Sunflower

      У каждого свой предел, включая Зейна. Тур подходит к азиатской части, когда он достигает этого состояния. Зейн звонит Саймону и назначает встречу.       Он единственный пассажир первого класса. Он извиняется перед парнями, говоря, что ему необходимо на неделю слетать к семье. И это хорошо для него и для его больного горла.       С каждым днем кашель становится все хуже и хуже. Его рвет дважды, желтыми лепестками и маленькими зелеными листочками.       Стюардессы появляются отчаянные и жалостливые, одна из них готова заплакать, деликатно вытирая его покрытый потом лоб. Остаток полета они крайне ухаживают за ним, сидя возле него и беспокоясь о его самочувствии.       Это впечатляет - то, как люди могут переживать. Девушки клянутся держать все в секрете и желают ему всего самого лучшего.       Фургон ждет его в аэропорту и доставляет прямиком к Саймону. Мужчина улыбается, видя Зейна, но сдержанная улыбка быстро сменяется заинтересованно-хмурым выражением, потому что он видит, насколько Зейн разбит - он потерял добрых 15 фунтов (~6.8 кг - прим.пер.), его одежда свободно висит на нем, также как и волосы, жирные и грязные.       Парень не знает, с чего начать; но ему становится это уже не нужно, так как он кашляет, не успевая попытаться предотвратить это. Саймон шокированно смотрит, как красивые желтые лепестки подсолнуха сыплются на его стол. - Ханахаки, - это все, что он шепчет, подбегая к парню со стаканом воды. - Кто?.. - Гарри... Саймон больше ничего не спрашивает об этом, только о том, что Зейн собирается делать дальше.       Зейн не может сказать, сколько он плачет - несколько минут или, может быть, часов. А потом просит, умоляет, почти падая на колени, разрешить ему покинуть группу. Глаза Саймона расширяются, но он воздерживается от возражений. С готовностью принимает просьбу, не имея мужества отказать умирающему в исполнении его желания. Зейн знает, что Саймон знает, что он никогда не решится на операцию. Случись это во времена X-фактора, он бы сказал Зейну, что он думает о нем, о том, как тот заставил его думать, что Зейн взрослый человек, знающий и понимающий мир не по годам. Как ни странно, он не чувствует этих предполагаемых лет мудрости, а вместо этого он чувствует себя ребенком, оставшимся без мамы, которая заботилась о нем, окончательно потерявшимся в мире, слишком большом для него.