Sunflower

Когда Зейну было 13, его старшей сестре Донии впервые разбили сердце. Мальчику из её класса понравилась одна из её подруг, а не она. В 14, почти 15, она плакала часами в своей комнате, игнорируя встревоженные стуки Зейна, младшей сестры Валии и даже малышки Сафаа. Она появилась только на следующий день. Её некогда блестящие кудрявые и длинные волосы были обрезаны выше плеч. Некоторые части были короче остальных, показывая, что она сделала это самостоятельно. Их мама только немного отругала её. Позже мама объяснила Зейну, что иногда девушки, которым разбили сердце, меняют свой внешний вид, чтобы двигаться дальше. В тот момент он подумал, что это было слишком выразительным способом перевернуть страницу, но все так же восхищался мужеством Донии. Девять лет спустя, в номере отеля в Гонконге, где пахло жареной курицей, пивом и сигаретами, он с сожалением окинул последним взглядом свои волосы перед тем, как полностью их обрезать. Мягкий жужжащий звук будто создавал прощальную песенку для его тёмных прядей, падающих в раковину. Всё это означало для Зейна намного больше, чем могло показаться со стороны. Кашель. Желтый с красными пятнами опадает, чтобы соединиться с черным. Зейн наклоняется к земле, чтобы подобрать двенадцатую сигарету за последний час. Дым заполняет оставшееся свободное пространство в его лёгких, тут же заставляя Зейна с усилием кашлять, и сжигает желто-красные лепестки словно тошнотворный пряный ветерок уносит их. Если бы это было так просто… улететь. Он может оставить группу — Гарри — позади, но боль не уменьшится, продолжая все так же мучить его, оставляя кровоточащее отверстие в его груди и нечувствительность ко всему, что ей не является. Зейну ничего больше не остается, кроме как догнивать в гостиничном номере на другом конце света. Он ненавидит любовь. Ненавидит любить и не чувствовать взаимности. Как будто вся его жизнь — не что иное, как ложь. Неужели счастливая любовь его родителей и все эти истории, что он читал в детстве, создают иллюзию, чтобы ранить его еще больше, чтобы поиздеваться над его ситуацией? Неужели он не заслужил счастья? Неужели он обидел кого-то настолько сильно, чтобы быть наказанным таким образом? Он должен был быть ужаснейшим человеком в своей прошлой жизни, чтобы сейчас платить за любовь своей жизнью. Кашель. Его телефон звонит. Музыка доносится словно издалека. Он не может вызвать в себе достаточно сил, чтобы встать до того, как она закончится. Но как только она заканчивается, она начинается снова, но громче, с новой силой. На экране появляется лицо Донии. Так вот о чем Перри его предупреждала. Хоть она и с неохотой согласилась держать всё в секрете от своих и его коллег по группе, но сказала, что не станет молчать, если кто-либо из его семьи спросит ее, что за чертовщина происходит. Глубоко дыша, Зейн отвечает на звонок.