Хэй, Тони

Тони шестнадцать, у неё взрослое лицо и фигура богини из рассказов завсегдатаев бара Лонзо, и всё мужское население Кувака от пяти и до ох-черт-да-ты-еще-живой! лет искренне считает, что подобный комплект внешности мог быть выдан природой только тому существу, которое точно обрадуется шлепку по заднице грязной потной лапищей и с восторгом примет предложение потрогать волосатую грудь очередного настоящего мужика. У Тони тяжелая рука механика и идеально поставленный заботливой мамочкой боковой удар, и всё то же мужское население Кувака с готовностью признаёт, что и природа ошибается, что исключение подтверждает правило, что чего только не ляпнешь по-пьяни, да, Тони?.. подожди, поставь стул, стой, Тони!.. Тони шестнадцать, и она прекрасно знает, что ковбой Додо живет только в мечтах глупых девочек. И во снах - девочек поумнее и женщин постарше, но об этом старуха-сварщица Вриж рассказала ей по секрету после особенно трудного дня и трех стаканов густого пойла по новому рецепту Лонзо. Вриж тогда хотела добавить что-то еще, но даже подозрительное пойло посчитало ниже своего достоинства желудок старой карги, и Тони пришлось одолжить у Лонзо майку, чтобы добраться до дома, а самому Лонзо - устроить топлес-вечеринку и пересмотреть рецептуру своего меню. Старая рубашка вспыхнула как спичечная головка, а металлическую бляху на ремне расплавило и размазало кляксой на штанине, и хотя Лонзо - отличный парень, в его баре Тони пила только то, что подавалось в закупоренных бутылках. Зато Руфус, ставший случайным свидетелем (всего лишь свидетелем – удивительное для него дело) кислотного плевка старой Вриж, еще месяц после этого выпрашивал у Лонзо состав коктейля для каких-то своих личных целей. Всем известно, что личные цели Руфуса всегда становятся причиной катастроф различного масштаба для целого города, поэтому, разумеется, ничего, кроме кружки молока и просьбы не играть с электричеством хотя бы во время предстоящего праздника сапожных ламп, он не получил. Если в мире и есть что-то более стабильное, чем аура унылости и обреченности родного Кувака, так это вездесущая... неуместность Руфуса. Дело было не в одежде или внешности - одевался и даже пах он как типичный житель Депонии - а в том, что в поисках лучшей жизни он умудрялся делать уже имеющуюся жизнь еще хуже, чем она есть. Если остальные депонианцы спокойно жили с осознанием того, где, собственно, они живут, и искали радости в повседневных происшествиях, Руфус был решительно настроен получить свой билет в один конец на Элизиум. Весь он был пропитан этим настроем свалить куда подальше из грязного города. Уже не считая того, что и сам по себе он был противным мальчишкой, вырастая в не менее противного парня и, очевидно, в будущем обещая стать не менее противным взрослым мужиком. А уж эти его реактивные унитазы и самовозгорающиеся тыквенные резисторы... В общем, в городе его не особо любили. И все же было в его глазах что-то... - Хэй, Тони. Голос Лонзо привычно добродушен, но он вздыхает - значит, что-то опять пошло не так. Тони подрабатывает в его баре официанткой третий день, но, кажется, карьеру в этой области ей не построить. Сначала это показалось им хорошей идеей: Тони нужны были карманные деньги, а на короткий белый фартук отлично заманивались даже те кувакцы, что знали о сокрушительных ударах Тони не только по рассказам знакомых. Однако после второй сломанной руки и четвертой вмятины в виде кривого носа на тонком металлическом подносе стало понятно, что долго это не протянется. Лонзо пожимал плечами и говорил, что в любом приличном заведении принято хватать официанток за зад, и Тони задумчиво кивала. А после следующей попытки засунуть руку ей под юбку Лонзо