Вейдер. – Падать в шахту с отрубленной рукой? Или, того хуже, броситься мне под меч?       – И не стоило кричать, что Оби-ван обманул его.       – Мальчик хотел отомстить за него. И спасти своих друзей, – Лорд фыркнул.       – А сам ты каким был?       Вейдер замолчал на мгновение, но в следующую же секунду оборвал паузу:       – Таким же, но… эта принцесса не внушает мне доверия.       – Ты бы её поберёг, – вдруг сказал Квай-Гон, чем вызвал нешуточное удивление у Вейдера.       – Почему? – был бы ситх без шлема, джедай увидел бы, как изумлённо изогнулась его выгоревшая бровь.       Но Джинн не ответил, предпочтя просто подойти ближе к своему бывшему ученику и запрокинуть голову, чтобы не оторвать взгляд от пустых глазниц.       – Вероятно, нам стоило раньше об этом поговорить. Тогда бы ты понял, что дети не всегда готовы признать своим отцом первого встречного, – и попросил вдруг: – Сними маску.       Вейдер хмыкнул, но позы не изменил.       – Зачем? К чему это всё? Зачем вам видеть моё лицо?       Квай-Гон вдруг хитро улыбнулся в бороду, и что-то опять ёкнуло в сердце Вейдера. Блеснули голубые глаза, и на миг Лорду показались, что он видел их где-то ещё.       Двое мужчин стояли один напротив другого, не делая ни одного движения, словно соревнуясь в терпении, глядя в упор друг на друга. И только тихая просьба эхом отдавалась по всей Галактике, доносясь до вздрогнувшего Люка, до неожиданно пробудившегося Императора, который резко прислушался к тому, что творилось на личном корабле его цепного пса.       Или уже не его?       Медленно, не желая расставаться со своим непременным атрибутом, Вейдер снял шлем, открывая взору Квай-Гона изуродованную серую голову со шрамом через макушку, с огромными синими мешками под жёлтыми глазами.       – Ты всегда останешься ребёнком своего отца, – произнёс добросердечно Квай-Гон, кладя свою широкую руку на чёрное плечо Лорда.       – У меня его нет, – внезапным бархатным баритоном ответил Вейдер.       – Я твой отец, – улыбнулся ещё шире джедай, с радостью замечая, что глаза у его сына совершенно голубые, и растворился в Силе,       Что-то дрогнуло там, в глубине вселенской мощи, когда Лорд попытался вдохнуть без респиратора, а его лёгкие отказались принимать воздух. Странный комок несказанных, невыкрикнутых слов застрял в его горле.       Что он должен был ответить? Сказать, что ему уже всё равно? Сказать, что он этого ждал? Сказать, что ему не нужен отец?       Вейдер не знал, что делать. Не знал, как ответить на эту короткую фразу.       Были бы у него ноги, наверное, задрожали бы, но их уж давно заменили на протезы.       Где-то вдалеке шевельнулся Люк, поднимая голову и произнося желанное слово.       Отец?       Квай-Гон был прав: иногда чтобы услышать правду, детям нужно быть к ней готовыми.