пришлось выковыривать из подноса два кривых желтых зуба неудачливого посетителя. - Что опять? - Слушай, я понимаю, что тебя это бесит, но давай ты будешь избивать моих клиентов уже после того, как они расплатятся? - Половина из них тебе даже не платит. - Аргумент. Но под твою руку всегда попадается другая половина. Чуть больше терпения, милая, и, может, тебе начнут оставлять чаевые, - говорит Лонзо и начинает влюбленно протирать свою драгоценную эспрессо-машину. Та блестит как солнце, разглядеть которое сквозь грязный воздух Кувака можно только с фонариком. Не факт, впрочем, что это будет именно солнце, а не отраженный свет самого фонаря в особо густом комке местного воздуха. - Попробуй остаться равнодушным, когда ущипнут ТВОЮ задницу, - Тони фыркает, снимает фартук и делает вид, что не замечает, как просунутая в открытое окно рука пытается нащупать на барной стойке небольшую самодельную центрифугу. Лонзо постоянно устраивает в баре турниры по дартс и за первое место предлагает такие странные призы, что участвуют в них только от очень большой скуки. Или Руфус. - Если бы кто-то платил за возможность ущипнуть мой зад, поверь, я бы здесь не сидел. Я бы даже носил трусы-нитки и подкрашивал особо щипливые места углем, - отзывается Лонзо, не отрываясь от полировки приборной панели. - Передай Руфусу, что если он сопрет центрифугу, я больше не допущу его к участию в турнирах. Рука, неуклюже шарящаяся по стойке, замирает на пару секунд и скрывается в окне, прихватив с собой, впрочем, коктейльную трубочку. - Готово, - Тони закидывает фартук в навесной шкаф. - До завтра, Лонзо. - Ага. До завтра, - устало говорит Лонзо, и Тони понимает, что завтра, возможно, её последний рабочий день. Тони выходит на улицу, повязывая куртку на талии за рукава. Совсем не холодно, но короткая юбка треплется на ветру, хлещет неровным подолом по ногам и раздражает. В подворотне справа раздается шуршание и глухой хлопок. Тони колеблется пару секунд, хлопки повторяются еще трижды, и она все-таки заглядывает за угол, уже зная, кого там найдет. Лицо Руфуса покрыто сажей от подбородка и до самой линии волос на лбу, но даже темнота подворотни мрачного Кувака на способна скрыть сияющие странным - нездешним - светом глаза. Тони невольно замирает и в очередной пытается найти внутри себя причину, по которой отвести взгляд первой ей удается с каждым разом всё труднее. - Хэй, Тони! - Руфус пытается вытереть лицо рукавом своего не менее грязного плаща и только размазывает сажу еще сильнее. - Давно не виделись. Отлично ты вмазала Хересу, он давно напрашивался. Я бы и сам ему врезал, но тогда лишил бы этой приятной возможности тебя и всех остальных желающих. После моего-то удара он бы!.. - Это было двадцать минут назад. - Ага. Тони вздыхает и складывает руки на груди. - Ты прав, давно не виделись. - Кстати. Не хочешь послушать, что со мной сегодня приключилось? Ни за что не поверишь! - Вот уж точно. Не поверю. Руфус сбрасывает с колен кучу какого-то хлама и встает, даже так не доставая макушкой и до носа Тони. Машет рукой в сторону сваленной кучи железа, объясняя: - Так, пытался собрать прототип летающего аппарата. Надо доработать. - А центрифуга зачем? - Для следующего прототипа, конечно, - Руфус закатывает глаза, как будто ему приходится объяснять ребенку очевидные вещи. - И мне понадобится твоя щетка для волос, так что ты завтра домой не торопись, ладно? - Только посмей залезть ко мне домой, - спокойно говорит Тони, её руки сами собой комкают кусок бумажки для самокрутки. И откуда эта привычка взялась? - Я установлю под окном капкан. - Ты уже его установила, - голос звучит чуть обиженно, и Тони давится воздухом от такой наглости. - Вообще-то щетку я собирался вернуть. Кста-а-ати, неплохая у тебя там коллекция фоток этого ковб... Договорить Руфус не успевает - отскакивает от размашистого удара в темноту между баром и кучей хлама, служащей временным забором, тут же спотыкается о сваленный им же хлам и валится прямо на него. - Ты, мелкий!... Тони закрывает рот и прислушивается. Под задницей Руфуса вдруг что-то начинает жужжать и потрескивать. Тот округляет глаза и медленно встает, потеряв всякую осторожность и поворачиваясь спиной к Тони. Осторожность, прямо говоря, вообще никогда не входила в словарный запас Руфуса. Когда Тони в ярости заносит ногу для смачного пинка, Руфус вдруг подскакивает сам и оборачивается с тупой счастливой улыбкой на лице. Глаза его сияют. - Заработало! Тони, заработало! - он кидается к своей искрящей куче хлама и радостно восклицает что-то про свой гениальный ум и не менее гениальный зад. Тони не может понять, почему в подворотне как будто стало светлее, а комок жгучей ярости на придурка в груди расплавился и теперь медленно растекался по телу тающей теплой волной. Вот он, обычный придурок, вот она, его обычная куча хлама. Вот даже выпавшая из его кармана щетка Тони. Что же не так. - Слушай, Тони, - задумчиво тянет Руфус, сидя на корточках перед своей потрескивающей кучей барахла и пережимая знакомую коктейльную соломинку посередине тонкой проволокой. – Сколько мы уже знакомы? Тебе ведь здесь тоже не нравится, я знаю. Не хочешь... со мной на Элизиум? Тони выпускает облако дыма в ночной воздух и смотрит в черное небо, на котором в самую ясную погоду не разглядишь ни единой звезды. - Понимаю-понимаю, такой красавчик, как я, всегда может найти себе более подходящую по статусу и сексуальности элизианку... Хотя по сексуальности вряд ли, откуда у них там без меня. Тони беззлобно пихает его коленом в спину и дает себе еще пару секунд этой странной мечтательной задумчивости, прежде чем послать идиота подальше и пойти домой спать, ведь завтра снова на работу. Пытаться не угробить все тех же типичных депонианцев с грязными потными лапищами и желанием самоутвердиться за счет её задницы, типичных, приземленных и привычных. Как все. - Но представь, какие красивые у нас будут дети. Они же наверняка пойдут в меня. И умные - тоже в меня. В тебя пусть будут рыжие. Тони опускает взгляд на его макушку, согнувшуюся спину, болтающийся на земле подол плаща. По Руфусу никак невозможно понять, сколько ему лет, он почти не меняется с годами, только иногда достает откуда-то одежду размером побольше предыдущей, а еще последние пару лет пытается отрастить мужественную бороду, но уже давно понятно, что ничего больше трех щуплых кисточек волос там не взрастить. Что за бред ты несешь, думает Тони. Тони шестнадцать, у неё впереди полная однообразия и стабильности жизнь типичной депонианки. Немного скучной, возможно, но... так ведь и живут? Нормально. Как все. Руфус неожиданно замолкает и оборачивается, кажется, он спросил что-то про наличие тостера у неё дома, поднимает голову в ожидании ответа, и Тони ловит его взгляд. Однажды она проклянет эти мысли, без сомнений, и возненавидит этого эгоистичного придурка так, что заработает себе нервный срыв на всю оставшуюся жизнь. Сейчас же ей впервые в жизни почти наплевать, что что-то в жизни может стать хуже - когда-нибудь в будущем. Ведь может... стать и лучше. Тони смотрит в сияющие глаза напротив и на самую долю секунды ослабляет защиту против его абсолютной уверенности в собственном успехе. Этого оказывается достаточно. Глаза Руфуса сияют ярче всех фонарей на Депонии. Ярче начищенной эспрессо-машины Лонзо. Тони самую малость интересно, существует ли во вселенной что-то более яркое. Возможно, стоит попробовать поискать на Элизиуме.